Во власти северных льдов

Жизнь во фракции Бесстрашия отличается от жизни в Искренности. Все стало иначе. Белый цвет ушел не только из одежды, но и из сердца, оставив лишь черный. Вернее, ему приказали уйти. Бесстрашие не принимает слабаков, пацифистов и неудачников. Ему нужны бойцы. Как Трис. Как Четыре. Как Эрик. А не как я. Иногда я жалею, что ушла из Искренности. Я не привыкла врать. Однако тут я постоянно кого-то обманываю. Я не привыкла к жестокости и насилию. Но это единственный путь, чтобы выжить здесь. Бесстрашие стало для меня домом. Но этот дом полон змей, холода, сквозняков и насилия. По ночам я вспоминаю свою теплую постель в отчем доме, и слезы набегают на глаза. Я уговариваю себя день за днем не плакать и не сдаваться. И, как ни странно, у меня получается. Постепенно, но получается. Я научилась попадать в свою цель с первого раза. Научилась бить первой, не ожидая удара врага. Научилась хладнокровно стрелять в движущуюся мишень. Я привыкла к холоду бетонных стен, к черному цвету повсюду, к людям, способным выстрелить мне в спину, когда придет мое время. Но я не привыкла к единственному человеку в фракции – Эрику. Раньше я молилась, чтобы его не приставили к нашей группе неофитов. И день становился праздником, если нас тренировал Четыре. Но когда в зале появлялся Эрик, когда он начинал давать свои указания, издеваться, произнося обжигающе холодным голосом, что мы слабые и беспомощные котята - я сдавалась. Эрик вселял в меня страх, вселял стойкий ужас и головокружение от паники. Я боялась, что однажды он увидит мой страх перед ним и начнет издеваться. Но уже не над всеми, а только надо мной. Почему из всех людей фракции только он внушал мне такой ужас? Ведь были люди и страшнее Эрика, даже, возможно, сильнее его. Наверное, это связанно с тем днем, когда я чуть не умерла, повиснув на мокрых и скользких перилах, над пугающей своей темнотой пропастью. Тогда он смотрел в мои глаза и улыбался. Улыбался мерзко, упиваясь своей властью. И в тот момент мне хотелось разжать руки и улететь вниз. Улететь и больше никогда не видеть этого человека, который был так похож на дикого зверя. Но я не разжала рук. Не отвела от него взгляда. Наверное, потому что даже после смерти меня бы преследовали его серые, наполненные антарктическим холодом глаза, которые говорили бы мне, какая я слабая, беспомощная, что я не достойна быть Бесстрашной. С этого дня прошло уже много времени. Но мне до сих пор снится в кошмарах его массивная фигура, склонившаяся надо мной, висящей над пропастью. Мне снятся его губы, скалящиеся в усмешке, его руки, резко хватающие меня за запястья. Я ненавижу эти сны. Потому что они - доказательство моего страха. Страха перед Эриком. Сейчас я и Трис уже не неофиты. Мы вместе с небольшой группой и Четыре патрулируем город и проверяем афракционеров. Это не та работа, о которой я мечтала всю жизнь. Если быть честной, я вообще о такой жизни не мечтала. Мой порыв быть Бесстрашной закончился тогда, когда я оказалась в Яме, в плену бетонных стен. В плену у Эрика. Мы видимся с ним нечасто. Изредка он посещает общие тренировки, тренируется с нами сам. И каждый раз у меня начинается оглушающая сознание паника, перерастающая в страх. Мой самый большой страх – Эрик, самый очевидный – смерть. И каждый раз, видя его, я убегаю как можно дальше. И иногда в темноте общей комнаты я думаю: зачем я нахожусь здесь? Нет, я не хочу быть афракционером. Но, может быть, есть иной способ сбежать отсюда? Оставшись во фракции? Например, караул Стены. Защита Чикаго от того, что пряталось за оградой бетонной стены. Но мне и подумать страшно о том, что я могу лишиться жизни. Я не знаю, правду ли рассказывают об ужасах за Стеной. Но узнавать об этом я не горю желанием. Сидя в углу тренировочного зала, я исподтишка наблюдаю за мужчиной. Эрик выше меня на две головы, одна его рука может обхватить мою шею, и тогда она наверняка сломается под силой его хватки. Его мышцы словно каменные. Он наносит удары точно, его движения резки и совершенны. Все тело двигается, как один сплошной механизм. Мне до него никогда не дотянуться. По сравнению с ним я слабая. Самая слабая девушка во фракции. Я не способна сбить боксерскую грушу с петель, как это делает он, слегка переборщив с ударом. Я до сих