Холод

      Такому как ты — никогда не приходят на помощь.       Такому как ты, разумеется, это не нужно.       Камилла Лакоста

             Холод, холод, холод… Холодная вода в резервуаре для рук. Холодный пол в его отсеке. Холодный поток воздуха, выбивающийся из вентиляционного отверстия. Протеанину не пристало испытывать страх, что может напугать существо, точно знающее, что его рождение требовалось только для смерти на войне? Но Явик иррационально и глупо боится холода.       И замкнутых помещений.       — Вы провели в криокамере пятьдесят тысяч лет, — говорит ему на медицинском осмотре человеческая женщина. Чаквас. — Вас, вероятно, какое-то время будут преследовать приступы клаустрофобии.       Эта женщина в растерянности. Неудивительно — она врач, но все ее знания, вся техника, которой оборудован ее отсек, не подходят под его физиологию. Медигель может помочь при случае. Но может и не помочь. И что она, врач, может сделать для него? Дать глупый совет не лезть под пули?       Сам Явик большой удачей считает уже то, что на этом странном корабле есть подходящая для него еда.       Явик большую часть времени проводит в выделенном ему отсеке, ему почти физически больно смотреть на развалины чужого мира, совсем не похожего на его собственный. Только его все равно не оставляют в покое. К нему в отсек ходят, как в музей, только что пальцем не показывая.       Ходили. Пока коммандер не приказала оставить протеанина в покое.       Явик никак не может приспособиться к этому сумасшедшему циклу. Он слишком другой. Слишком шумный, эмоциональный, яркий. Эволюция, самое совершенное оружие в мире, сделала очень крутой виток, и лишила жителей этого цикла умения общаться прикосновениями. Не научила держать мысли в себе, не разбрасывая их вокруг.       Явик сам себе казался оглохшим и ослепшим под тяжестью чужих мыслей, эмоций. Резервуар с водой помогал. Немного.       Но когда становилось тихо, когда корабль засыпал и переставал перенасыщаться эмоциями, Явик замерзал.       В этом цикле все было не так. Все было неправильно. Большие корабли, много лиц… Разных лиц! Протеане были протеанами, более чем на восемьдесят процентов принадлежащими к одной расе. Возможно, так получилось потому, что к моменту рождения Явика более слабые давно вымерли. Возможно, в этом цикле просто еще не пришло то время, когда сильнейшие довоевывают на последних каплях живого ресурса.       Но все равно. Мешанина лиц на одном корабле сбивала с толку. Это человеческий корабль, на нем должны быть люди!       Ха-ха. За недолгое время пребывания Явика на борту, тут уже побывали турианцы и кроганы, саларианцы… уже это казалось неправильным. Не может быть сильным разнообразие рас и лиц. Единство помогает выжить!       Но словно в насмешку над этим — главным орудием ведал турианец. Турианец — на человеческом корабле. А азари в своей каюте занималась, кажется, организацией всей постройки Горна. Который строили опять-таки люди! Почему она отдала чертежи им? Почему не своей расе?       Почему коммандер позволяла всей этой разношерстной команде высказывать свое мнение, и даже спорить с ней? Почему ИИ корабля имеет тело и свободно передвигается не только по кораблю, но и принимает участие в высадках?       От обилия «Почему» руки сжимались в кулаки, и возникало желание запустить чем-нибудь тяжелым. Желательно, в кого-нибудь.       Он пытался донести это до коммандера, но Шепард, такая спокойная и понимающая обычно, только улыбнулась очень холодно, и ответила, что пример протеан не может считаться успешным в войне против Жнецов. И что критиковать ее действия он сможет на любом другом корабле.       Менять корабль Явику не хотелось.              На глазах Лиары рушилась красивая сказка. Пятьдесят лет она кропотливо изучала протеан. Пятьдесят лет, с упорством древнего золотоискателя, просеивала все знания через мелкое сито, выбирая крупицы информации. Она сумела узнать циклы задолго до знакомства с Шепард. Она знала о протеанах больше, чем кто-либо в галактике. Увы, реальное знакомство с реальным протеанином не оставило камня на камне от ее исследований. Стройная красивая теория кусками опадала вниз, оставляя после себя груду осколков. Смешно — сколько всего случилось за последние три года, а ее больше всего печалит, что кто-то оказался не таким, как она придумала.       