Спроси у моего огня

СПРОСИ У МОЕГО ОГНЯ Когда из хозяина превращаешься в беглеца, все окружающее в одно мгновение начинает дышать смертью. Хотя вряд ли у Лена сейчас было время об этом думать. Загнанный в ловушку, обессиленный, наследник рода ар-Фаринов едва успел скрыться под милосердным покровом ночи, когда его отца, королевского советника, тайно арестовали. Теперь у юноши только и оставалось, что эта бешеная гонка через ночной лес в безумной надежде получить хоть какую-то фору и призрачный шанс на спасение. Темнота беззвездной ночи внезапно распахнулась поляной, на которой мирно потрескивал костерок. Лен невольно попятился назад и тут же окаменел от ощущения прикосновения к коже холодного металла и не менее ледяного шепота: «Кто ты такой?». Тело мгновенно пробил ток, перехватило дыхание. Нож и незнакомец стали настойчивее. «Ну же, говори!» - прозвучал в тишине отданный шепотом приказ. Этого несчастный парень не выдержал, мягко обвиснув в сжимающих его стальных тисках. Открыв глаза, Лен встретился взглядом с низким дощатым потолком. Несколько секунд он порывался вскочить и бежать, однако не тут-то было: он был надежно связан. Судя по всему, кошелек и кинжал также перекочевали к похитителям. Прислушавшись к доносившимся снаружи голосам, незадачливый беглец с удивлением услышал спор пленивших его людей, ожесточенно ругавшихся друг с другом. - Черт, Шинкай, зачем ты подобрал это отродье? – высокий резкий голос явно принадлежал женщине. Очевидно, так и не дождавшись ответа, незнакомка продолжила: - Королевские ищейки приходили именно за ним. Если бы не магический ящик Акуры, туго бы нам пришлось. А если бы у нас отобрали лицензию, представь, что бы произошло? А это минимум, что они могли бы сделать! Кто будет церемониться с бродячим цирком? В отдалении еще несколько человек что-то неразборчиво обсуждали, напоминая жужжание растревоженного улья. Внезапно словно перехватило чье-то дыхание, и раздался спокойный и низкий, как звук органа, голос: - Киндра, ты же знаешь, мне нужен ассистент. А мальчишка вполне подойдет. - Да уж, - съязвила невидимая Киндра, - девчонки у тебя долго не задерживаются, ни одна не уживется с тобой, чертов островитянин! - Ты видела этого парня? – снова раздался голос Шинкая. – наденешь на него платье, и никто не отличит его от девчонки. Да и кожа у него нежнее, чем у тебя. А голубые глаза в вашей варварской стране не редкость. Киндра возмущенно зашипела: -Хам ты, Шинкай! Когда, интересно, ты успел его пощупать? А глаза знатные, не то что твои угольные щелки, узкоглазый! Ладно, забирай его себе, я перешью ему что-нибудь из своего, родная мама не узнает. Ее голос приблизился, штора отлетела в сторону под решительной рукой, и Лен невольно зажмурился от потока света. - Ба, а наша принцесса-то уже изволили проснуться! Распахнув пресловутые голубые глаза, Лен увидел стройный силуэт в ярком платье. Пышные пестрые юбки и распущенные рыжие волосы настолько завораживали взгляд, что парень не сразу разглядел, что женщина уже немолода. Узкое породистое лицо, цепкие зеленые глаза – весь внешний вид Киндры выдавал в ней цыганку и особу с решительным характером. Женщина настороженно посмотрела на юношу и тихо сказала: - Скажи спасибо узкоглазому. Не знаю, что уж ты там такого натворил, но если бы не Шинкай, быть бы тебе уже сегодня в тюремной камере. Лен смотрел на нее во все глаза. - Развяжите меня… пожалуйста, - еле выдавил он. Чуть позже он уже сидел у костра и с упоением жевал ломоть свежего хлеба. Однако среди циркачей, которых ему быстро представила оказавшаяся хозяйкой маленькой бродячей труппы Киндра, его спасителя не оказалось. Ни пожилой грузный клоун Вран, ни близнецы-акробаты Итиру и Ватару, ни фокусник Акура, ни наездница Хельга не заметили, куда ускользнул таинственный Шинкай. «Дрыхнет где-то, наверно, он же ночами нас охраняет» - заявили близнецы. Тогда Лен решил сам разыскать островитянина. Ему хотелось поблагодарить того за труды, прежде чем оставить цирк. Надо сказать, стараниями Киндры разгуливать по окрестностям ему было теперь не слишком удобно, но безопасно. Вряд ли кто-то узнал бы в долговязой белокурой особе