Me and You: Setting in a Honeymoon

В последние две недели происходило так много ужасных вещей. Да, правда, что сегодня самый счастливый день жизни Фрэнка, или как они обычно в таких случаях говорят, но подготовка была просто мучительной. Каждый день он вынужден был совершать сизифов труд, который состоял в ненавистных попытках сдержать свое желание. Получалось так, что все его тело постоянно сжималось от необходимости выпустить себя. Ему нужно было освободиться в течение чертовых двух недель, но ему не позволяли, и если не будут разрешать и далее, то он просто зарежет кого-нибудь. Скорее всего он убьет именно Джерарда. Сегодня, не смотря на то, что это был лучший день его жизни, он чувствовал себя как в аду. Джерард постоянно шептал ему на ухо такие вещи, услышав которые, приличная провинциальная христианка упала бы в обморок. Он продолжал эксплуатировать Фрэнка таким образом, в общем, доставляя себе удовольствие, ведь Джерард-то лучше умел сдерживаться. Но все же есть что-то такое удивительное в свадьбе. Когда вы наблюдаете за двумя людьми у алтаря, произносящих «Согласен», то у гостей появляется одинаковая мысль о том, что кто-то сегодня точно попал. Фрэнк просто умирает. У него реально серьезная проблема в виде голубых, налитых кровью яиц. Безусловно, ему нравится церемония, он понимает, почему Джерард принял такое решение, но ему действительно до смерти хочется забраться к Джи в штаны. Во время поцелуя у алтаря единственное, о чем он думает, это как пробраться к Джи в штаны. Разрезая свадебный торт, единственное, о чем он думает, так это как пробраться к Джи в штаны. Первый танец, и он все еще думает об этом. Количество грязных мыслей в голове Фрэнка за весь день шокировали бы статистику. — Тебе было хорошо, Фрэнк? — Физически? Да, очень. Духовно? Не особо. Джи улыбается ему. — Ну, знаешь ли, я слегка под впечатлением от того, что ты справился. — Хм, ну спасибо! А ты жульничал? Ну, в душе, к примеру? — Не-а, но я все-таки всегда был менее озабоченным, чем ты. — Ненавижу тебя, — тихонько отвечает Фрэнк. — Ну тогда почему же ты выходишь за меня? — поддразнивает Джерард и берет Фрэнка за руку. Он подглаживает большим пальцем его кисть, а глаза, устремленные прямо в глаза Фрэнка, буквально погружают его в небытие. — Ты даже не представляешь, какой ты милый, когда не можешь ничего ответить, — ласково журит его Джерард, положив вторую ладонь на щеку Фрэнка, ощущая его еще ближе. Его рука такая теплая на щеке Фрэнка и хочется, чтобы он притянул ею к себе и поцеловал, но Джерард этого не делает. Он просто смотрит сверху вниз на любимого и улыбается. — И чего же ты ждешь? Прошли две чертовы недели! — Да, я знаю, конкретно сколько прошло времени. В конце концов я же устанавливал время. — Просто я... — Фрэнк пытается подобрать верные слова, — так сильно хочу тебя. — И я твой, — невозмутимо отвечает ему Джерард, опуская руку, чтобы напомнить Фрэнку о кольце на пальце. — С сегодняшнего дня и навсегда. — Я все еще продолжаю напоминать себе об этом каждую секунду. Никак не могу поверить, что это все правда. Ты так далек от моего круга, — шепчет Фрэнк. — Ты говоришь так, будто поймал рыбку. И тем более я точно недалек от твоего круга общения. — Ну конечно, легко тебе говорить так. Джерард кладет руку на шею Фрэнку, произнося: — Я и не вру. Наконец он целует Фрэнка в губы, хотя Джи и слегка наклоняется, но Фрэнку все равно приходится напрячься, чтобы достичь нужной высоты в росте. Он не убирает руку с шеи Фрэнка, но надавливает так, что они аккуратно опускаются вместе на кровать. Положение немного неудобное, потому что нога Фрэнка свисает с кровати, а другая попадает в своеобразный капкан под бедром. Джерард элегантен и мягок как всегда. — Чувствую, сейчас я принадлежу тебе, — выдыхает Фрэнк, отстраняясь. — Фу, дурацкое слово. Ты никогда никому не будешь принадлежать. Принадлежать может только вещь, только какая-то собственность. Я поддаюсь