Sonne

Die Sonne scheint mir aus den Händen Kann verbrennen, kann dich blenden Wenn sie aus den Fäusten bricht Legt sich heiß auf dein Gesicht Legt sich schmerzend auf die Brust Das Gleichgewicht wird zum Verlust Lässt dich hart zu Boden gehen Und die Welt zählt laut bis zehn Rammstein – Sonne

Раньше я думал, что знаю уже все возможные виды боли, и был свято уверен, ничего больнее «Хамелеона» и регенерации уже нет ни в одном мире. Как оказалось, я ошибался. Когда твоя кровь воспламеняется и густеет в сосудах, словно превращаясь в раскаленную магму, обжигающую сердца все сильнее с каждым их ударом, а кости буквально трескаются от внутреннего жара – вот это больно. Когда ты горишь изнутри, когда каждая клеточка тела расплавляется, чтобы принять иной вид, а внутренности выжигает отравленной кровью. Но не это самое страшное. Физическую боль еще можно выдержать, можно облегчить и побороть. Но когда эта боль становится и болью разума, ударом горячего молота охватив сознание – это уже другое дело. Когда ты становишься частью живого солнца – раненного, беснующегося от боли, как зверь, столь же разъяренного ею и жаждущего возмездия, чувствуя всю ту боль, что причинили ему эти люди, не зная о нем, совершив чудовищную ошибку и теперь расплачивающиеся за неё. Вот что страшно. Голос, мерно, как удары молота, повторяющий одну и ту же фразу. Высокий, жгучий и шипящий, как плоть в огне. И еще ужаснее при осознании, что точно так же будет шипеть твое тело, поглощаемое изнутри. Сгори со мной... Сгори со мной... Сгори со мной... И мне страшно. Больно и страшно. Потому что от физической боли и борьбы за сохранность хотя бы части рассудка легко может сойти с ума и Повелитель Времени. А разум – это единственное, что у меня осталось. Ум, знания, опыт, память, воспоминания… Я не хочу становиться безумцем. Я не хочу все это потерять! Я не хочу умирать. Умирать так. Остатки холода от прерванной заморозки стремительно тают, и я кричу от становящейся все острее боли, но внутри, под меняющей мое тело солнечной плазмой, все сжимается, цепенея от ужаса того, во что я превращусь, потому что выворачивающая все наизнанку боль не позволяет сосредоточиться и пойти на крайнюю меру. - Мне страшно, - шепчу я в темную пустоту, когда кричать уже нет сил, - Страшно... Боги, мне страшно… Боль, причиняемая пламенем живого солнца не позволяет мне начать регенерацию. На виски ложатся прохладные ладони, принося облегчение, а потом скользнув вверх. Я чувствую тонкие девичьи пальцы, погрузившиеся в мои волосы, и пораженно замираю, не веря. Я хорошо помню обладательницу этих рук. Только она касалась меня так. Только она могла успокоить меня, утешить и подбодрить одним лишь прикосновением. Но я потерял её. Неужели… - Роза? – не веря, спрашиваю я, - это ты? Как ты здесь оказалась? Или я брежу? - Как много вопросов, мой Доктор, - в этом голосе, услышать который я уже не надеялся, слышится улыбка, и я чувствую, как меня заключают в защищающее объятие, словно напуганного ребенка, - но это все неважно. Я всегда была рядом с тобой, и сейчас я здесь, потому что нужна тебе, - легкий поцелуй в лоб, и она отстраняется, - Открой глаза, посмотри на меня. - Нет, - качаю головой и крепче зажмуриваюсь, чтобы побороть искушение, - я не могу. Ты сгоришь. - Не сгорю. Просто доверься мне, Доктор. Открой глаза, пожалуйста, - столько уверенности, столько спокойствия в этом мягком голосе… Словно мы, по иронии судьбы, поменялись местами, и Властелин Времени, в чьих руках спасение – это она, а не я. Ведь раньше это были мои слова. И не потому ли мне кажутся в нем какие-то незнакомые ноты? Или…смутно знакомые? Но… Мысли путаются от боли в охваченной борьбой с чужим сознанием голове, а интуиция, пробиваясь сквозь нее, шепчет, что все будет в порядке, что стоит поверить ей так же, как она всегда верила мне, что она знает, о чем говорит. И разум, и тело ломает боль, все в каком-то золотисто-красном тумане, наполненном страхом и сомнениями, и, чтобы положить этому конец, мне не остается ничего иного, кроме как послушать чутье. И я открываю глаза. Золотистое сияние, затмевающее зловещие багровые отблески солнца, освещающие медицинский отсек – вот первое, что я вижу. А уже потом – светлые волосы, отражающие сияние, полные нежности глаза и улыбку, которую не видел так долго и не думал увидеть уже никогда. Передо мной, держа меня за руки, сидела Роза Тайлер. Моя Роза. Потерянная