пор, беря оружие в руки, ощущаю его тяжелую сталь. В то время как Эрик может таскать на себе целый склад оружия и даже не свалится от усталости. У меня после одного жалкого ружья болят все конечности. Он же не устает никогда. Или не показывает вида. Когда мне больно, то я тихо плачу, стараясь, чтобы никто не услышал тихих всхлипов. У Эрика всегда железная маска на лице, даже если ранение серьезно. Мне никогда не доводилось получать подобных ранений, в отличие от парня, который весь исполосован шрамами. Но я представляю, какая это должна быть боль. Мне и от мелкого пореза становится дурно. Я втайне боюсь вида крови, и меня, наверняка, стошнит от вида окровавленной плоти. Для Эрика подобное зрелище - лишь развлечение. Наш лидер жесток и кровожаден. И я не хотела бы иметь такого врага, как он. Не в этой жизни. Мы такие разные. Я слабачка. А он сильный. И от подобной разницы мне хочется бежать. Когда Эрик подходит ко мне, то я вся сжимаюсь от одного только взгляда серых глаз, от одного его грозного вида. Я смотрю на него снизу вверх, стараясь, раствориться в воздухе. Эрик же, пытаясь уничтожить меня взглядом, грубо берет за руку и тащит на ринг. Досиделась. Подобные схватки больше похожи на избиение, а не на спарринг. Эрик встает в стойку, я же пытаюсь нанести первый удар. Мои удары больше напоминают флирт, нежели попытку принести вред сопернику. Его кулак тут же сбивает меня с ног, и я на секунду теряю сознание. Боль от удара расползается по всему телу, в то время как он даже не испытывает дискомфорта. - За все время, что я не видел тебя, Кристина, - он смотрит на меня с высока, окуная все мое тело в льды Арктики своим взглядом, - ты стала еще слабее, еще более беспомощной. Как объяснить ему, что с другими мужчинами я не испытываю сложности в драке? Другие не пугают меня, и перед ними я становлюсь более сильной, более уверенной в себе. Он наносит мне новый удар, в живот, и я ощущаю, как медленно там собирается гематома. Боль сковывает все мое тело, и из глаз мелкими градинками сыплются слезы. Я не могу контролировать их. Но это уже приговор. Это уже мое поражение. - Ты всего лишь слабая, глупая женщина. Твое место в койке, а не на улицах с автоматом наперевес, - он скалит рот в ухмылке, и меня бросает в дрожь. Эрик заламывает мою правую руку за спину, и я слышу, как затрещали мои кости. Ощущение боли пришло ко мне не сразу, но от нее я начала задыхаться. В этот момент я поняла, что еще долго не смогу держать ствол в правой руке. Под натиском мужчины моя рука онемела, и я начала брыкаться. Молить его о том, чтобы он отпустил, унижаться – это выше моих сил. Эрик оседлал меня, и почувствовала его дыхание на моих волосах. По телу пошли мурашки от страха. - Попроси меня отпустить, - прошептал мне Эрик, обдав мое ухо теплым дыханием. Другой рукой он схватил меня за волосы, не оставив мне шанса нормально вдыхать воздух. Теперь я задыхалась по-настоящему. Я брыкалась и плакала, но Эрик был неприклонен. - Отпусти меня. Пожалуйста, - просипела я из последних сил. Эрик хмыкнул и разжал хватку, отбросив меня на маты. - Ты слабачка, Кристина. Даже постоять за себя не можешь. Что будет, если тебе предстоит встретить врага безоружной, пойти на него врукопашную? Ты проиграешь. Умрешь, - я вздрогнула. Эрик был прав. Отчасти. Только ему я не смогу противостоять. Только от одного его вида меня сковывает ужас. Я попыталась встать, но руки предательски дрожали, а ноги не хотели держать мое тело. Голова кружилась, а в глаза до сих пор застилала пелена слез, - Вы, женщины, ни на что не способны. Вы только и делаете, что ноете и плачете, - мужчина брезгливо посмотрел на мое заплаканное лицо и отвернулся. - Иди, умойся, - сказал он напоследок и хлопнул дверью в зал. Вокруг меня было пусто. Мне некому было помочь. Да и это было бы слишком позорно, если бы подобное лицезрели остальные Бесстрашные. Я, собравшись с последними силами, попыталась подняться с мата. По правой руке иголками разошлась боль. Я даже вскрикнула от неожиданности. Боль змеями расползлась по всему телу. Каждый шаг до медпункта отдавался болью в теле. Мой приговор был ожидаем – пара недель реабилитации. У меня была повреждена рука, на животе красовался огромный синяк, пока еще красный, но вскоре расцветший фиолетовыми и синими