Пророчество

      Светало. Гаррет бесшумным шагом, ставшим уже привычкой, спустился со ступеней таверны. Этой ночью хорошенькая сестра Бассо в очередной раз «благодарила» его за спасение брата из тюрьмы. Хотя прошло уже несколько лет после вылазки в Крагсклефт, Алисса все еще была полна готовности выразить свою признательность в любое удобное для Гаррета время.       Улицы Города были пустынны в такой ранний час, в конце переулка в утреннем тумане маячила фигура одинокого, нетрезво шатающегося прохожего, который на вид был довольно состоятельным, о чем говорила его дорогая одежда и увесистый, расшитый серебром, кошелек на поясе. Гаррет, конечно же, получил возможность рассмотреть богатую вышивку мешочка и пересчитать количество монет внутри. «Отлично, еды на всю неделю», подумал он, подбрасывая кошелек в воздух, тот грузно шлепнулся обратно в ладонь вора. Довольный удачной добычей, Гаррет ускорил шаг: «Надо успеть домой, пока ОНА не проснулась».       На узких мрачных улочках уже начали появляться первые прохожие, спешащие по своим делам. Колокол хаммеритского собора зазвонил к утренней молитве. «Там еще осталось кому звонить?» пронеслось в голове Гаррета. После тех событий несколько лет назад, спровоцированных катаклизмом глифов, когда на улицах Города в стычках Хаммеров и Язычников погибло столько адептов и той и другой фракции, после падения Хранителей, которые больше не могли поддерживать равновесие, все три некогда могущественных группы, начали сдавать позиции и в данный момент переживали упадок. Исчезли почти все городские укрытия Язычников, и в последнее время о Трикстеропоклонниках было ничего не слышно. Их магия частично была основана на глифах, после исчезновения которых, языческие шаманы потеряли свою силу и возможность открывать проходы в другие измерения. Хаммеры так же потеряли значительную часть своих адептов, да и вообще, в городе наблюдался рост атеизма и, того хуже, появились активные пропагандисты новых богов, у которых с каждым днем становилось все больше последователей. Денежные пожертвования прихожан в копилку Хаммеритов начали уменьшаться, соборы пустеть и ветшать. Гаррет как раз проходил мимо некогда величественного собора на площади Стоунмаркет, который теперь уже не пестрел алыми штандартами с изображением золотых молотов. Всего за пару — тройку лет здание потеряло свой лоск, двери потемнели, краска облупилась, и лишь утренний перезвон колоколов давал знать, что есть еще верные последователи Строителя в этом городе. Про Хранителей и говорить нечего, после того как пали глифовые печати, скрывающие их цитадель от взоров горожан, было много разбирательств, расследований, горстке оставшихся Хранителей с трудом удалось отстоять право владеть зданием, которое они сохранили под условием организации там городской библиотеки, теперь всего лишь с простыми книгами.       Вот и дом. Все тот же, в Южном квартале. Раньше Гаррет часто менял место жительства, но в данных обстоятельствах пришлось осесть тут. И плата была неплохой и комнаты довольно просторные для его-то возможностей и нынешних потребностей. Легким шагом он взбежал на второй этаж и осторожно открыл дверь, которая, тем не менее, все равно протяжно скрипнула. В дальней комнате послышалось шуршание и возня. Гаррет, все тем-же бесшумным шагом, направился туда и осторожно заглянул из-за угла в комнату, тускло освещенную единственной свечой. В маленькой комнатке, где раньше располагался его тренировочный инвентарь, теперь стояла кровать, именно с нее и доносилось шуршание. Через секунду, из-под массивного одеяла, выглянул заспанный глаз: «Доброе утро, Гаррет» донесся глухой голос. Гаррет улыбнулся про себя, но на его мрачном лице как всегда, ничего не отразилось. Он подошел к кровати и протянул руку: «Вставай, соня, вообще пора бы тебе переходить на мой ночной