Влюбийственное налогообнажение

Музыка настойчиво билась в уши, и от этого начинала болеть голова. Стайлз раздраженно потер виски и, слегка пошатываясь, двинулся к полупустой чаше с пуншем. Рука тряслась, и налить нормально не получилось. Часть пунша оказалась вылита на столик, с которого весело закапала на светлый ковер. Стайлз вздохнул и залпом опрокинул в себя то, что сумел налить в помятый пластиковый стаканчик. Перед глазами было уже мутно. Танцующая и кричащая толпа начала сливаться в одно размытое ярко пятно, а звук стал казаться глухим и далеким. Было хорошо и плохо одновременно, но уходить с вечеринки Стайлз совершенно не хотел, хоть и чувствовал себя разбитым и одиноким. Скотт с Эллисон ушли пару часов назад, Эрика пойти с ними не смогла из-за подготовки к какому-то тесту, а Айзек решил проявить себя ответственным кузеном и остался зубрить вместе с ней. В общем, на вечеринке Стайлз остался один и был уже слишком пьян, чтобы с кем-то познакомиться. Он вообще не был уверен, что сможет связно говорить. Вздохнув, он добрался до кресса в углу, размышляя, что же такое было добавлено в чертов пунш. Музыка продолжала сводить с ума, Тейлор Свифт заливалась про какие-то проблемы[1], но разобрать другие слова у Стайлза не получалось, и он бросил это безнадежное занятие. Откуда-то с верхнего этажа послышалась громкий женский визг, а потом не менее громкий мужской хохот, а спустя пару минут ругательства. Стайлз машинально посмотрел в сторону лестницы и заметил, как по ней решительно спускается злая как сто чертей Лидия, ведущая за собой перепуганную Киру. Несколько секунд Стайлз размышлял, стоит ли к ним подходить, но здраво решил, что злая Лидия – опасная Лидия, и продолжил таращиться перед собой. Вечеринка становилось скучной и утомительной, Стайлз ощущал себя очень несчастным и очень пьяным. Хотелось пойти домой, нет, не в общежитие в их общую со Скоттом комнату, а домой, где они жили с отцом в Бикон-Хиллз до тех пор, пока Стайлз не уехал в колледж. В какой-то момент Стайлз почти заснул в кресле, но его потревожили, бесцеремонно плюхнувшись ему прямо на колени. — Малия? — Стайлз с трудом смог сфокусировать зрение. Малия согласно кивнула, поерзала, закинула руки Стайлзу за шею и смазано поцеловала в губы. Она тоже была изрядно пьяна, так что нормального поцелуя у них не получилось, лишь какое-то глупое слепое тыканье губами. — Пойдем наверх? — предложила Малия, нехотя сползая с чужих колен и одергивая юбку, испачканную, кажется, в пунше. Стайлз кивнул и тяжело поднялся, притягивая к себе Малию и пытаясь идти ровно. Малия ему в этом совершенно не помогала, цепляясь за его плечо и пытаясь целовать в щеку. Вообще, она была странной. То есть, еще более странной, чем Стайлз. Она была диковатой, у нее были какие-то свои социальные нормы и понятия о приличиях. Наверное, поэтому именно с ней Стайлз потерял так тяготившую его девственность. А то, серьезно? Совершеннолетний девственник в колледже? Пример классического неудачника номер один. Всем спасибо, презентация окончена. Малия всегда была довольно грубой в постели, да и в жизни в принципе. Нет, не потому что она хотела доставить кому-то этим неудобства, просто она так привыкла. Впрочем, Стайлз не жаловался. Секс был очень неплох. Они с трудом поднялись по лестнице, чудом умудрившись не свалиться и не сломать себе шею. Возбуждения Стайлз не чувствовал, скорее какой-то тупое упрямство. Малия отцепилась от его плеча, заглянула в первую комнату и торжествующе оглянулась. — Свободно! Стайлз зашел следом и поморщился. Кровать была разворошена, на полу валялись чьи-то трусы… Он медленно подошел к кровати и кое-как стащил кеды, покосившись на свои разноцветные носки. Малия хмыкнула и направилась к выходу. — Я в ванную, сейчас вернусь, — она погрозила ему пальцем и шумно вывалилась за дверь. Тейлор Свифт сменили Cinema Bizarre с их приходом на вечеринку[2]. Стайлз зевнул, еще раз посмотрел на свои носки и откинулся на подушки. Глаза закрывались сами собой, и Стайлз совершенно не хотел этому сопротивляться. Остается надеяться, что Малия не будет сильно разочарована. *** Голова почти не болела, не тошнило, зато во всем теле была ужасная слабость. Язык, казалось, распух, и говорить было трудно. А еще ужасно хотелось пить. Стайлз поймал себя на том, что с тоской косится на небольшую лужу у корпуса общежития. Утром он проснулся от того, что Малия, видимо, тоже решившая поспать и оставшаяся рядом, пыталась залезть на него, неясно порыкивая во сне. Оставив ее досыпать, Стайлз выбрался из комнаты и, обойдя приличное количество спящих в разных совершенно неприспособленных для этого местах тел, вышел из дома. Хоть убейте, а чей именно это дом, он так и не вспомнил. Скотт сидел на своей кровати и, дебильно улыбаясь, строчил смски Эллисон. Нет, Стайлз целиком и полностью одобрял отношения друга, но иногда (например, утром после почти бессонной ночи) это раздражало. Да и что скрывать, Стайлз порой по-доброму завидовал Скотту, у которого была чудесная девушка, свидания и романтическая чушь по