оттенками. Признаться, я была рада этому. Нет, не тому, что меня избил Эрик. Рада тому, что теперь не придется выходить на регулярные обходы, держать в руках оружие и ходить на тренировки. Нет. Я любила их. Любила дружеские спарринги. Но не любила присутствие там своего главного страха. Ненавидела за то, что он имел право унижать меня, показывать мне свою силу. Я ненавидела свою слабость, свой страх перед ним, который убивал меня. Ненавидела его силу. И то, что он считал меня слабой женщиной, которая не может сопротивляться ему. А может, и вовсе не хочет. «Кристина, прекрати думать о нем!» - кричало мое сознание. Но я день за днем все думала и думала о единственном человеке, который был способен затмить все мои страхи в один миг, – Эрике. Трис, увидев мои повреждения, лишь обеспокоенно окинула меня взглядом и погладила по волосам. Бесстрашные не привыкли жалеть друг друга. И в жалости не нуждались сами. И по этому критерию, я сама относила себя к Бесстрашным. Последнее, что я бы хотела в этом миг – жалость своей единственной подруги. На ужине многие обращали на меня внимание. Я же старалась не поднимать своей головы. Мне было неловко от одной только мысли, что я признала свою слабость перед Эриком. Он унизил меня, опозорил. Что может быть хуже этого? «Было бы хуже, если бы он тебя изнасиловал», - откликнулось мое подсознание, и тело сотрясла мелкая противная дрожь. Я думала об этом весь оставшийся день. Стоя под прохладным душем, я пыталась избавиться от навязчивой мысли о сексе с Эриком. Но это было сложнее, чем казалось на первый взгляд. Мои мысли и сны стали единым целым. Мне снился Эрик, и я бежала от него, но не могла убежать. Он говорил, что мое место в постели. Его постели. И я не могла ему противостоять. Его могучему телу, покрытому паутинкой шрамов, его грубым, властным рукам, стальным, серым глазам и обжигающе горячим губам. Я не пыталась бежать от него. Не пыталась сопротивляться его власти. Мои силы просто ничтожны. Я растворялась в нем, как металл в огне, и не могла ничего с собой поделать. Мне было и хорошо, и плохо одновременно. Тело желало ласки, а разум приказывал немедленно остановиться. «Это твой враг! - кричал мой мозг. - Ты что, не видишь?! Что же ты делаешь?» Я просыпалась вся в липком поту. Моя постель была влажной, и я ощущала резкий поток возбуждения, скопившийся внизу живота. Мне было стыдно за то, что я испытывала. Так не должно происходить. Но это происходило.

***

Дни безделья тянулись особенно долго. Я не могла сражаться, не могла ходить на обходы, и Макс был вне себя, когда узнал об этом. Я знала по слухам, что Эрик и Макс крупно повздорили по этому поводу. И поэтому Эрик был особенно взвинчен и зол. Он избегал меня, и я была рада этому. Я не знала, что мне делать со своими мыслями и своим внезапно открывшимся вожделением. Раньше, я никогда не желала мужчину. И все, что происходило, было для меня в новинку. Быть может, раньше мне не было до этого никакого дела? У меня были друзья – Зик, Юрай, Уилл, но все они не вызывали у меня никаких эмоций, кроме материнской заботы и теплоты. Я волновалась, когда отпускала их на задания одних, без своей поддержки. Мы все привыкли, что стоя плечом к плечу, сможем постоять друг за друга. Защитить друг друга. У Трис был Четыре. А у нас никого. Поэтому мы так остро нуждались в друг друге. А теперь я на особом режиме. И им приходится справляться без меня. А мне без них. Ведь я не могла рассказать друзьям о том, что меня терзает. Я часто представляю, как его руки ласкают мое хрупкое тело, исследуя каждый его кусочек, целуя каждый шрам или родинку. Эрик в моих фантазиях был и груб со мной, и нежен одновременно. Именно такого мужчину я и желала. Но кто такой Эрик на самом деле, я не представляла. Быть может, он жестокое чудовище, которое разорвет меня за мысли, которые не должны тревожить Бесстрашных. Такие слова, как «любовь», не характерны для нашей фракции. Хотя… О чем я? Какая любовь? Лишь желание. Я успокаивала себя мыслью, что все, что меня терзает, – пустое. И что, как только моя страсть уляжется, все станет прежним. Как бы то ни было, я жила в постоянных раздумьях о своем командире, пока мои синяки не начали сходить с тела. Рука полностью восстановилась, и мне пришлось вернуться к моей обыденной