Лиара пыталась углубиться в работу, но увы — большая ее часть так или иначе была связана с вымершей расой. А единственный выживший в лучшем случае говорил «Я воин, а не ученый». Это если он вообще снисходил до разговора. Обрывать связь Явик научился, кажется, первым делом. Как и не открывать дверь. Лиаре как-то пришлось постоять под дверью, красный цвет на которой так и не сменился на зеленый. Опыт оказался весьма унизительным.       Джейн Шепард чуть насмешливо качала головой, глядя на метания подруги. И улыбалась какой-то особенно понимающей улыбкой, приводящей Лиару в ярость.       Но Шепард — это Шепард. Шепард каким-то непостижимым образом ухитряется ладить со всеми. Даже с протеанином. Только для нее цвет замка менялся на зеленый. Конечно, Шепард капитан «Нормандии». Для нее не может быть запертых дверей. Но все-таки.       Иногда Лиаре казалось, что она с размаху бьется о стеклянную стену. Прозрачную, но неприступную. Нет, не стеклянную. Ледяную.       И всей пользы от этого битья — только насмерть замерзшие пальцы.       В свой очередной обход Шепард пришла не просто так. Принесла, крепко держа за ручки, две чашки с чаем.       Лиара успела мельком удивиться, откуда Шепард может знать, что за расшифровкой очередного чертежа (который некий протеанин мог перевести за полчаса) пропустила обед, а до ужина еще ой, как далеко. И сразу подумала, что это тоже делает Шепард хорошим капитаном. Она всегда знает все, что происходит со всеми на ее корабле.       Когда чашки стояли на столе, и даже вазочка с печеньем, которую Шепард чудом удерживала локтем, заняла свое место, Лиара чуть расслабилась.       Зря. Шепард, дождавшись пока она сделает первый глоток, и откусит печенье, сцепила пальцы поверх собственной кружки, и тихо попросила:       — Лиара, прекрати цепляться к Явику.       — Что?       Обвинение было настолько несправедливым, что только полная чашка кипятка удержала азари от резкого жеста.       — Я к нему цепляюсь? Да он просто не желает помогать ни в чем! Ладно, мои исследования являются частным любопытством, но он даже с Горном не помогает!       Лиара ненавидела этот взгляд у Шепард. Взгляд «Да, я помню, что по меркам азари ты подросток». Тяжелый вздох, последовавший за этим, она ненавидела еще больше. Да и как может человек упрекать азари в отсутвии жизненного опыта?       — Шепард!       Джейн отпила глоток, и отставила чашку подальше, чтобы не сбить ненароком, если что.       — Лиара, сколько школ осталось на Тессии?       — Что?       Шепард любила неожиданно менять тему и задавала иногда очень странные вопросы, но вот так резко? Коммандер откинула с глаз рыжую прядь и снова улыбнулась. Не искренне — просто социальный жест, показывающий общее расположение к собеседнику.       — Вот уже несколько месяцев у нас война со Жнецами. — Терпеливо, словно маленькому ребенку, объяснила Шепард. — Сколько школ осталось на Тессии? Сколько азари имеют возможность получать образование в полном объеме? А не «сейчас все на фронт, потом наверстаем?».       Под внимательным взглядом Шепард Лиара почувствовала себя маленькой, глупой девочкой. Простая мысль, что Явик не из природной вредности отказывается смотреть чертежи Горна, и не просто так, говорит, что ничем не может помочь, что ему просто не хватает образования в голову Лиаре не приходила.       — Явик знает очень много. Про войну. Про стратегию. Про тактику. Но писать его учила Саманта. Может, он и может что-то дельное сказать про чертеж, но сначала нужно объяснить, как эти чертежи читаются. И честное слово — я уверена, что у тебя и тех, кто работает над Горном сейчас, это получится гораздо лучше. Явик, конечно, говорит, что мы примитивные, но его знания не в военной области едва до нашего примитивного цикла дотягивают.       