тебе, что бы ты мне ни сказал, потому что ты можешь побудить меня к этому своими словами, но я не принадлежу тебе. Люди ничему не принадлежат, только если под действием гравитации. И что бы я ни говорил, я предпочел бы быть с тобой, чем где-либо на земле. — Как ты можешь говорить такие умные вещи, особо не задумываясь? — удивляется Фрэнк. Джи пожимает плечами. — Ну, знаешь ли, не особо это похоже на интимный разговор, — смеется Фрэнк. — Ха, ты прав, — фыркает Джерард в ответ. — Хочу, чтобы сегодняшняя ночь была особенной. Мы же будем о ней помнить всю нашу жизнь, — шепчет Фрэнк, прижимаясь лбом ко лбу Джерарда. — Да, действительно. И что же ты хочешь, чтобы я сделал? — О боже, Джи, можешь называть меня глупым или самонедостаточным или кем хочешь, но, понимаешь, это звучит так нечувственно просто так... ну ты понял. Это же наша брачная ночь и... Мы же занимались сексом тысячу раз, а сегодня... — Ты восхитительный, Фрэнки, а не глупый, — закатывает Джи глаза. — Давай скажи мне, что ты хочешь? — Хочу, чтобы ты соблазнил меня. Он ухмыляется. — Не должно быть так трудно. Ты же маленький рогатый засранец. Фрэнк прикидывается, что обдумывает его слова перед тем, как игриво закивать головой. — Ах ты проказник! — Да-а, с которым ты теперь связан. — Я бы не сказал, что связался, скорее меня бог наградил. — Ах ты! — вызывающе дразнит Фрэнк, заставляя этим Джерарда рассмеяться. — Не понимаю: ты так хотел запрыгнуть на меня в течение четырнадцати дней, а сегодня хочешь повременить. Как стремно! — Не говори мне только, что тебе это не нравится. — Глаза Фрэнка блеснули. — Нет, и не подумаю. Он улыбается и отбрасывает волосы Фрэнка с лица, чтобы посмотреть на него. До сих пор Джи не может поверить в реальность сегодняшнего дня. Последние несколько месяцев планирования, и ничто не было испорчено. И он сейчас реально здесь с Фрэнком, с уже его мужем. Это все действительно кажется ненастоящим, как и сказал Фрэнки. Не смотря на количество людей, которые были против их брака, они здесь, вместе. — Сегодняшний день был абсолютно идеален, — наконец произносит Джерард, поворачивая голову так, чтобы смотреть точно на Фрэнка. Он сидит дальше от него, чем хотелось бы, но ничего не может с этим сделать, пока его нога находится в таком неудобном положении. — Как и каждый день последних четырех лет. — Ты прав, — улыбается Джи, вспоминая их первую встречу. Никогда в жизни он точно не будет жаловаться на неудобное расположение разделительных полос на трассе. — Боже, только представь себе, — вдруг восклицает Фрэнк, — все наверное думают сейчас, что мы уже занимаемся этим. — Хм, а почему бы и нет? — Так сильно хочешь? — дразнит Фрэнк. — А я считал, что ты у нас сдержанный. — То что ты делаешь со мной, Фрэнки. — Покачал головой Джи. — Ладно, скажи мне, какие правила игры? Что мне нужно делать? — Но я же сказал тебе! Джерард мотнул головой от неудовольствия и, приспустив галстук, снял его и отбросив в сторону. Он взглянул на Фрэнка, смотрящего на него с выжидающим видом и слегка жестким выражением лица. — Знаешь, у галстуков есть замечательное свойство: ты можешь сделать вот так. — С этими словами Джерард хватает красный галстук Фрэнка и, потянув на себя, направляет в сторону своих губ. Его чертово колено находится на пути, поэтому Джи хватает его ногу и отталкивает от тела. Нога Фрэнка теперь держит в кольце Джерарда, расположившись на постели, в то время как вторая так и болтается в неудобном положении. Он просто решает, что лучше было бы и второй ногой обвить тело Джерарда. Действие Фрэнка сближает их сильнее, так, что Джерарду теперь легче его контролировать. Фрэнк теперь находится в сомнительном положении, так как ужасно тесно прижат к Джи и уязвим. Но Джерард гораздо выше и изощреннее этого. Да, конечно он понимает, что может завоевать Фрэнка просто потеревшись о его член, но предпочитает сделать это более интересным образом. Ведь существуют так много действий, сводящих