В огне сражения.

Ты летишь над местностью, где идет война. И смотреть вниз нельзя, нужно смотреть вперед. Иначе ты не вернешься домой...

Словно сквозь прозрачную тихую гладь родниковой воды он слышит гулкий раскатистый отзвук войны. Слышит стук конских копыт о промерзшую почерневшую от алой крови землю. Звучит оглушающий пушечный выстрел, и гнедой конь с белым расплывчатым пятном на холке без наездника скрывается за пушистыми размашистыми ветвями вековых елей. И весь мир, окутанный дымчатой кровавой пеленой, словно тонет в ледяной жгучей жестокости боя. Николс невидящим пустым взглядом окидывает просторное поле с полегшим сухостоем, усеянное павшими от свинцовых пуль телами. В его кристально-синих глазах отражаются вся боль и муки этого прогнившего насквозь мира, который больше никогда не станет прежним. Джоуи смиренен, лишь пару раз от безликих рокочущих хлопков он обеспокоенно вспрыгивает ввысь. Конь видит эту войну другой: пустыми выстрелами, неоправданной безумной суетой. Николс смотрит в небеса, стараясь насытиться их девственной чистотой. В его глазах сияет робкий испуг, смешанный с непреодолимой тягой неминуемо рваться в бой. - Все будет хорошо, дружок,- произносит капитан, хлопая Джоуи по могучей шее.- Мы скоро вернемся домой. Я обещаю. Конь вздымается на дыбы, оглашая поле звонким ржанием. Николс в последний раз слегка погоняет его тонким хлыстом, рассекая воздух ловким ударом. Совсем не больно. Мгновение, и они оказываются в самом огне войны. Жар. Отчаянные крики. Нечеловеческий страх. Сама Смерть, окутывающая падших солдат своими черными бархатными одеяниями. Николс устремляет взор на лес, озаряемый алыми вспышками выстрелов и озлобленными криками фрицев. Его небесно-синие глаза исполнены той боли, что не познать обыкновенному человеку. Исполнены того страха, что испытывает самый храбрый человек на свете. Как сквозь теплую, нагретую ласковым солнцем воду до него доносятся выстрелы пушек и команды майора Стюарта. - Я не подведу,- шепчет Николс, чуть улыбаясь уголками побледневших губ. По-детски невинные небесные глаза, будто не видавшие той мирской жестокости. По-детски открытая лучистая улыбка, счастливая вопреки всему и всем. По-взрослому бравое сердце, все еще таящее никчемную призрачную надежду, которая тает с каждой минутой, без права воскрешения. Миг, и в его сердце вонзается ледяная свинцовая пуля, разрывая новенькую темно-зеленую атласную шинель. С губ капитана срывается тихий стон, эхом разносящийся по грубо вытоптанному сотней ног промерзшему полю. Его яркие живые глаза угасают, отражая во всей своей глубине лишь вспышки ненужных немецких огней. Лицо Николса в последний раз озаряет новый выстрел, и он срывается с коня на черную влажную землю, пахнущую чем-то терпким. Англия запомнит его настоящим героем. Верным храбрым, человечным, искренним. И последняя мысль, пронзающая помутневшее от боли сознание: «Надеюсь, Альберт получит мое письмо…» Взрывы разрывают затхлый сухой воздух, наполненный пылью и землею, взмывшей в него от неосторожных резких лошадиных шагов. Небеса окрашиваются в грязный небрежный синий цвет, затягиваясь плотными серыми облаками. Джоуи перепрыгивает невысокую каменную преграду и скачет глубоко в густую непроглядную лесную чащу, разрывая воздух звонким свистом. Издали вновь доносятся отзвуки жестокого бесплодного сражения. В огне войны. В любящем сердце. Живет надежда.