жизни. Теперь я снова присоединилась к Трис, Четыре и другим ребятам. Мы все по-прежнему патрулировали улицы Чикаго. И все по-прежнему в тренировочном зале стоит шум, исходящий от тренирующихся людей. Я не люблю тренироваться в такой толпе, поэтому, я обычно дожидаюсь, когда все залы опустеют и Бесстрашные примутся за свои мелкие, приятные занятия, не связанные с фракцией. Я любила время перед отбоем. Любила за то, что все тренировочные площадки были окутаны тишиной, и можно было спокойно, без всякого стеснения, бить по грушам, стрелять и метать ножи. Жаль Трис в это время где-то пропадает, иначе можно было потренироваться вместе, устроить дружеский спарринг. Не «все бьют друг друга до потери пульса». А тихо отрабатывать удары, не нанося друг другу вреда. Мы обе любили это. Но теперь у Трис есть Четыре. А у меня оглушающая тишина и страх перед Эриком. Пока я тихо и мирно отрабатывала удары, я не заметила, как надо мной нависла опасность. Позади меня, удобно развалившись на матах, отдыхал и наблюдал за моими потугами Эрик. - Ты не так бьешь, - раздался ледяной, пугающий до мурашек голос. Я аж подпрыгнула от испуга и нервно обернулась на звук его голоса. Если бы я могла, то я бы растворилась в воздухе или же с криками унеслась прочь из зала. Ведь последнее, что я хотела – это быть наедине с этим мужчиной. Эрик даже на матах сидел в самоуверенной, властной позе. Его тело было расслабленно, однако взгляд оставался все таким же окутывающее холодным. Под этим взглядом мне всегда хотелось одеться теплее, чтобы не простыть. Я напряглась. Эрик окинул мое тело взглядом, и я почувствовала себя не в своей тарелке. Слишком неуютно мне в его обществе, слишком стыдно за свои сны и фантазии. Эрик поднялся, и я отступила на шаг назад. Я знала, что он направляется прямо ко мне, для того, чтобы снова научить меня премудростям жизни. Я все делаю не так. Я слишком слабая. Внутри меня поднялась паника. Я боялась его до одури, до звездочек в глазах. Как лань боится дикого волка. Только он был куда опасней волков. Лично для меня. Ведь волк убивает ради пропитания или защиты. А вот Эрик уничтожает исключительно ради забавы, ради своего самолюбия. Эрик схватил меня за локоть и развернул к груше. Он стоял совсем рядом со мной, так, что я чувствовала тепло, исходившее от его тела. От его дыхания мои волосы на затылке становились дыбом. Мурашки разошлись по моему телу неприятной волной. Мы стояли безумно близко друг другу. И тут раздался звук удара. Эрик из всех сил ударил по груше. Теперь она валялась где-то в углу. А я стояла всего в сантиметре от него, оглушенная звуком удара и перепуганная до смерти. - Ты боишься, - это было не утверждение, а констатация факта. - Я не боюсь, - я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, но вышло как-то слишком по-детски. Будто я оправдываюсь перед ним за свой проступок, которого я еще не совершила. - Боишься, - Эрик грубо схватил меня за локоть и подбородок и повернул мое тело к себе. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от меня. Рука держала мой подбородок настолько крепко, что наверняка на коже останутся малопривлекательные синяки в форме его пальцев. И все будут глазеть на меня. Но сейчас было на это все равно. Глаза Эрика пожирали мою душу, выманивали и разоблачали все секреты, все потаенные мысли. В мой живот впивался иголками страх, в горле стоял ком, глаза покрылись тонкой пеленой слез. Мне было больно и страшно. Эрик - не тот человек, которому можно слепо довериться. Он, скорее, тот, от которого нужно далеко и быстро бежать. Я попыталась вырваться из его хватки, но мужчина лишь сильнее сжал руки, заставив меня сморщится от новой порции боли. - Отпусти. - Сначала ты скажешь, что боишься. Искренняя не должна врать. - Я больше не Искренняя. Я Бесстрашная! – мой голос дрожал от неуверенности. Я была напугана одной мыслью, что придется сказать Эрику о своем страхе. Вернее, признать его. Он ведь уже знал о том, что я боюсь его. Он чувствовал это. Он ощущал его, как хищник ощущает страх своей жертвы и наслаждается им, прежде чем вонзить свои зубы ей в шею, пронзить когтями ее трепещущее сердце. - Ты никогда не будешь Бесстрашной, Кристина. Ты ведь трусиха. Слабая и глупая, трусиха. Скажи, что ты меня боишься, и я не