Фрэнки с ума. Джерард отстраняется как только в голове появляется замечательный план, а Фрэнк тихонько мычит от потери контакта. Он начинает высказывать свое недовольство звуками еще сильнее, когда Джерард встает и вообще отходит от кровати, оставив Фрэнка одного в положении лотоса. — Но почему ты остановился? — Потому что так слишком просто, — говорит Джерард. Фрэнк уныло ворчит: — Не вижу ничего плохого в этом. — Ну да, но это не по-особенному, — пытается урезонить его Джерард. Он останавливает взгляд на Фрэнке, рассматривая его в течение нескольких секунд, заставляя того порозоветь от смущения. — Ты сейчас такой красивый, — тихонько выдыхает Джи. У него аж дыхание перехватило от такой картины. А Фрэнк горит от смущения подобно самой совершенной свечи на свете. Тепло и мягко. — На что ты так смотришь? — На тебя, — с обожанием в голосе отвечает Джерард. Он остается в таком положении еще некоторое время, пока не вспоминает, что все еще в костюме, и снимает пиджак, повесив его на стул, поворачивается обратно к мужу. Фрэнк делает то же самое, отбрасывая пиджак и галстук в сторону к большому неудовольствию Джерарда. Но тот ничего не говорит и отходит к изголовью кровати, присаживаясь у подушек. Фрэнк все еще сидит в ногах кровати и не делает попыток приблизиться к Джи, ведь он сказал, что не хочет слишком легкого пути. — Итак, завтра начинается медовый месяц, — произносит Джи, уводя диалог в совершенно другую сторону. Фрэнк немножко в замешательстве от такой резкой перемены, но успокаивает себя тем, что Джерард, должно быть, продумал какой-то план в своей маленькой головке и приступает к его выполнению. — Да-а, и у нас будет очень много секса. — Фрэнк невинно захлопал глазами. — Отлично звучит, — улыбается Джерард. — Ты даже не представляешь, как часто мне приходила в голову мысль о том, чтобы утащить тебя с вечеринки в честь свадьбы, проорав перед этим "Выкусите, сучки". — Да-а, та же самая мысль приходила и мне в голову, правда, без таких подробностей. Джерард фыркает и откидывается назад — его черные волосы разбросаны по подушкам. Фрэнк пододвигается ближе, не сводя глаз с Джерарда, и улыбается ему. Он присаживается на ноги и просто смотрит на мужа, руки которого удобно закинуты под голову. — Помнишь наше первое свидание? — спрашивает Джи, поднимая взгляд на Фрэнка. — Нет, я совершенно позабыл, — с сарказмом отвечает Фрэнк. — Ну позволь тогда мне восстановить эти воспоминания. В тот вечер на тебе была надета футболка с изображением довольно известной группы. Ты привел меня в магазин по продаже кофе, где умудрился пролить на себя кипяток. — О, да, я помню. Не могу поверить, что ты решился в следующий раз пойти со мной на свидание. — Я думал, что ты милый. Вообще-то я и сейчас так считаю, плюс ты был до смерти напуган в тот раз, ну и я просто не мог бы позволить себе кинуть тебя. — Спасибо за свидание из-за сочувствия! — недовольно замечает Фрэнк. — О, зато ты помнишь нашу следующую встречу? Когда ты привел меня в парк и испугался белки, присевшей рядом с тобой на лавочку? — Но это была не белка, а просто демон! — слабо сопротивляется Джерард, но Фрэнк просто ржет над ним. Джи притворяется, будто недоволен Фрэнком за то, что он не проявляет ни грамма сочувствия к нему, и смущенно чешет нос. — А хотя бы тот раз, когда ты запер ключи в машине, а мы собирались в театр. И ты еще тогда начал плакать, потому что думал, что я тебя возненавидел за это. — А что насчет того дня, когда ты пальцами попался в китайскую ловушку? — вспоминает Джи. — Говорит парень, застрявший в узких джинсах только потому, что они были чересчур узки в районе лодыжек. Джерард фыркает, вспоминая. — О боже, это было самое ужасное! Не могу поверить, что ты вышел замуж за такого неудачника. — Ну да, ты прав, я должен был подумать хорошенько перед этим. — Ха-ха, — притворно засмеялся Джи. — Эй, а ты помнишь, что было дальше, после того, как мы срезали с тебя эти