Шепард покачала головой, не осуждающе, просто собираясь с мыслями. Лиара торопливо взяла новое печенье. Просто, чтобы дать подруге собраться с мыслями.       — Явик общается со мной по двум причинам, — наконец сказала Шепард, и обхватила себя руками за плечи, словно внезапно замерзнув. — Во-первых, я капитан этого корабля, и его тоже. А во-вторых… он считал меня. И знает, что на этом корабле, я одна знаю как это — потерять абсолютно все, что у тебя есть. Но у меня вокруг были другие люди. У меня нашлась тетушка, которая вытащила меня из раковины и смогла заставить хотеть жить. А у него — нет. У него есть только война. Это не то, с чем ты можешь помочь. Не мешай.       Шепард давно ушла, а Лиара еще долго сидела, уронив лицо в ладони. Вспоминала, как давно, только-только попав на «Нормандию» объединяла свое сознание с сознанием человека. Капитана корабля, забравшего ее из протеанских развалин. Женщиной, которая активировала маяк и получила знание протеан. Как ей стало любопытно, что такого особенного в этой женщине. И как, последовав за этим любопытством, она заглянула глубже, чем ей показывали.       Шепард тогда хорошо удержала лицо, сделав вид, что поверила в сказку «У вас очень сильная воля». А сама Лиара чуть не утонула в чужой боли и отчаяньи. Никогда ни до, ни после Лиара не ощущала такого отчаянья так глубоко и тщательно спрятанного за улыбкой и активной работой.       Хотелось обругать себя последними словами. Она же знала. Она потом прочитала все, что смогла достать про Мендуар. И про Акузу, так прославившую Шепард. Почему она не могла применить эти знания к протеанину? Потому, что Шепард улыбалась, а он замыкался в себе? Но это же две стороны одной медали. Что улыбка Шепард, что подчеркнутое пренебрежение Явика говорили одно "Не подходите близко". Почему же она не поняла всего этого раньше?       Лиара помнила, что чувствовала Джейн-подросток. Но Шепард права, у нее нашлась семья, специалисты, которые помогли ей. А кто есть у Явика? Никого. И никакой надежды найти еще кого-нибудь такого же. Это не просто пугало. Это замораживало изнутри. Куда там криокамере.       Лиара медленно опустилась на кровать и обняла подушку, пытаясь убедить себя, что не плачет. И уж точно она не собиралась задумываться, почему она плачет.              Протеане так долго продержались в войне потому, что умели приспосабливаться ко всему. Явик приспосабливался. Не в его правилах было отступать перед трудностями. С ним не справились Жнецы, он пережил весь свой народ. Сдаваться перед холодом?       Нет.       Только холод не желал отступать. Он поселился где-то в грудной клетке, спиралью раскручиваясь внутри. Явик в ответ выпрямлял спину и шел заниматься полезным делом. Коммандера с некоторых пор он старательно избегал. С тех пор, как понял, что этой женщине интересно не только про абстрактную культуру протеан, но и лично про него, Явика. И еще с тех пор, как она стала проводить ночи с майором. Женщина, которая спит с любимым мужчиной излучает такую волну феромонов, что с ней сложно справиться даже подготовленному протеанину. Но Явик все равно находил себе дело. Учить человеческого майора навыкам биотики, например. Или беседовать с турианцем о прошедших войнах. Это помогало. Ненадолго, но холод прятался, отступал, чтобы позже, когда все разойдутся по сменам, когда на корабле наступит ночь, когда большая часть экипажа будет спать, выползти из-под сердца и занять все свободное место. Холод проникал через кончики пальцев, при случайном прикосновении к стенам корабля. Через ноздри, обжигая слизистую и легкие. Явик знал, что когда эта война закончится, у него будет время повоевать с холодом. Или эта война станет неважной, потому, что последний протенин не сумеет использовать второй данный ему шанс.       Протеане нуждаются в меньшем количестве сна, чем все остальные на этом корабле. Эта истина была известна Явику давно, но все равно — каждая ночь становилась маленьким холодным кошмаром. И он взял за привычку проводить ее вне отсека. Где угодно.       