образ жизни». Из-под одеяла вынырнула рука, худенькая ладошка легла в грубую ладонь Гаррета и в следующее мгновение рядом с кроватью оказалась девочка лет пятнадцати, в длинной, до пола ночной рубашке, с всклокоченными после сна черными волосами, и с не менее черными заспанными глазами. -«Доброе утро, Тира»       Это была девочка, которую он пару лет назад нашел на улице и поймал на воровстве его собственного кошелька. Такой наглости он простить не мог. Он и сам теперь не мог бы сказать, почему он тогда забрал ее к себе, худую, грязную, голодную. Может быть, памятуя о своей жизни на улице, а может быть, это было нечто иное, вроде внутреннего голоса, который сказал забрать именно её и именно сейчас.        Гаррет поселил девочку в этой комнатке, где теперь помимо кровати стоял стол и напольный кованый подсвечник, на выступе витого узора которого, висел «кулон» на тонкой, но прочной цепи. Кулон был массивный, но не слишком большой, в форме круглой клетки с тонкими металлическими прутиками и небольшим основанием, чтобы при желании, его можно было поставить. В этой довольно изящной вещице находился камень, напоминавший глаз с тремя «когтями», выходящими из его поверхности переливавшейся так, словно это было настоящее глазное яблоко. И зрачок этого глаза в данный момент был направлен на Гаррета. «Человек, — голос камня зазвучал прямо в голове вора и Гаррет знал, что слышит его сейчас только он, — твое сердце живее, чем я думал, когда мы только встретились. Может, мне надо было забрать его, вместо глаза, от которого толку-то и не было никакого».       Разумный Глаз, ставший причиной стольких приключений в прошлом, теперь хранился в доме Гаррета. После крушения власти Гамалл и исчезновения глифов, Корона Куршоков, Потир Строителя и Лапа Джекнелла волшебным образом сами вернулись к своим обладателям, куда делось Сердце, никто не знал, а Глаз Гаррет обнаружил на столе в своем доме сразу после тех памятных событий. Теперь он был здесь, в доме вора, где и остался, потому как Хранители больше не могли контролировать его силу и отказались забирать его себе, а продавать его непросвещенным или, тем более просвещенным, было опасно.       Во входную дверь постучали и Гаррет, мгновенно собравшись и положив руку на кинжал, направился к ней. Стучавшей оказалась всего лишь их новая соседка, бабушка — одуванчик, которая решила, что Гаррет отец-одиночка и поэтому, по доброте душевной, стабильно снабжала их пирожками и прочими вкусностями. На аромат свежеиспеченных булок из комнаты выскочила уже одетая Тира. Теперь она не была столь худой и замызганной, как тогда на той мрачной утренней улице несколько лет назад, но все равно была маловата и щупловата для своих лет, что, впрочем, не мешало ей быть быстрой и проворной, а главное легкой и тихой в движениях.       Сладкие булочки оказались очень вкусными, поэтому с тарелки они исчезли мгновенно и уже через пятнадцать минут Гаррет и Тира шагали по улицам Города, которые при свете дня казались еще более мрачными, узкими и грязными, возможно потому, что все их недостатки были беспощадно высвечены серым дневным светом. Через двадцать минут они оказались перед входом в «Городскую библиотеку», а фактически перед Цитаделью Хранителей. Здание ветшало, так же как и соборы хаммеритов, из открываемых дверей веяло нежилым и затхлым воздухом. Пройдя внутрь Гаррет сразу же направился к тренировочным залам, где когда-то проходил обучение он сам, Тира вприпрыжку следовала за ним. В её руках, в такт движениям покачивался кулон с Глазом, с некоторых пор она не расставалась с ним и даже настояла на том, чтобы камень находился в её комнате.       