чертовы джинсы? — Ох, это была горячая ночка! — восклицает Джерард. — Мы тогда однозначно жестко напугали твою соседку, — отвечает Фрэнк. Старушка была очень пожилой, и скорее всего слишком пожилой, чтобы пережить последующие события. — Нам нужно почаще пугать людей, — мечтательно произносит Джи. — Ну хотя бы людей в соседнем номере. — Думаешь? — спрашивает Фрэнк. Он наклоняется, чтобы поцеловать Джерарда. Угол для поцелуя немного неудобный, но они справляются с этим. — Самое лучшее свидание, — решает Джи, оторвавшись от мужа, — было когда нас выкинули из этого супер-пупер классного ресторана за то, что мы кидались гренками друг в друга. Фрэнк ухмыляется и ложится параллельно к Джерарду. — И ты так громко ржал тогда, что к нам подошел полицейский, спрашивая, не накурился ли ты, — подхватывает Фрэнк. Джи продолжает дальше, подвигаясь к нему ближе: — И она заставила еще меня дышать в дурацкую трубочку, двигаться по прямой линии и делать остальную бурду. — Да, а потом еще и меня заставила делать то же самое. — И в конце концов когда она оставила нас в покое, ты начал смеяться еще сильнее, чем я до этого. — И поскольку никто из нас не устал, мы решили сходить на поздний ужин... — И я предложил тебе руку и сердце, — подытоживает Джерард. — О да! Ты сказал мне: "Выйди за меня, сукин сын, или я забросаю тебя гренками." — И не думай, что это были пустые слова! Я серьезно сделал бы это. — Но на столе тогда не было ни единой хреновой гренки! Джерард закатывает глаза: — И что? Я все равно нашел бы их и, поверь, я тебя в них замуровал бы просто! — Ну же, ты ведь знал, что я не откажу тебе. — Да, я рад, что ты не отказался, — улыбается Джерард. Фрэнк кладет руку к Джи на бок, приблизив лоб ко лбу любимого и уперевшись о него. — Я тоже. Джерард, дразня, потерся носом о нос Фрэнка и притянул его для поцелуя. — М-м, сними это, — бормочет Джи, дергая рубашку Фрэнка. — Одно на другое, — шепчет он в ответ, не отрываясь от губ Джерарда. — И не надейся, — игриво отвечает Джи. — Думаешь, такой забавный? — фыркает Фрэнк. — Думаю, я просто до невозможности смешной*, — отвечает довольный собой Джерард. Фрэнк зашипел от неудовольствия, но расстегнул верхние пуговицы рубашки, возвращаясь обратно и расцеловывая Джерарда. Но Джи это не по душе: одна пуговица — для простаков. Нужно, чтобы все пуговицы были расстегнуты, а когда он добивается этого, то отбрасывает рубашку Фрэнка к чертям. Фрэнк без рубашки — лучший Фрэнк. Помимо абсолютно голого Фрэнка, конечно. Кажется, что они уже достигли того неизбежного момента, когда одежда становится совершенно ненужной деталью внешнего вида. К тому же разговоры не являются необходимостью. Если вы спросили бы Фрэнка, кто разделся первым, он бы ответил, что Джерард. Но скорее всего парень так сказал бы только потому, что не хотел дать вам повода подумать, что он маленькая шлюшка. А если бы задали тот же вопрос Джерарду, то он ответил бы, что Фрэнк. Но не думайте, что он сказал бы правду только потому, что Джи более точный и откровенный. Вовсе нет, просто он раздевается медленнее, а Фрэнки же профи в расстегивании и раздевании. Несмотря на подробности, можно сказать, что в скором времени парни находят себя в довольно неловком и интимном положении, когда колено Джерарда упирается в пах Фрэнка. Но ему и не приходится жаловаться, скорее он сделал бы обратное действие. Фрэнк последовательно исследует тело Джерарда, пока стоны второго останавливаются где-то в районе гортани. Ну в конце концов не стоит делать что-то выдающееся из этих самых стонов. По большей части они звучат вроде как "у-ух", "нгх" и прочее. И тем не менее то самое ощущение присутствует в паху Джерарда, что заставляет его еще сильнее прижимать к себе Фрэнка. — О боже, Фрэнки, — выдает он. Парень ничего не может с собой поделать, когда ощущает кожу мужа. Фрэнк до сих пор имеет какое-то волшебное действие на него, которое не исчезнет со временем, а лишь