Сегодня его выбор пал на кают компанию. Только место оказалось занято. За столом сидела азари, медленно листая что-то на датападе. Она так увлеклась своим занятием, что не подняла головы пока Явик не подошел почти вплотную.       Этого он тоже не понимал. Как можно быть такими беспечными? Идет война, а она сидит и не видит, что происходит вокруг? А если бы это был враг? Явик знал, что ему, например, сейчас достаточно одного резкого движения, ухватить за синюю шею, беззащитно выглядывающую из ворота белой формы, и хорошенько тряхнуть, добавив биотики. Она ничего не успеет сделать. И мысль об этом была внезапно неприятной.       Азари, кажется, избегала его не менее старательно, чем он сам избегал Шепард, внезапно понял Явик. Он уже неделю не слышал ее постоянного «Протеанская культура» и «Мои исследования» и «Почему ты не желаешь помочь?». И без этого было еще холоднее… странно.       — Азари.       Она охнула, вздрогнула, неловким движением сбросила со стола датапад.       — Явик. Прости, я тебя не заметила… заработалась…       Она передернула плечами неловко. Неловкость. Вот оно. То самое непонятное чувство, которое словно облако окружало азари. Раньше ее не было. Впрочем, сейчас Явику было все равно.       — Чаю?       Очередное нелепое предложение. Но Явик, сам не понимая почему, кивнул.       Лиара встала из-за стола, завозилась у шкафов, хлопая дверцами, наливая воду. Через минуту перед Явиком оказалась чашка, от которой поднимался пар, и странная дырявая посуда, полная кусков теста. Но это было не худшим началом разговора.       — Почему?       — Что почему? — азари уже села напротив, сцепив на белой кружке синие пальцы. Неожиданно гармоничное сочетание.       — Почему посуда дырявая? И зачем есть куски теста?       Она фыркнула тихонько, то ли сдерживая смех, то ли просто так.       — Для красоты, — ответила она, едва заметно дернув плечом. — А печенье просто вкусное.       — Дырки — это красиво? — Подозрительно уточнил Явик. Каноны красоты этого цикла сильно отличались от тех, что были приняты в Империи.       Лиара недоуменно посмотрела на него. Моргнула. И рассмеялась.       — Нет, красиво это не дырки. Красиво, как они расположены, как переплетены. Смотри.       Она подскочила и достала из шкафа другую, почти такую же посудину.       — Это пластик, но он сделан под земную древесину. Форма похожа на цветок. Шепард говорит, что это яблоня. Смотри, — она провела пальцем вдоль линии на посудине. — Здесь лепестки смыкаются. У вас не делали вещи просто потому, что они красивые и радуют? Напоминают о чем-то?       Лиара прикусила язык, но было уже поздно. Явик одной рукой сжал кружку, второй подпер голову. И ответил, на удивление без враждебности:       — Мы слишком долго воевали. Все что помню, было практичным.       Азари замолчала на пару минут, уткнувшись в свою кружку.       — Явик, у тебя есть что-нибудь, что доставляет тебе удовольствие?       — У меня нет на это времени. Война.       Явик с некоторым удивлением понимал, что от простого прикосновения к чашке с этим странным напитком холод, прочно поселившийся в кончиках пальцев, начал отступать.       Лиара внезапно улыбнулась, и вдруг сняла с шеи цепочку, протянула ее Явику. Протеанин взял, непонимающе прокрутил между пальцами кусок камня, подвешенный на мелкие металлические звенья.       — Я понимаю, что это, наверное, глупо. Но когда я начала изучать протеан, мне показалось, что общепринятая теория несколько… неверна. Тогда я отправилась в экспедицию одна. И, конечно же, попала в беду.       Явик поморщился, поймав ее эмоции, вспышки боли, чья-то смерть. Азари в бою не церемонилась и не задавалась вопросами жалости. Это было хорошо.       — Когда я выбралась — азари прикрыла глаза, вспоминая, — я нашла этот камень. И я взяла его с собой. Как память. Про опасность, но и про то, что можно найти, если не отступать. Возьми себе, если хочешь.       Зачем ему этот камень, хотелось спросить Явику. Но он кивнул, и намотал на палец еще хранившую ее тепло цепочку. Холод у груди чуть дрогнул и разжал один коготь, давая вдохнуть свободнее.       