утрам. У самого Стайлза была только Малия, выражавшая свою привязанность через укусы и громогласные объявления на весь коридор о том, что он принадлежит ей. Это было отвратительно. На свидания они не ходили, Малия их не признавала. Писать ей романтическую чухню по утрам решился бы только самоубийца. Так что отношений как таковых и не было, а найти нормальную девушку (ну, или парня, Стайлз не отрицал свою бисексуальность) в таких условиях было невозможно. — Ты разве не собираешься писать тест по экономике? — спросил Скотт, отвлекшись от телефона. Стайлз замер посреди комнаты, растерянно уставившись на Скотта. Из глубин памяти услужливо выплыли слова Эрики о подготовке к какому-то тесту. — А он разве сегодня? — Скотт в ответ кивнул и расплылся в какой-то глуповато-порицающей улыбке. — А тебе не надо сдавать? — Стайлз отбросил мысли о горячем душе и не менее горячей чашке кофе, судорожно бросившись к столу, на котором в хаосе валялись их общие со Скоттом конспекты. — Я еще два дня назад написал, — зевнул Скотт, то и дело поглядывая на телефон. — Было решено писать егт в две волны. Если бы ты хоть раз сходил на лекции, ты бы запомнил. Стайлз закатил глаза. Когда Скотт, в школе успевавший так себе, пытался казаться умником и паинькой, Стайлзу нестерпимо хотелось расхохотаться. — Я не виноват, что эти лекции у нас первой парой, — буркнул он недовольно. Действительно, на лекциях у профессора… как же его? Хейта[3]? Хойла?.. он появился пару раз, да и те бессовестно проспал. Этот Хейт ничего не сказал, ни разу не вызвал его к себе, так что Стайлз расслабился. И вот, час расплаты настал. — Он будет придираться к каждой мелочи, чувак, — сочувственно заметил Скотт. — Хейл всех топит, кто не ходит на его лекции. Он странный. И жуткий. Точно, его зовут Хейл. Не сдержавшись, Стайлз фыркнул и поспешно выскочил за дверь. *** В аудиторию Стайлз ворвался за пару минут до начала, огляделся по сторонам и быстро юркнул к своему месту. Джексон, сидящий перед ним, страдал от похмелья, Айзек и Эрика уткнулись в телефон последней и, видимо, пытались что-то дозубрить. Вряд ли их ждет что-то хорошее сегодня. Через минуту после Стайлза в аудиторию просочилась Кира, окинула всех несчастным и крайне испуганным взглядом и забралась в самый конец, видимо, страстно мечтая испариться. Как только она села, дверь вновь открылась и на пороге замер, мрачно окидывая взглядом студентов, профессор Хейл. Стайлз с любопытством уставился на него, мысленно пнув себя невнимательность. Профессор Хейл оказался высоким подтянутым мужчиной с внимательными, какими-то волчьими глазами. От него исходило ощущение опасности и силы, приятно пошекотавшее нервы. Хейл был слегка небрит, рубашка, глухо застегнутая, подчеркивала широкие плечи и мускулистые руки, а пиджак он небрежно держал в руках. — Приятно видеть, что сегодня к нам добрались даже столь редкие пташки, — Хейл выразительно посмотрел на Стайлза и двинулся к своему столу. Голос у профессора оказался приятным, такой можно слушать и слушать. Вот только саркастичные нотки все портили. Между тем, профессор попросил темноволосую девчонку со странной фамилией раздать задания и продолжил сканировать аудиторию внимательным хищным взглядом. Стайлз сглотнул, чувствуя, как внутри все непонятно сжимается. — Тест состоит из двух частей, — решил разъяснить Хейл. — Первая, собственно, тестовая. Ничего сложного, мистер Лейхи, не надо стонать, — оскалился он в дружелюбной ухмылке. — Во второй вам нужно ответить на три вопроса самостоятельно и подробно расписать ответ. Вот теперь можно стонать. Стайлз грустно уставился на задание. И вот какого черта он даже не подготовился?! *** Как Стайлз и ожидал, Хейл его вызвал на следующий же день. Перед ним лежал листок, исписанный мелкими каракулями Стайлза, а на лице застыло раздражение на весь мир. Заметив Стайлза, Хейл скривился, будто сожрал лимон, и махнул рукой, приглашая подойти. — Знаете, Стилински, — Хейл был так недоволен, что опустил даже "мистер", — я не отмечал ваши отсутствие, те два раза, что вы появились на моих лекциях, я вас не дергал. Но вот это... Хейл ткнул длинным пальцем листок с тестом Стайлза и шумно выдохнул. — Я за это с трудом могу D[4] поставить, — мрачно сказал Хейл. — Но что больше всего меня поразило, так это, — он посмотрел на работу, вчитываясь в строчки, — "налогообнажение"! Стилински! — это было сказано наполовину зло, наполовину отчаянно. Стайлз молчал. Ну а что тут скажешь? Сам виноват, хотел поскорее закончит с ненавистным тестом, даже проверять не стал, что накорябал, идиот. — Я не хочу ставить D, — устало вздохнул Хейл. — Но мне придется поставить ее, чтобы до вас дошло, что здесь колледж, а не детский сад. Три недели отработок. Стайлз, уже попрощавшийся с учебой и мысленно придумывавший оправдания для отца, просиял. Может, Хейл и не такой плохой, раз решил повозиться с ним? — Спасибо, сэр, — радостно завопил Стайлз, расплатившись за громкую благодарность порцией головной боли. Хейл недовольно поджал губы и взглядом приказал выметаться из аудитории.