в красном платье с пышной юбкой молодого наследника ар-Фаринов. Тоненькие гроздья причудливых сережек, которые цыганка силой вручила Лену, слегка позвякивали на ветру. «Черт, неудобно,» - подумал юноша, в очередной раз запутавшись в непривычном одеянии. Он раздраженно рванул зацепившийся за корягу подол и окончательно потерял равновесие. - Ты довольно неуклюжий, - саркастически констатировал над его ухом знакомый голос. – Придется многому научиться, а то не сможешь помогать мне в представлении. Лен раздраженно высвободился из рук подхватившего его невысокого парня. Вряд ли тот был намного старше его, но ярко выраженная внешность жителя Островов была довольно обманчивой на взгляд обитателей Вьесского королевства. Темные пушистые волосы до плеч, миндалевидные глаза, черные настолько, что невозможно было различить зрачков, смуглая кожа – Шинкаю с успехом могло быть как 20, так и 40 лет. - Спасибо тебе за то, что спас меня, но я не собираюсь быть твоим ассистентом. Ты на самом деле думаешь, что представителю знатного рода место в бродячем цирке, да еще и, - Лен ожесточенно одернул пострадавшее в схватке с корягой платье, - в этом тряпье? Казалось, во взгляде Шинкая ровным счетом ничего не изменилось. Но вот голос его из органной глубины в одно мгновение стал стальным: - Мальчишка… Знатность, богатство, честь... Все это лишь слова. Хорошо, ступай. Всего через пару дней ты будешь все таким же знатным, но мертвым. Зато сохранишь честь. Он развернулся и широким шагом направился к стоянке цирковых фургонов. Лен просто стоял и смотрел ему вслед, не в силах что-либо сказать или догнать собеседника. Лишь одна мысль с силой билась в мозгу: он прав, он во всем прав, а я неблагодарная свинья. Если хочешь выжить – притворись, сцепи зубы, прячься хоть в хлеву. Не сохранив жизни, не сохранишь честь. Пышное имя пригодится мертвому лишь для того, чтобы написать его на могильной плите… Вечером, когда все циркачи уже разошлись от костра, Лен увидел, как Шинкай двинулся в сторону леса. «Уже на посту» - догадался юноша. Он тоже тихонько побрел в том направлении, а когда перешел границу поляны, попытался на слух определить, куда пошел островитянин. Однако тот ходил бесшумнее кошки, и юный аристократ заметил парня лишь когда чуть не наступил на него, укрытого темным плащом. В один миг мальчишка очутился на земле с привычно приставленным к горлу ножом. - Черт бы тебя побрал, - голос Шинкая звенел от ярости. – Если ты не собираешься оставаться, тогда вали уже в свой замок и не шатайся за мной, иначе как-нибудь я не узнаю тебя и прирежу. - Прости, - прошептал Лен. – Я… ничего не понимал. Если я могу чем-то быть вам полезен, можно я останусь с вами? Они долго молча сидели на расстеленном плаще Шинкая, пока тот наконец не спросил: - Как тебя зовут? – а услышав ответ, скривился: - Неудобное имя, мне трудно будет его произносить. Я буду звать тебя Рен. Наутро Шинкай рано разбудил юношу. - Пойдем потренируемся, - бросил он, уже развернувшись и направившись в сторону лагеря. Там островитянин поставил Лена спиной к щиту из темных досок. Дерево было подозрительно измочалено и испещрено странными засечками. - А теперь стой на месте и никуда – слышишь, никуда! – не двигайся, - спокойно сказал Шинкай. Выверенным движением он достал из висевшего на поясе футляра несколько тонких легких ножей и молниеносно метнул их в окаменевшего от ужаса Лена. Тот зажмурился и… - … Рен… Рен… Открой глаза, - услышал он знакомый голос. «Я наверно попал в рай» - решил тот, но следовать указанию Шинкая не спешил. Внезапно он почувствовал, что его губ коснулось что-то очень теплое. «Приятно» - подумал парень и открыл глаза, тут же с головой окунувшись в чужой взгляд – погибель, чернильная тьма. - Ну что, успокоился? – поинтересовался Шинкай, прервав поцелуй. - К-какого черта! – В голубых глазах Лена полыхала оскорбленная невинность всех его августейших предков. - Я просто не знал, как еще тебя расшевелить. Вот ты трус, Рен, - наглая ухмылка метателя ножей бесила Лена все больше. - Предупреждать надо, - взвился он. – А ты сразу ножиками кидаться! - Так ты что, не знал, в чем придется мне