В Асгарде все спокойно

- Злые вы, уйду я от вас! На самом деле эта фраза прозвучала несколько иначе, а именно: - Да ухожу я, ухожу! Но вы еще пожалеете! Бросив это пророчество в равнодушные и высокомерные спины отвернувшихся от него асгардских богов и богинь, Локи забрал детей (только Фенрира пришлось оставить, он к тому времени уже лет сто как сидел на цепи) и отправился к их матери в Йотунхейм. Насмотря на развод и принципиальные различия во взглядах на отдельные аспекты использования сейдра в закрытых помещениях, рыжий сумел сохранить вполне дружеские отношения со своей бывшей: в конце концов, от алиментов он не бегал (продолжал делиться всем, что крал), да и детей записал на себя. Всевидящий страж Асгарда Хеймдалль проводил трикстера своим недремлющим оком до самого горизонта, затем повернулся к столпившемся за его спиной асам (которые неумело делали вид, что лишь по чистой случайности собрались в этом месте в это время) и кивнул. Все дружно выдохнули, заулыбались, все еще слабо веря в свое счастье, похлопали друг друга по плечам и разошлись, приговаривая: "Теперь в Асгарде будет спокойно". Они не ошиблись - в Асгарде стало спокойно. Никто ничего не крал, никто никому не лгал, никто не устраивал проказ и не задавал каверзных вопросов. Тишь да гладь, да всеобщая благодать - впору возрадоваться. В летнюю пору все и радовались. По осени радовались уже не все. Первой это заметила богиня Фригг, супруга Одина. Прохаживаясь меж торговых рядов под стенами своего дворца она заметила в одной из палаток знакомое лицо. Прекрасная богиня Идунн, хозяйка сада, в котором росли яблони, приносящие молодильные яблоки, сидела за прилавком, заваленным этими самыми яблоками, с самым печальным выражением лица. - Что случилось, дорогая? - поинтересовалась Фригг. - Почему ты тут, а не в своем саду, за высоким забором, за непроходимыми воротами? И неужели это твои яблоки? Разве не должна ты их раздавать самым достойным, один день в году, по одному в одни руки и под подпись? Идунн подняла на божественную товарку печальные и даже слегка заплаканные глаза и сказала: - Так ведь никто их не хочет, ни под расписку, ни даром! - она всхлипнула и вдруг заголосила на всю торговую площадь: - Такой урожай пропадает! Тысячу лет такого урожая не было! - Да погоди ты! - Фригг протянула Идунн свой платок, вышитый грязеотталкивающими рунами, и та сразу же в него высморкалась. - Как такое может быть? Или бессмертие асам уже без надобности? - Так они пока песок со стула, на котором сидят, сметать не начнут, и не задумаются о бессмертии, а до этого большинству еще как до Хельхейма пешком, - проворчала Идунн. - А тут вдруг разговоры пошли, что яблоки мои вовсе и не молодильные. Будто коль никто жизнью и филейной частью не рискует, чтобы их украсть, значит и нет в них никакой ценности, а то гляди, и вовсе червивые. Да какие же они червивые! - снова заголосила она. - Боги добрые! Подходите, пробуйте! Проходившие мимо асгардцы и гости города сначала шарахнулись от ее палатки, как от чумной, а потом и вовсе стали обходить за два квартала с оглядкой. - Ну? Видишь? - Идунн взяла в обе руки по яблоку, одно протянула Фригг, а от другого откусила сама, тут же бросив на место укуса подозрительный взгляд. Фригг ее поблагодарила, но яблока не взяла - от греха подальше. Один пришел на гору, где стоял верный страж Хеймдалль и поинтересовался, как жена, как дети, что в мире слышно. И не видно ли чего у соседей в Йотунхейме? Ну, вдруг, мало ли. А в Йотунхейме занимались очень важным государственным делом: измеряли границу своего ледяного мира в мировых змеях (или в йормунгардах). Прежде чем приступили к делу, решили сделать ставки. - Говорят, ставки принимает Локи, - завершил свой доклад Хеймдалль. Всеотец сделал вид, что такие детали его не интересуют. В конце концов, не всеотцовское это дело - азартными играми интересоваться. Поблагодарив Хеймдалля за службу, Один отправился обратно во дворец. Навстречу ему попалась блистательная Фрейя в блестящей повозке. Повозка еле-еле двигалась - так медленно перебирали толстыми лапами запряженные в нее огромные коты. Фрейя трясла поводьями, пытаясь их подгонять - ей явно куда-то было нужно, причем срочно. Котам не нужно было никуда, ни срочно, ни отложенно. Им было лениво и сонно. - Что случилось с твоими зверями, несравненная? - поинтересовался Всеотец. - Да жиром заросли, скоти...