Гаррет шел через запыленные залы Цитадели. По предложению, а лучше сказать, по настоянию Хранителей, теперь он мог беспрепятственно пользоваться тренировочным полем и нынешней библиотекой. Как выяснилось, Хранителеям не нужны были книги с глифами, чтобы находить повод лезть в жизнь Гаррета. Как только он подобрал Тиру и привел в дом, тут же на его пороге появился сам новый Первый Хранитель Илиус. Он бегло посмотрел на девочку, но от наметанного взора Гаррета не укрылся интерес в его взгляде. Разумный Глаз его мало привлек, и посоветовав вору оставить его пока у себя Илиус собрался уходить, на самом пороге он обернулся: «Ах да, можешь тренировать свою подопечную в Цитадели» с показным равнодушием бросил он. Гаррет был немного ошарашен, он еще даже не задумывался насчет будущего девочки, насчет своего будущего, связанного с ней, но Хранители как всегда, всё решили за него. Поэтому теперь они с Тирой несколько раз в неделю наведывались в Цитадель, тренироваться в стрельбе, лазании, фехтовании. Так же в программу входило и обучение чтению, благо книг в новой «Городской библиотеке» было навалом, оставшиеся Хранители продолжали собирать старинные фолианты, которые могли найти, правда, уже не переписывая их языком глифов, да и старые простые книги все так же хранились на многочисленных полках Цитадели.       Тренировочный день начался со стрельбы из лука, большинство стрел попало в «яблочко», несколько немного отклонились от центра. Но Гаррет знал, что оружие еще тяжеловато для девочки, он принципиально не стал искать для нее лук поменьше, а сразу начал тренировать ее на своем, не придется переучивать. Пусть учится справляться с трудностями, потом легче будет, если уже сейчас она стреляет с такой меткостью из лука, который всего на немного поменьше её. Зато в лазании по препятствиям ей равных не было. Несмотря на свое хрупкое телосложение, девочка была жилистой и сильной: легко взлетала по веревке, перепрыгивала через препятствия так, словно у нее были невидимые крылья за спиной. А вот с кинжалом и мечом она обращалась пока не очень хорошо, «Надо будет усилить тренировки в фехтовании» — подумал Гаррет и повел Тиру в особый зал. Пол здесь хаотично был покрыт пластинами разных фактур: тут были и металлические и каменные, и песочные, и мягкие ковровые покрытия, задача тренировки состояла в том, чтобы бесшумно пройти по ним из одной части комнаты в другую. Как всегда, Гаррет занял место на постаменте в конце зала и закрыл глаза, Тира начала движение из дальнего угла, уже через 10 секунд оттуда послышалось отчетливое шуршание. -Тира, я тебя слышу. — насмешливо начал новоиспеченный наставник. — Правда? — раздалось у самого его уха. Гаррет от неожиданности резко отпрянул и открыл глаза: девочка стояла рядом с ним. Ошарашенный он перевел взгляд туда, где все еще раздавалось шуршание в дальнем углу зала, там копошилась жирная тушка. — Хах, крысы. — Усмехнулся вор. Возню зверька он слышал отчетливо, но ни звука не донеслось от движений девочки, даже шуршания ее рубашки. Тренировки не проходили даром, удовлетворенно подумал он. — Ну что-ж, довольно на сегодня занятий для тела, пора потренировать голову. — Гаррет подтолкнул девочку по направлению к читальным залам, та вприпрыжку бросилась туда, по дороге не забыв прихватить Глаз. Собрав оружие и стрелы, Гаррет направился в главную часть Цитадели. Тира уже склонилась над книгой в одном из залов, хрупкий силуэт мягко освещало теплое сияние нескольких свечей, расставленных на массивном столе и напольном светильнике, на котором висела цепочка с Глазом, ставшим уже привычным спутником девочки. В соседней полутемной комнате в кресле сидела мрачная фигура Первого Хранителя Илиуса, Гаррет направился к нему: -Добрый день, наставник Гаррет. — насмешливо поприветствовал его хранитель. Вор лишь хмыкнул: — Не надо все поворачивать так, будто она ваша ученица и будущая хранительница, этого не будет, я уже говорил тебе. Я не позволю ей стать вашей марионеткой, какой был я. — Марионеткой? Ты