ассистировать? – кажется, этот нахал был всерьез удивлен и даже раздосадован. – Я думал, ты уже давно в курсе, а Киндра тебе даже не сказала, вот змея! - Ладно, давай потренируемся еще. Только не приближайся ко мне. Лучше уж ножиками кидайся, но с поцелуями больше не лезь. В черных глазах заплясали веселые чертенята. - Идет. Первое представление, данное циркачами в соседнем городе, имело колоссальный успех. Очаровательная ассистентка метателя ножей вызвала у мужской части аудитории яростный свист и аплодисменты. Однако о попытке ущипнуть красотку за аппетитный задок преуспевший в этом деле мясник говорил, заикаясь: - Мало того, что она мне по морде заехала, как заправский стражник, так еще этот черт чернявый появился, как из-под земли, и обещал мне в следующий раз хм… отрезать… Вечером Лен, привычно сидя на плаще Шинкая, кипятился: - Черт бы побрал всех этих идиотов, лезут, как мухи на мед. Неужели парню достаточно всего лишь надеть юбку, чтобы его постоянно норовили потискать! Шинкай мимолетно просиял белозубой улыбкой: - Рен, а ты хотел бы, чтобы они узнали в тебе парня? И продолжил серьезно: - Это опасно. Если найдется кто-то, кто знает тебя в лицо… Хорошо, что знать не ходит на наши представления. Я попрошу Киндру, чтобы она поярче накрасила тебе губы и щеки в следующий раз. Хотя ты и так в таком виде похож на женщину. Ты красивый. - Заткнись, - Лен залился краской. «И чего это я так взвился?» - удивился он своему гневу. Так прошло лето. Ночи стали длинными и холодными. Киндра все чаще думала о том, где цирку остановиться на зиму. Наконец они прибыли в небольшой городок неподалеку от столицы для последнего представления, после которого циркачи удалялись на зимовье. После традиционно успешного спектакля в фургончик Шинкая ворвался перепуганный Вран. - Киндра велела тебе брать в охапку Лена и сматываться как можно дальше от города. Кажется, кто-то узнал мальчишку! Пересидите немного времени где-нибудь в укромном местечке, а после приедете к нам в Орпат – хозяйка решила зимовать там, - быстро шептал перепуганный толстяк Шинкаю. Побелевший от унижения Лен вскочил, но сказать что-либо не решился, а молча покидал в котомку самые необходимые вещи. Шинкай так же сосредоточенно собрал свои, и они крадучись ушли со стоянки. - У нас нет еды, Шинкай, - Лен остановился на выходе из города и указал глазами на харчевню. - Хорошо, беги туда, купи что-нибудь, а я пока поищу лошадей. Лен расплатился за голову сыра и хлеб. В пустынной таверне не было больше ни единого посетителя, и юноша даже не понял, что произошло, когда хозяин приобнял его за талию и, уверенно бормоча какие-то любезности, куда-то потащил его. Всю невыгодность своего положения парень осознал только в подсобке, когда к нему под юбку уже полезли жадные пальцы. - Ничего, милая, ничего, с тебя не убудет, - вкрадчивый голосок мужчины сочился медом, но внезапно перешел в вопль: - Помогите, стража, это тот переодетый парень!!! Внезапно мужчина обмяк и мешком повалился на пол. Растерянного Лена ухватили за руку чьи-то сильные пальцы, и над ухом раздался раздраженный голос Шинкая: - Идиот, тебя с утра ищет стража, а ты тут любезничаешь с мужиками. Бежим! - Т-ты… убил его? – потрясенный Лен никак не мог собраться с мыслями. - Возможно, - просто ответил циркач. - Двигай ногами! Когда они добрались до леса, дождь разошелся не на шутку. Холодные потоки лились с неба, пронизывая насквозь. Уже лишившиеся листьев деревья нисколько не спасали от ледяных струй, и к тому моменту, когда Шинкай заметил небольшую пещерку в стороне от раскисшей тропинки, путешественники вымокли до нитки. Метатель ножей развел потайной костерок, устроенный таким образом, что огонь не был виден снаружи, а от дымного столба спасала плотная завеса дождя. Лен снял пропитавшееся водой платье, оставшись в нижней рубашке, и скорчился у огня, пока Шинкай насухо растирался какой-то сбереженной от дождя тряпицей. - Рен… Раздевайся, а то простудишься, - островитянин внимательно глядел на него своими смоляными глазами. – Давай я вытру тебе спину, ты ведь все еще до конца не привык быть полностью самостоятельным. Лен внимательно смотрел на руки