ки! - пожаловалась несравненная. - Я редко куда выезжаю, так они обленились совсем. И раньше ленивые были, не погоняешь - не побегут, а теперь и вовсе только спят да едят. - Так ты бы их и гоняла немного между выездами своими, - подбросил свежую идею Один. - Для тонуса и фитнесса. - Вот еще! - возмущенно и как-то совсем по-кошачьи фыркнула Фрейя. - Не божественное это дело, кошек гонять! - она махнула рукой, а вместе с нею и поводом, и повозка поехала дальше с печальной скоростью пожилой улитки. Спустя месяц в Асгард прибыла делегация из Ванахейма. После раунда очень напряженных, но весьма продуктивных переговоров и подписания большой стопки соглашений наступил черед торжественного пиршества. Гости и хозяева много ели, пили и еще больше говорили. Сначала говорили о политике, потом, выпив еще, заговорили о вещах более приземленных и понятных даже на пьяную голову. Разомлевшие от съеденного и выпитого гости прозрачно намекнули хозяевам, что не прочь послушать свеженькие анекдоты из асгардской жизни. Хозяева все как один скисли: самому свежему асгардскому анекдоту был уже год, а то и больше - значит, уважаемые послы их уже слышали, когда приезжали в Асгард прошлой весной. Ну, не пристало приличным богам анекдоты сочинять. Слушать да смеяться над ними - куда ни шло. На худой конец, можно пару-тройку рассказать. Но сочинять - упасите норны от такого! Захмелевшие от дорого вина гости опасно приуныли. В этой тяжелой тишине стало отчетливо слышно, как один из младших служек ванахеймского посольства рассказывал второму секретарю асгардской дипломатической службы свежий анекдот, который он сам слышал от курьера, бывшего недавно проездом в Йотунхейме. По привезенным курьером слухам, в Йотунхейме нынче только и говорили, что о великане Триме. Якобы он за один день проигрался в кости, выпил на спор сто бочонков вина, женился, но уже к следующему утру, не приходя в трезвое сознание, развелся, и потом еще долго слушал истории о том, как похвалялся заморозить Муспельхейм в день рождения своего первенца. Ни лица, ни имени своей бывшей супруги Трим вспомнить так и не смог, и желающих освежить его память тоже не нашлось. Ходили слухи, что дружкой жениха был Локи. Все посольство Ванахейма хохотало так, что слышно было в Мидгарде. Асгардцы косились на Одина, который, похоже, единственный в этом зале не обратил на забавную историю никакого внимания. Государственный муж, за все девять миров в ответе - не до анекдотов ему. Асгардцы все это понимали и, чтобы не отрывать своего правителя от правительственных дум, ограничились вежливым хихиканьем. В тот самый вечер супруга Одина богиня Фригг выслушивала жалобы своей невестки Сиф, муж которой Тор, бог грома и покровитель сельскохозяйственных работников, опять отправился в... Основная жалоба Сиф как раз и заключалась в том, что она не знала, куда он отправился. - Как будто тебя это когда-нибудь интересовало, - вежливо, но при этом в меру язвительно напомнила Фригг. Сиф ответила свекрови презрительным взглядом (у нее же и научилась, между прочим). - Не интересовало, пока было чем заняться. Молодой и красивой богине - такой, как я - всегда есть, чем заняться, пока к ней проявляет интерес хотя бы один молодой и красивый... да хотя бы полубог! - Сиф увидела в глазах свекрови насмешку и поспешила добавить: - Но вы, в ваши-то годы, все это уже, наверняка, позабыли. Фригг поджала губы и сердито прищурилась. - Что ты мужу не очень верна - уже давно ни для кого не секрет, - ей очень хотелось опустить слово "очень", но она знала, что такое вежливость и учтивость, не то что некоторые молодые вертихвостки. - Разве что для твоего мужа тайна. Но что меня несказанно удивляет, так это твои намеки, что в Асгарде закончились молодые и красивые... да хоть кто! - Да не закончились они! - сердито топнула ногой Сиф. - Только боятся все! Стреляют глазами с расстояния полета стрелы, а ближе подойти страшатся - опасаются молотом в лоб получить. И это при том, что муж мой разлюбезный, сынок ваш драгоценный, домой является лишь два раза в год: помыться, нажраться, подраться и..., - тут она покраснела и отвернулась. - Ну, значит, два раза в год у тебя все хорошо, - резюмировала Фригг. - А остальное время мне с тоски помирать? Фригг хотела заметить, что это тоже вариант, но промолчала - все-таки она была очень вежливой богиней, не в пример некоторым. По весне Один разослал по всем девяти мирам гонцов с приглашением на Большие гульбища и игрища - традиционный асгардский праздник с ярмаркой и спортивными состязаниями. Из семи миров гонцы вернулись с ответом, написанным как под копирку: "Премного извиняемся, но в этом году у вас быть не можем, потому как уже обещались быть в Йотунхейме не фестивале похабных частушек - дело новое, надо поддержать". Ответ из Йотунхейма был еще короче: "Уж лучше вы к нам". Подписи под ответом не было, но Одину послышался знакомый насмешливый голос. Всеотец приглашение в Йотунхейм вежливо проигнорировал, асгардские гульбища и игрища отменил, а отложенные на них золото, сласти и вино приказал раздать всем жителям Асгарда поровну. Асгардцы сидели по домам, пили вино, заедали его цукатами и сокрушались о том, что вон погода какая дивная - ясная, солнечная, гулять бы да гулять, хоть в большом кругу, хоть в малом - ан нет, "государственная необходимость, режим экономии". Некоторым особо проницательным и не очень пьющим асгардцам хватило ума почесать в затылке при словах "режим экономии" и недоуменно покоситься на лежащее посреди стола золото. Но все понимали, что Всеотец - он мудрый, ему виднее, поэтому вслух никаких вопросов не задавали. Ясная и солнечная погода той весной несколько затянулась. Уже пора была и дождичку пролиться, а то и грозе майской грянуть, но ответственный за осадки Тор где-то подзадержался. Всеотец опять наведался на гору к Хеймдаллю. - А он в Йотунхейме, - сообщил ему страж. - Долго пытался вызвать какого-нибудь великана на бой, а они все отмахивались, говорили, что некогда, да недосуг, да шли мимо - все в одном направлении. Тору стало любопытно, он пошел туда же. А там товарищеский матч между великанами и цвергами - кто дальше камень кинет. Командный зачет, учитывается дальность и общий вес брошенных камней. Пока ничья. - А Тор-то там что делает? - А его в судейскую команду позвали, выдали шкуру Главного судьи и глиняную свистульку. То есть, свисток. Один хотел было спросить, кому в голову пришло все это безобразие, но вовремя сдержался - у него уже были некоторые подозрения, граничащие с уверенностью. Спустя еще месяц до Одина стали доходить слухи, что в результате какой-то ошибки в планировании нарушены поставки... бла-бла-бла... - Кор-р-роче! - рявкнул он, бросая на Хугина, своего ворона, гневный взгляд. - Крха! - поперхнулся тот и покосился на брата - тот всегда умел выражаться более четко и ясно. - Кар, - закончил донесение Мунин. Всеотец несколько долгих минут осмысливал услышанное, затем спросил: - И кто в этом виноват? В первые за сотни лет он не получил ответа. - Что? И свалить не на кого? - Кар, - подтвердил его догадку Мунин. - Вот же ж!.. Всеотец не на шутку встревожился - отсутствие виноватого сулило ему большие неприятности. Или хлопоты, что, в принципе, одно и то же. Спустя еще полчаса, так и не найдя выхода из столь сложной ситуации, Один пошел за советом к жене. Фригг его выслушала, затем усадила за свой туалетный столик, положила перед ним лист пергамента, поставила чернильницу и дала в руки перо. - Пиши, - скомандовала она. Один послушно обмакнул перо в чернила. - "Уже пожалели. Точка. Возвращайся, мы добрые! Восклицательный знак". Перечитав послание, она чмокнула мужа в макушку и сказала: - В следующий раз не делай ничего, не посоветовавшись. Мунин вернулся из Йотунхейма с ответом, нацарапанном на оборотной стороне послания: "Не верю, но, пожалуй, вернусь. С вами веселее". По подсказке супруги Один велел объявить, что Большие гульбища и игрища все-таки состоятся. В культурной программе заявили специального гостя. В глубине души Один все же надеялся, что гость будет в Асгарде проездом.