и обретенная вновь. Во всяком случае, сейчас я хочу верить, что это так. Хочу, чтобы было так. Но все-таки как она оказалась здесь, если это не бред воспаленного жаром сознания? - Я и Злой Волк окончательно стали одним целым, - пояснила Роза, не дожидаясь моего вопроса, - Объясню потом. Марта Джонс скоро добежит до них и скажет им слить топливо, но я не могу ждать и видеть твою боль, - с этими словами она обхватывает мое лицо ладонями и, прижавшись лбом к моему лбу, шепчет, - я заберу, сколько смогу и разделю оставшуюся боль с тобой. Не бойся за меня. Я не успеваю ничего сказать в ответ: ни согласия, ни возражения. Вообще ничего, потому что она не дает мне это сделать, просто поцеловав меня – решительно, уверенно и даже властно. Её поцелуй – словно глоток прохладной воды в жаркий полдень, глоток воздуха для вынырнувшего из воды, ветер для корабля в штиль... Опьяненный им, неверящий в свое счастье, я полностью доверяю ей, отвечая на него. И чувствую, как сжимающие меня раскаленные тиски ослабевают, а жар начинает тянуться к Розе, медленно ослабляя свои кольца вокруг меня. Я пытаюсь оттолкнуть её, чтобы спасти от этого яда, но она лишь привлекает меня ближе. - Все будет хорошо, - шепчет она, на миг разомкнув поцелуй, - ты веришь мне? - Я верю, Роза, - глядя в уверенные, сияющие неземным светом золотистые глаза. - Я всегда верил тебе и в тебя. Она лишь улыбается и вновь целует меня. Словно мы действительно поменялись местами в странном дежа вю. В тот раз я забрал в поцелуе ту силу, что сделала её Злым Волком, а сейчас она забирает у меня жар и боль. История любит переигрывать заново любимые моменты. И я надеюсь, что это действительно так, а не рожденная агонией разума галлюцинация. Кажется, прошла целая вечность, а может это было всего лишь несколько ударов сердец, прежде, чем я почувствовал, что все прошло. Что чужое сознание покинуло мой рассудок, а боль исчезла, не оставив никаких напоминаний. На губах таял вкус поцелуя, я чувствовал дыхание рядом, но боялся открыть глаза. Я вновь боялся. Но на сей раз я боялся, что все случившееся – лишь греза. Защитная реакция организма, спасающего крупицы разума. Она молчит, просто прильнув ко мне, ведь я так и не разомкнул объятия. И это молчание, это тишина для меня настоящая пытка, потому что шум корабля искажает тихое дыхание, превращая его лишь в эхо, иллюзию, желанный обман. В темноте и тишине так легко спутать реальность и иллюзию, желаемое и действительное, правду и ложь... Все случившееся напоминает мне испытание страхом. И чтобы выдержать его, я должен решиться и снова открыть глаза. Чтобы или увидеть Розу, или осознать и принять, что все действительно оказалось попыткой сохранить рассудок, и все лишь привиделось. Глубоко вдохнув, я открываю глаза и… И вижу, что не один. Что Роза действительно рядом со мной, в моих объятиях. Золотистое сияние ушло, но я все равно чувствовал, как остатки энергии Злого Волка продолжают звенеть вокруг, резонируя с моей, будто предупреждая, что она в любой момент готова броситься в бой, чтобы вновь защищать и оберегать. В этом больше нет нужды. Теперь мой черед защищать и оберегать. И клянусь тремя солнцами, на сей раз я справлюсь. Прижавшаяся ко мне Роза, казалось, спала. Возможно, Злой Волк погрузил её в целительный сон - все же она взяла на себя колоссальную ношу - энергия живого солнца. Не каждый это выдержит. Но она и есть «не каждый». Храбрая девочка, вновь спасшая мне жизнь. Земной ангел. Осторожно отстранившись, чтобы не разбудить, я поднялся и подхватил её на руки. Нужно идти. Сонно вздохнув и пробормотав что-то, Роза обняла меня за шею, прильнув сильнее. Не бойся, я с тобой. Я всегда буду с тобой. Мы будем вместе. Помнишь, ты обещала быть со мной вечно? Теперь так и будет. С этой мыслью я вхожу ТАРДИС. Она чувствует, что её дитя тоже вернулось домой, и я слышу в её гудении ликование. Да, ты права, родная, теперь все так, как должно быть. Осталось только найти Марту и поскорее покинуть это место. Аккуратно положив Розу на постель (моя спальня была ближе, чем её), я с улыбкой провел ладонью по шелковистым, пахнущим вишней волосам. Добро пожаловать домой. Я обязательно спрошу у неё, как ей удалось вырваться из того мира без последствий. А если они и будут, то мы сумеем все исправить. И я не допущу прошлой ошибки и буду сам держать Розу за руку. Чтобы больше никогда не отпустить. С возвращением, моя Роза Тайлер.