юноши. Сильные, красивые, с длинными чувственными пальцами, они могли принадлежать профессиональному музыканту. Но сейчас перед его глазами стоял упавший ничком хозяин харчевни. Юного аристократа затрясло. Внезапно Шинкай обнял его за плечи и тихо сказал: - Нам придется греться под одним одеялом всю ночь, иначе замерзнем насмерть. Иди ко мне. Тот покорно и безмолвно скользнул под одеяло и замер. Длинное, в одно лето из субтильного ставшее жилистым тело словно прошивали миниатюрные разряды. В детстве Лен видел в лаборатории придворного алхимика опыты над живыми существами, и сейчас он казался себе одной из тех несчастных лягушек или птичек. Он закрыл глаза, спиной чувствуя тепло обнаженного тела рядом с собой. Неожиданно Шинкай зашевелился, и юноша выгнулся дугой, будто от внезапной боли. - Нет, так не пойдет, - услышал он тихий голос за спиной. – Пока ты боишься, не сможешь заснуть, а значит – не отдохнешь достаточно для того, чтобы идти. Внезапно Лен ощутил прикосновение. Еще пару минут назад стальная, а сейчас теплая и нежная рука порхала по его обнаженной спине, рождая вспышки сладостного и мучительного удовольствия. С губ юноши непроизвольно сорвался стон, а руки Шинкая продолжали свою обжигающую и в то же время пробивающую тело болезненной дрожью работу. - Ш-шинкааай… - Лен забился в объятиях мастера – Хватит… Не надо… Взгляд внимательных черных глаз окончательно увел его из реальности. Он ощутил лишь прикосновение губ к своим губам и удивился, насколько горячими они были… Утром Лен долго лежал, не открывая глаз и не находя в себе сил посмотреть в лицо человека, чьи бархатные бабочки ресниц еще даже не трепетали в предчувствии приближения рассвета. Потом он встал, натянул просохшую за ночь одежду и попытался согреться у изрядно поуменьшившегося за ночь костерка. «Ну что, что мне теперь делать?» - спросил он безмолвно у крохотного огонька. Но язычок живого огня молчал, не умея ответить. Да и что он мог знать о природе того пламени, что неожиданно и беспощадно разгорелось в этой забытой богом пещерке и поглотило двух изгнанников, потерявших навеки родной дом? Лен быстро поднялся, взял котомку и вышел наружу. Умытое ночным дождем солнце игриво пускало в мириадах зеркал покрывающих ветки капель солнечных зайчиков. Какое-то время парень нерешительно стоял на пороге, но уже через пару минут устремился прочь от места, которое все еще дышало теплом недавно истаявшей в зареве восхода ночи. Легкая улыбка не покинула его губ даже тогда, когда на лесной тропе его настиг один из посланных за ним вдогонку стражников короля. «Ну вот и все,» - подумал Лен. – «Я сделал все, чтобы больше никогда не видеть тебя». …Внезапно воткнувшийся в дерево нож пришпилил плащ жалобно скулящего стража закона к вековому дубу, а Лен уже был далеко, увлекаемый вглубь леса безжалостной стальной рукой. - Сколько еще человек я должен убить, пока ты хоть каплю начнешь дорожить своей жизнью, Рен? – Шинкай был не на шутку разгневан. - Не нужно было спасать меня тогда. Я никчемное создание, красивая безделушка, приносящая несчастье, - Лен решительно остановился и выдернул руку из ладони островитянина. – Возвращайся к Киндре и остальным. Шинкай подошел к упрямому юноше и, неожиданно протянув руку, привлек взбунтовавшегося ассистента к себе. Несколько мгновений они стояли, молча соприкоснувшись лбами, а потом Шинкай улыбнулся – впервые за все время, что Лен его знал. - Безделушка, говоришь? – глухо спросил он. – Знаешь, на моей родине есть старинное предание об игрушках, которые приручают своих хозяев. Они неудержимо влекут взгляд человека своей красотой, и его душа растворяется в их сделанных из драгоценных камней глазах. Тебе ни о чем не напоминает эта сказка, Рен? - Знаешь, - продолжил Шинкай, - кажется, после вчерашней ночи я окончательно решил вручить моей волшебной игрушке свою душу. – Он нежно коснулся кончиком пальца губ Лена. – Пойдем, Киндра и остальная труппа наверно уже ждут нас на въезде в Орпат. Лен улыбнулся, и в его голубых глазах Шинкай словно бы увидел плеснувшее прибоем на каменистый берег его далекой страны море, в котором утонет еще не одна мятежная душа. - Идем.