всего лишь следовал пророчествам, а мы лишь направляли твой путь. И ей предстоит то же. Сколько раз мы будем повторять этот разговор? — Столько сколько надо, пока ты не поймешь, что все твои планы насчет Тиры не станут реальностью. И я позабочусь об этом. — Станут, так же как стали реальностью все пророчества, связанные с тобой и в которые ты, кстати говоря, тоже отказывался верить. — Те пророчества были прочитаны Кадукой, она была толковательницей много лет и знала в этом толк. Пророчество насчет Тиры ты прочитал сам и даже не можешь подкрепить это ничем, кроме своих слов. — Гаррет, я был заместителем Орланда, у меня был доступ к самым тайным книгам Библиотеки Хранителей и глифы я тоже умел читать не хуже Кадуки. Я нашел то предсказание незадолго до катаклизма, вызванного Гамалл. Оно сразу заинтересовало меня, я много размышлял по поводу написанных в нем слов, а потом глифы исчезли, и с ними исчезло пророчество, как и все слова в наших древних рукописях, ты знаешь. Но мы все еще храним все пустые книги из Библиотеки и когда-нибудь, когда вернутся глифы, я покажу тебе тот свиток, где говорится: «В конце первой эпохи, когда исчезнут древние слова, одно избранное око породит три. Три ока откроются во мраке и два из них будут подобны звездам. И уготованы им будут великие дела и первым из них станет возвращение знаков тем, кто так жаждет их.» Разве ты не понимаешь, что «одно избранное око» — это ты. Твой единственный живой глаз. — Ну, предположим. А три ока? Нам что, придется искать монстра из самых дальних уголков Утробы? Вместо ответа Илиус лишь указал на яркий островок света от свечей в соседней комнате, где сидела Тира, увлеченная книгой, рядом с ней поблескивал в своей клетке Глаз. — Три глаза. Ты думал, он избрал тебя своим хранителем, появившись в твоем доме тогда? Нет, он избрал ЕЁ! Он разговаривает с ней, так же как и с тобой. Тира как раз указывала на строчки в книге и что-то бормотала периодически поворачиваясь в сторону подсвечника с висящим кулоном на нем. Потом замолкла, словно прислушиваясь к ответу. Гаррет знал, она слышит в своей голове голос Глаза, говорящего с ней. «Наверно опять втирает свои пафосные бредни» — пронеслось в голове вора. — Почему её, почему ты думаешь, что именно она, не какой-нибудь другой беспризорный ребенок, которого вы сами могли бы найти на улицах, благо их там в избытке. — раздраженно бросил он. — Гаррет, ты упорно продолжаешь закрывать глаза на то, что в пророчестве сказано почти прямым текстом. «…Три ока и два из них будут подобны звездам». Да даже трехлетний ребенок знает, что Тира — это название самой яркой звезды на нашем небосводе. И согласно предсказанию эта девочка вернет нам глифы. Кончится период хаоса и начнется вторая эпоха. И хранители снова обретут былое величие и силу. — И все же надеюсь, что ты не прав. Я не пожелал бы ей судьбы, подобной моей. — Устало промолвил прославленный вор, блеснув в темноте механическим глазом — Для тебя это всё лишь части пророчества, ты не был в Шелбриджской колыбели, ты не был в том гребаном заброшенном Соборе в Старом квартале, не прыгал в Утробу, кишащую краболюдами и насекомыми ростом с фонарный столб.        Гаррет опустился на массивный дубовый стул, ссутулившись и склонив голову. Его фигура теперь напоминала скорее силуэт утомленного путника, чем гордого бесстрашного вора. Гаррет закрыл глаза и перед ним пронеслись все те опасности, с которыми он сталкивался во время своих приключений, половина из которых была спровоцирована Хранителями. Неожиданно его шею обвили тонкие ручки и мягкая детская щека, прижалась к его, обезображенной шрамом скуле: — Я справлюсь, Гаррет. Не волнуйся, все будет хорошо. Я хочу быть как ты и буду, я не боюсь всех опасностей и препятствий на пути, ведь они сделали тебя тем, кто ты есть. Самым знаменитым вором!