укрепится. — Еще, — выдыхает Фрэнк, хотя и сам не уверен в том, что конкретно ему нужно. Все вместе и сразу. — Да? Уже молишь об этом? — ухмыляется Джерард. — Две чертовы недели, Джи, — лопочет Фрэнк, сжимая плечо парня железной хваткой. Джерард чувствует, как ногти впиваются в его кожу, но благодаря этому его состояние становится еще труднее контролировать. — Хорошо-хорошо, — отвечает Джерард, переворачивая Фрэнка на спину, именно так, как ему нравится. В этом есть что-то такое невероятно грязное, когда он видит Фрэнка, лежащего будто напоказ, открытого и жаждущего. Его член покраснел и стал почти бурого цвета, на контрасте с остальной белой кожей живота. И темные контуры татуировки гипнотизируют его в лучшие дни, заставляя задуматься о том, как они могли бы продержаться хотя бы ночь друг без друга. А еще его соски такие темные и чувствительные. То как его пот блестит, особенно на груди и лбу. Обычно он бы оставил несколько отметин на груди и шее, но желание было слишком сильно. В конце концов ночь еще только началась. Вообще-то Фрэнк не из тех, кто молил бы и просил, но иногда гордостью даже можно потупиться. Иногда ему просто необходимо ускорить процесс. — Блять, Джи, я не собираюсь махать волшебной палочкой, чтобы ты приступил к действию! Джерард ревностно закивал головой. Он делает мысленную пометку, что да, он идиот и забыл все вещи в прихожей. Он наклоняется вперед, целует Фрэнка и, прошептав «Вернусь через секундочку», спрыгивает с кровати. — Лучше бы тебе не задерживаться, — недовольно бормочет Фрэнк. Его голова падает на подушки, а глаза закрываются. Рядом с окном слегка жужжит кондиционер, и Фрэнк бы скорее всего в другой ситуации подумал о том, насколько чиста эта комната, но нервные позывы слишком сильны. Странно, он же не был девственником уже дофига лет, но все равно было какое-то невинное чувство во всех действиях этой ночью. По меньшей мере сегодня он будет заниматься любовью самым легальным образом, разрешенным по официальным документам о браке. Джерард ничего не предпринимает некоторое время по возвращении к Фрэнку. Тело, открытое для него, заставляет сердце Джи работать с перебоями. До сих пор он никак не может поверить, что все это правда, что он здесь сейчас вместе с его великолепным Фрэнком, и день абсолютно потрясающий. Джерард никогда не думал, что женится или выйдет замуж, потому что не был уверен, что это вообще получится. Но вот рядом с ним Фрэнк — единственный, о ком Джи мечтал в детстве. Ну, Джи не был особо осведомленным ребенком, так что он мечтал в детстве о Фрэнке с большим количеством одежды. Фрэнк замечает изменение в освещении, приоткрывает глаза и видит Джерарда, который просто наблюдает за ним, расположившись на коленях. — Что случилось? — Ничего, я просто действительно очень сильно люблю тебя. — Как сильно? — Ты хочешь, чтобы я доказал тебе это? — Да, очень сильно, пожалуйста. Джерард ухмыльнулся и положил бутылочку со смазкой на простынь рядом с Фрэнком. Во все это так тяжело поверить, в особенности, в одно из составляющих. Джерард всегда воспринимал себя маленьким ребенком, разгуливавшим по миру и притворявшимся взрослым, совсем не созревшим для женитьбы, но он сделал это и только ради Фрэнка. Мысли Фрэнка совсем не отличаются от соображений его мужа, но на данный момент он более собран. Обычно они вроде как обмениваются ролями. Чаще всего Фрэнк из них двоих тот, кто думает, но Джерард тот, на кого можно положиться. Фрэнк не такой бледный, как Джи, но желтоватое освещение придает его коже оливковый оттенок. — Да перестань ты на меня так смотреть. Я смущаюсь! — наконец восклицает Фрэнк, хватая Джерарда за запястье и потянув на себя. — Прости. Просто иногда я вспоминаю, насколько счастливый. — Ты почувствуешь себя еще счастливее, если перестанешь так на меня пялиться. — Ты хотел... — Да-да, что угодно, — прерывает его Фрэнк и тянет на себя для поцелуя. Джерард на секунду забывает о том, что он делал до