Судьба

День клонился к закату, окрашивая мир в яркие, теплые тона. Заходящие лучи, пробиваясь сквозь вековые деревья Великого леса, наполняли волшебством каждый миг этого вечера. Водная гладь небольшого озера, находившегося на окраине леса, отражала лучи, создавая необыкновенной красоты картину, казалось, что это не обычная вода, а расплавленное золото, легкий ветерок создавал рябь на его поверхности. На берегу этого озера сидел хрупкий юноша, наигрывающий на своей лютне грустную, но в тоже время успокаивающую мелодию, напевая неизвестную, но такую прекрасную, балладу о любви. Казалось, что он пропускал музыку через себя, каждая сыгранная и спетая им нота отражала его внутреннее состояние в этот волшебный вечер. Легкий ветерок играл с его волосами цвета пшеницы, скользя между прядей, запутывая их, и открывал вид на вытянутые и заостренные кончики ушей. Он был одет в легкую тунику и бриджи цвета сочной зелени, на ногах были надеты мягкие полусапожки. Его мягкий, нежный и певучий голос разливался по поляне, погружая меня умиротворенное состояние, даже обитатели леса умолкли, вслушиваясь в эту мелодию, никто не посмел нарушить это чудное мгновение. Я был готов на все, лишь бы это ушастое чудо стало моим, но между нами была огромная пропасть. Он принц, хоть и младший, а я, выгнанный много лет назад с позором из родного клана, всеми презираемый за свою необычную внешность, выбравший жизнь в одиночестве в этом лесу, наг. Пока я предавался размышлением, Лантариэль уже закончил свою песню и, похоже, собирался уходить. Решив, что не хочу быть замеченным, начал потихоньку отползать назад, лелея надежу вовремя спрятаться меж густых кустов и разросшихся деревьев. Только я дополз до своего спасительного укрытия, как под моим хвостом хрустнула ветка, в такой тишине это было подобно удару в боевой гонг. Замерев на месте, прислушался, тишину разрушал только шелест ветра, наверно он уже ушел. Больше не боясь быть замеченным, развернулся, решив, что пора уже возвращаться домой, который находился буквально в двухсот метрах от этого озера. Но как только повернулся, почувствовал на себе, будоражащий все мое естество, взгляд и до моих ушей донеся его чудный голос, с такой волшебной просьбой. — Подожди, не уходи. Я замер на месте, не зная как дальше быть. Мне очень хотелось податься своим желаниям: подойти к нему впиться в эти пухлые, чуть розоватые губы, провести языком сначала по верхней, затем по нижней губе, проникнуть своим язычком в ротик, ощутить шелк его кожи, хочу почувствовать, как выгибается подомной это стройное, гибкое тело, слушать его стоны… —…Эй…Наг. С тобой все хорошо? Его слова доходили до меня с трудом, похоже, он уже довольно давно пытался до меня докричаться. Но почему не подошел тогда? Боится? — Д-да, — запинаясь, ответил я, медленно, но верно приобретая цвет спелого помидора, — все хорошо. — Знаешь, я давно заметил, что ты наблюдаешь за мной и все думал, когда же, наконец, подойдешь познакомиться, — эльф улыбнулся самой милой улыбкой, которую я когда- либо видел, обнажая свои ровные жемчужные зубки, — но, похоже, придется брать все в свои хрупкие руки. Как зовут то тебя, стесняшка? — Шесан. —Шесан …Снег... Тебе подходит это имя, ты такой же белый и чистый, как первый снег. Ну же подойди, не бойся не съем я тебя. И я подчинился, этому чарующему голосу, взгляду. Приблизившись к нему и встретившись с ним взглядом понял, что пропал, ярко-голубые с вкраплением зеленого глаза встретились с моими красными, словно спелая вишня, глазами. Почувствовал, как хрупкие руки Лантариэля смыкаются на моей талии, такие манящие губы, которые просто созданы для поцелуев, вытягиваются в трубочку, он приподнимается на носочки, пытаясь дотянуться до моих губ. Притянув его ближе к себе за талию, впился жарким и страстным поцелуем, сминая, покусывая клыками его нежные губы и тут же зализывая места укуса, словно извиняясь за жестокое обращение. Руки и хвост уже давно жили своей жизнью, снимая с эльфа одежду и лаская открывающиеся участки кожи. Все чаще с уст любимого начали срываться несдержанные стоны. Мой член уже давно проситься наружу, раздвигая тонкие паховые пластинки, тоже требуя внимания и ласки. И тут Лан отстраняется от меня, опускается передо мной на колени и, подняв глаза, устанавливая зрительный контакт, пошло облизывается, начиная медленно заглатывать мой член, проводит язычком по уздечке, спускается вдоль всего члена, облизывая и посасывая его словно леденец, обхватывает головку, ласкает язычком чувствительную дырочку. — Ах… Лант…П-прекрати…Ммм… Я не выдерживаю этой сладкой пытки и отрываю любимого от столь увлекательно для него занятия. Впиваюсь в такой милый, но как оказалось развратный ротик и начинаю потихоньку разрабатывать его, медленно проникая в него сначала пальцем, отвлекая своего эльфенка от неприятных ощущений цепочкой поцелуев спускаясь все ниже, лаская попадающие мне под губы участки кожи, провожу языком по шее, ключицам, ласкаю набухшие маленькие сосочки, которые так мило выпирают. Постепенно добавляю пальцы в его проход, ведь у меня не маленький, а я не хочу причинить ему боль. Добравшись до сосредоточения его желания, начинаю медленно облизывать и посасывать аккуратный член, добавляя еще один палец. Стоны из Лана ласкают слух. Решив, что пальцев мало убираю их, заменяя кончиком хвоста, медленно вводя его в любимого. Эльфенок уже не стонет,а воет на одной ноте. Двигаю хвостом, покусывая шейку любимого. Медленно вынимаю хвост, отрываясь от полюбившийся мне шейки, спрашиваю: — Готов? Не пожалеешь потом? — Хочууу… Войди же уже…Любимый… Вхожу, ощущая как его нежные стеночки сжимают мой член, я готов уже прямо сейчас кончить он наслаждения, которое дарует мое солнце. Медленно продвигаюсь вперед, стараясь причинить как можно меньше боли, войдя полностью замираю. Лантариэль уже сам насаживается на мой член, умоляя начать двигаться. Стоны срываются с его уст один за другим. Срываюсь, беря сразу быстрый темп. Рычу, впиваясь в ключицу, ставлю на нем свою метку, чтобы все знали… — Ты мой! Мы оба уже на грани, я обхватываю его аккуратный член своей рукой и пару раз прохожусь по стволу, несильно сжимая. Лан кончает, сжимая мой член, перед глазами уже все плывет, и я срываюсь в бездну наслаждения следом за ним. Усталые, тяжело дышащие, еще не отошедшие оргазма, откидываемся на траву, смотря как на небе появляются первые звезды, а день уступает ночи, понимаем, что вот оно счастье. — Ты ведь не уйдешь от меня, Шес? — Я больше тебя никуда не отпущу. Ты мой! Люблю тебя. И жили они долго и счастливо. КОНЕЦ.