Лиара честно старалась следовать совету Шепард. Она перестала приходить к отсеку протеанина. Не задавала ему вопросов. У Серого Посредника дел и без этого было по горло. Наверное, было глупостью отдать Явику свой талисман. Зная протеанина, Лиара ожидала, что цепочка будет выброшена через минуту. И хорошо если в угол отсека, а не сразу в мусоросборник. Но к ее изумлению протеанин ходил по кораблю, намотав цепочку в четыре раза вокруг запястья. Так, что камень свешивался в ладонь.       Война набирала обороты, и времени у Лиары оставалось все меньше. Шепард покачала головой, и перестала брать ее на высадки. Лиара понимала, что там, в бою, ее биотические навыки не будут лишними, но информационные каналы обрывались один за одним, агенты старались отчитываться как можно чаще и больше, опасаясь, что следующего сеанса может не быть. И информации было много. Глиф помогал, но все равно — Лиара не успевала почти ничего.       Она сократила до минимума все проводимое не за работой время. Сон, конечно, очень нужен. Но прямо сейчас важнее было другое. Доктор Чаквас неодобрительно покачала головой, но выдала прозрачный пузырек с таблетками.       — Не больше двух в сутки, Лиара. — строго предупредила она. — Вы молоды, но побочные эффекты все равно проявятся.       Лиара кивнула, но лишний час сна казался преступлением, когда терминал пестрел непрочитанными письмами, в каждом из которых мог быть намек на то, как победить в этой страшной войне.       Явик не понимал, что происходит. С некоторых пор холод перестал его беспокоить. С холодом легко справлялся маленький камень на тонкой, но удивительно прочной цепочке. Лиара носила этот камень почти полвека, он впитал в себя очень многое. Полвека чужой жизни. Это не было похоже на кристаллы памяти, которыми пользовались в его время. В кристаллы память загружалась намеренно, только то, что хотели загрузить, и ничего больше.       В этом камне было много эмоций. Странных, нелогичных, теплых. Смешно — такой крохотный кусочек породы, и вот.       Явику по-прежнему не нравился его отсек. Зато он внезапно распробовал тот странный напиток, который готовила ему азари. Чай. Не самое плохое изобретение этого цикла.       В кают-компании обнаружилась азари в компании Шепард. Синяя и рыжая голова склонились над датападом, изучая что-то. Но Шепард, в отличие от азари, не позволяла застать себя врасплох. Рыжая голова вскинулась, бледные губы растянулись в улыбке.       — Явик, доброй ночи.       Протеанин усмехнулся, переводя взгляд с одной на другую. Выглядели обе отвратительно. Шепард была бледна в зелень, под глазами залегли глубокие тени. Азари тоже была бледна. Губы почти перестали выделяться на лице, веснушки зато проявились необычайно ярко.       — Чаю? — тихо предложила Лиара.       — Да, — кивнул протеанин, и в два шага оказался рядом, нажимая на определенные точки на шее азари. Как он и думал — она отключилась мгновенно, упав со стула на подставленные руки. Если знания об азари из экстранета были верны, то она проспит как минимум шесть часов. — Но утром.       Шепард выразительно фыркнула в чашку, но произнесла только короткий приказ для ИИ:       — СУЗИ, открой каюту Лиары.       — Коммандер, поступить с вами таким образом я не могу, — выразительно сказал Явик.       Коммандер коротко рассмеялась:       — Я поняла. Иду спать.              Холод отступал. Прятался куда-то, не решаясь показываться на свет. Утром азари нарушила собственное правило и пришла к нему в отсек. Гневная, сияющая биотикой.       — Никогда не смей так делать! Я достаточно взрослая, чтобы сама о себе заботиться! У меня много работы, а ты!       Явик прислушался к ней. Сморгнул медленно.       — Зачем?       Поймал непонимающий взгляд и закончил мысль:       — Зачем ты все это говоришь? Ты же не сердишься?       Она вскинула на него глаза, фыркнула, махнула рукой и вышла за дверь.       Явик непроизвольно потер грудь. Там, где раньше концентрировался холод, медленно разливалось тепло.              