этого — запах, вкус, ощущения Фрэнка опьяняют. Его блаженство прерывается, когда пальцы Фрэнка начинают шарить вокруг и, найдя руку Джерарда, хватают ее и тянут вниз. Джи понимает намек, опускает руки до нужного уровня и раздвигает ноги мужа. Фрэнк невероятно продуктивный сейчас, настолько, что аж бутылочку с лубрикантом протянул любимому. И он уже начал поглаживать себя, но Джерард отбрасывает руку Фрэнка. Единственный, кто будет трогать Фрэнка сейчас, это Джерард, даже ему самому не позволено прикасаться к себе. Джер начинает с одного пальца, но Фрэнк дает ему знать, что этого слишком мало и если ситуация не изменится, то он либо взорвется, либо разорвется. Все происходит чересчур быстро, и Джерард недоволен этим, так как Фрэнк, должно быть, недостаточно подготовлен. Он до смерти боится доставить Фрэнку боль, поэтому доводит дело до трех пальцев. Кажется, что прошли сотни лет, а не две недели, и когда Джерард наконец-таки начинает медленно входить, Фрэнк издает удовлетворенный стон. Он действительно рогатый маленький засранец. Джерард входит полностью и останавливается, давая Фрэнку время привыкнуть — все-таки Джи природа одарила не так плохо. Ноги Фрэнка, заключающие бедра Джера в кольцо, слегка расслабляются. Как он сам всегда утверждал, он был просто создан для того, чтобы его трахали, но в сотни раз лучше ощущения, когда это делает Джерард. — Блять, Джи, так хорошо, — вздыхает Фрэнки. Джерард всегда был очень нежен с ним. Он всегда нежен кроме тех случаев, когда Фрэнк сам запрещает ему это, что, честно говоря, случается довольно часто. Но сегодня об этом и не может быть речи. Джерард как всегда мягок и нежен. Так же, как и в самую их первую ночь, только на этот раз все гораздо более особенно. Фрэнк чувствует удар там, где они соединяются с Джерардом, и еще сильнее там, где они прижимаются. Кожа, трущаяся о его кожу, кажется отражением его собственной. Грудь Джерарда прижимается к груди Фрэнка, а его ноги крепко обхватывают бедра мужа, и все прикосновения кажутся абсолютно совершенными. Части тела, прикасающиеся к Джерарду, слегка пощипывают, и Фрэнк абсолютно забывает о том, что был сонным всего несколько секунд назад очевидно потому, что Джи настолько сильно прижимается к нему как снаружи, так и внутри. Он так уязвим перед Джерардом, и это именно то, что делает атмосферу особенной. Ни Фрэнк, ни Джи ничего не скрывают друг от друга — так идеально. Поток мыслей Фрэнка прерывается, когда член Джерарда пускает волну наслаждения по телу парня. Он слегка дотронулся до простаты, вызывая у Фрэнка тихий стон, который подхватывается любовником, и Джерард повторяет движение. Делать настолько приятно Фрэнку, насколько возможно — вот что доставляет истинное удовольствие его мужу. Были ли они когда-нибудь более жесткими и по-животному страстными до этого? Безусловно, но интимность сегодняшнего вечера придает особый оттенок всему происходящему. Скорее такие чувства просыпаются благодаря близости между ними, нежели самому действу. Но совершенно не означает, что все ощущения не шикарны. Недели порознь точно сыграли свою роль: оба они поняли, насколько же это прекрасно просто находиться вместе. Фрэнк выглядит как гребаный девственник по причине долгого отсутствия секса, в общем-то так же, как и Джерард. Стоны Джи мягче и тише, чем Фрэнка. — Д-Джерард, — выстанывает Фрэнк, пытаясь открыть глаза и взглянуть на любимого. Его волосы выглядят такими мягкими, а маленькая капля пота стекает по лбу. Лицо почти ангельское, Фрэнк даже хотел бы, чтобы Джи сам видел себя в этот момент. То, как его член исчезает в заднице Фрэнка, как его лицо выражает настоящий голод, красивее, чем можно себе вообразить. — М-м, быстрее, — просит Фрэнк, и Джерард ускоряется. Зная, что попадание гораздо лучше прелюдий, Джи старается с каждым толчком ударять по простате Фрэнка. В общем все осталось, как и прежде, ничего особо не поменялось со вчерашнего дня, но они просто чувствуют, что что-то происходит по-другому. Ощущение того, что есть какая-то безопасность и интимность между ними, которой не было до заключения брака, витает в воздухе. Теперь они женаты. По-настоящему женаты. То есть Фрэнк — чей-то муж, равно как и Джерард. Благодаря адреналину, бегающему по венам, появляется чувство, что Джерард мог бы продолжать делать это до бесконечности, без устали. Фрэнк такой узкий и теплый вокруг него, что весь мир катится к чертям по сравнению с этим. Ничто не существует кроме Фрэнка здесь, с ним, сейчас. Джерард почти что чувствует пульс Фрэнка, передающийся ему, хоть он и не исключает идею о том, что это действительно пульс Фрэнка. Хлюпающие звуки ударов кожу о кожу совершенно непристойны, но это единственное, в чем они сейчас нуждаются. Фрэнк находится будто в каком-то тумане, так что он может сфокусироваться только на Джерарде, лицо которого выражает сосредоточенность и экстаз. И это лицо — самая прекрасная вещь, когда-либо виденная Фрэнком. Джерард — это потрясающе красивое существо, выбравшее Фрэнка. И он даже позволил ему жениться — акт великой чести. — О боже, Джерард, — вырывается у Фрэнка до того, как его глаза захлопываются и он начинает кончать. Джи всегда знает, когда Фрэнки будет кончать, так что он не особо удивлен. И Джерард просто улетает в бездну при осознании того, что Фрэнк кончает, не прикоснувшись к себе. Когда Фрэнку не нужно хотя бы немного потрогать себя перед тем, как кончить, в голове Джи звучат победные марши. И только Джерард может довести его до такого состояния — звучит гордо. Мысль об этом приводит Джерарда к его собственному оргазму, и со стоном, которому и порно-звезде не удался бы, он начинает кончать. Весь акт оргазма для Джерарда — это смесь оксюморонных фраз, потому что вдруг резко его мозг начинает буквально взрываться, но так же и какое-то спокойствие распространяется по телу. Будто бы внутри взрываются фейерверки, но кроме громких стонов, снаружи тишина. Тепло на уровне его гениталий увеличивается, странно контрастируя с легким холодом на потной коже. Все продолжается недостаточно долго, чтобы Джерард вполне насладился эйфорией, но когда он возвращается в то же измерение, где существует Фрэнк, то он ощущает совершенное обожание по отношению к мужчине, смотрящего на него. Это был первый раз, когда они занимались любовью с его настоящим, верным перед господом, мужем. И Фрэнку не приходит на ум никакой другой эпитет, как только совершенный. Нет, скорее не было придумано ни одного достаточно сильного слова ни для описания чувств Джера, ни Фрэнка. Существует просто какие-то пробелы в лексиконе при разговоре об их чувствах друг к другу — ни одно человеческое слово не будет достаточно сильным. Джерард аккуратно выходит из Фрэнка и располагается рядом с ним, позволяя себе покрыть мужа серией смазанных поцелуев в районе, хоть как-то приближенном ко рту Фрэнка. Комната кажется гораздо тише, чем была минуту назад, оглушаемая лишь восстанавливающимся дыханием Джерарда. Грудь Фрэнка тяжело поднимается и опускается, пока он пытается вытянуть ноги, что совершить довольно трудно благодаря Джерарду, расположившимся между ними. Поцелуи Джера мокрые и слегка противные, но они прошли уже стадию, когда об этом задумываются. Единственное, о чем он заботится, — это Фрэнк, прижавшийся к нему. Кожа теплая и гладкая от пота, и им нравится ощущение того, как их кости надавливают друг на друга. Кажется это таким умиротворяющим и верным. — Итак, муж мой как вы это находите? — наконец спрашивает Джерард. — Думаю, мы можем и лучше, — отвечает Фрэнк. — Ой, да ну тебя! — притворно недовольно восклицает Джи, потрепав Фрэнка за волосы. — Ну, знаешь ли, у тебя есть еще время произвести на меня впечатление. У тебя есть вся наша жизнь. Джерард зарывается носом в волосы Фрэнка. Он пахнет так идеально. Так потрясающе, как только Фрэнк может пахнуть. — Это сделка, — бормочет Джи в растрепанные волосы мужа.