Лиара чувствовала себя маленькой глупой девочкой. Да, за свои сто девять лет она смогла многого добиться. Она по праву считалась одной из самых умнейших азари. И?       Это ни сколько не помогало ей сейчас. Сейчас, когда из абстрактного протеанина, который не желает делать ни шага навстречу к ней, Явик превратился в живое существо. Оброс привычками (например, через слово вставлять эпитет «глупая»), жестами, заботами. Стал… любимым?       Это можно было списать на интерес к протеанам, который Лиара когда-то перепутала с влечением к Шепард. Но нет. Тогда все было по-другому. Сердце не обрывалось куда-то к пяткам, когда Шепард вываливалась из «Мако», зажимая раненое плечо. А когда к Чаквас попал Явик, Лиара провела под медицинским отсеком почти три часа, старательно делая вид, что у нее есть какое-то важное дело. И расслабилась только когда Явик вышел за дверь, разминая плечо поверх повязки. И залилась густой краской, когда протеанин насмешливо глянул на нее.       Как она упустила момент, когда перестала интересоваться культурой протеан, и стала интересоваться только одним протеанином? Если бы это могло помочь — Лиара с удовольствием постучалась бы головой об мониторы. Но еще не до конца отказавший мозг подсказывал, что это не поможет.       Лиара практически перестала выходить из каюты. Может, если больше работать, удастся меньше думать о всяких глупостях? Помогало плохо.       Особенно, когда весьма озадаченный Явик пришел сам. С чаем, явно наученный Шепард.       — Я получил странное письмо, — начал протеанин, привычно обхватив чашку трехпалой рукой.       — Да? — Лиара, наоборот, не знала, куда деть руки. Богиня, он же все чувствует! Ему же даже тактильный контакт не нужен, чтобы ощущать все, что с ней происходит!       — Со мной связалась некая матриарх Этита.       — О, Богиня! — Человеческое желание провалиться под землю всегда казалось Лиаре несколько надуманным, но не сейчас. Сейчас ее бы устроил один маленький люк прямо под ногами. Да, в открытый космос. Спасибо.       Явик выдержал красноречивую паузу, отпил глоток из чашки, поставил ее на стол, покрутил туда-сюда за ручку.       — Она пообещала надрать мне задницу, если я буду морочить голову ее дочке.       Нет-нет-нет. Можно прямо сюда парочку хасков?       Лиара попыталась улыбнуться дрожащими губами:       — У папы странное чувство юмора. Не думаю, что она именно это имела ввиду.       — Странно, мне показалась она вполне серьезно. Я даже несколько забеспокоился.       Немигающий взгляд янтарных глаз остановился прямо на ней, и Лиара медленно сглотнула. Сейчас Явик ее убьет. Медленно и с особой жестокостью. Она так старательно усмиряла свое любопытство и не задавала лишних вопросов, что теперь не могла прочитать выражение древнего лица.       — Я… я поговорю с ней.       — Мы уже поговорили. Лично.       Хорошо, можно не присылать хасков. Не открывать в полу люк. Можно просто получить в каюте один пистолет? С термозарядами, конечно.       Лиара судорожно схватилась за чашку. Этита свои родительские обязанности исполняла весьма специфично. Иногда — полезной информацией. Иногда — присылая совершенно немыслимые платья (у последнего от подола до коленей можно было записать доказательства пары теорем). Теперь вот это. Как, как она поняла? И почему не поговорила с самой Лиарой, сразу принявшись угрожать Явику?       Протеанин перехватил ее вторую руку, которая так и тянулась потереть лоб. И Лиара застыла, чувствуя себя насекомым, глубоко увязшим в чем-то липком и сладком.       — В Империи было мало времени на что-то кроме войны. Я не знаю, как по-другому. Но ты все-таки доктор. Ты меня научишь.       Он не спрашивал, утверждал. И Лиара, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, мешая дышать, могла только смотреть как он медленно наклоняет к ней лицо. Короткое прикосновение губ ошеломило ее. Вспышка чужих эмоций была неожиданной, она дернулась, сбивая чашку, разливая чай по столу и собственным коленям. Но это было неважно.       — Да, — тихо сказала она. — Я тебя научу.