заставлю тебя страдать, - мужчина говорил эти слова с некой долей нежности в голосе. Но это были обидные слова. Они оскорбили меня, вытащили мою неуверенность и показали ей мнимую правду. И моя слабость взяла верх над рассудком. Слезы надоедливыми каплями брызнули из моих глаз. Я пыталась отпихнуть от себя Эрика, я хотела убежать как можно дальше от него, но он не позволял этого. Я не хотела, чтобы он смотрел, как я плачу, ведь мои слезы были самыми главными доказательствами его слов. Я закрыла глаза, чтобы не видеть того унижения, что испытывала сейчас. Но вдруг я почувствовала шершавый язык на моем лице. Эрик слизывал с моей кожи соленые слезы, покрывал мелкими поцелуями мое лицо. Мои ноги начали подкашиваться, и только руки Эрика удерживали меня от падения. - Твои слезы говорят сами за себя, Кристина. Ты напугана. Слезы – это проявление слабости. Тебе уже нечего скрывать, - прошептал Эрик прямо мне в губы обманчиво нежным голосом, поглаживая мою поясницу. - Я боюсь, - срывающимся на сипение голосом прошептала я, надеясь, что он не услышит. Но он услышал. Резко толкнув меня на мат, Эрик навалился сверху, нависая надо мной. Я хотела спросить его, что он собирается делать, но что-то подсказывало мне, что я знаю ответ на свой вопрос. Эрик резко схватил мои запястья и прижал их к холодной и гладкой поверхности мата. Лежать на мате было не очень удобно, но, во всяком случае, удобней, чем на бетонном полу, пропахшем краской и кровью. Эрик смотрел в мои глаза со всей страстностью охотника, загнавшего свою жертву в угол, и я не могла отвести от него своих глаз. Его губы были шершавыми и обветренными от вечного ветра. На верхней губе чувствовался шрам, ведь недавно он и Четыре в очередной раз повздорили и, конечно, не обошлось без малой крови. Язык мужчины скользил по моим зубам и небу. Поцелуй был нежным и каким-то отчаянным. Я до сих пор не верила, что это происходит со мной. Эрик никуда не спешил. Его движения были плавными и грациозными, однако в глазах его пылало желание, и я чувствовала, что он с трудом сдерживает своего внутреннего зверя. Ему хотелось разорвать девственное тело, получить то, что он уже назвал своим. Руки Эрика скользили по моему телу, забираясь под майку и оглаживая небольшой бугорок, прикрытый немного потрепанным лифчиком. Мужчина сжал в шершавых от оружия и тренировок ладонях нежную грудь, и я не смогла удержаться от низкого вздоха, мои бедра сами собой дернулись вверх, и спина прогнулась от неожиданного удовольствия. - Тише, - Эрик слегка усмехнулся и опустил губы на мою шею, продолжая исследовать руками мое тело. Постепенно, он начал стягивать с меня майку и тренировочные штаны, в то время как он был еще в одежде. Мои руки попытались стянуть с него майку, но из-за дрожи пальцы совсем не слушались меня. Моя обнаженная кожа соприкасалась с грубой тканью его одежды. А мне так хотелось, чтобы моя разгоряченная плоть наконец-то познала жар чужого тела. Но Эрик почему-то совсем не спешил освободить от одежды себя. Вместо этого, он слегка отклонился, чтобы окинуть взглядом мое тело, погладил мои бедра своими огромными, покрытыми мозолями, руками и принялся ласкать мою грудь языком. Его язык медленно обводил сосок, пока он не стал похож на маленькую, упругую горошинку, тогда он взял его в рот и чуть прикусил его зубами. Я застонала от столь сладкой пытки. Смешение боли и удовольствия. Таким сам по себе и был Эрик. Одна рука Эрика продолжала играть с моими сосками, а другая помогала мне справиться с его одеждой. Его тело поистине было совершенным. И даже мелкие шрамы, покрывавшие его тело, местами сливаясь с кожей, совсем не портили его совершенства. Я прошлась рукой по его спине, проводя пальцами по позвоночнику и сжимая в своей руке ягодицу. Эрик чуть рыкнул на меня и уткнулся в мою шею. Одной рукой он поддерживал меня за поясницу, а другой развел мои ноги в стороны, чтобы примостится между ними. Мелкие поцелуи-укусы покрыли всю мою грудь и шею, в то время как длинные и шершавые, еще безумно горячие пальцы мужчины накрыли мою плоть. Мне казалось, что я задохнусь от нахлынувших на меня ощущений. Его пальцы были так глубоко во мне и они дарили настолько незабываемое удовольствие… Оставаться в одном положении я могла только потому, что мое тело яростно вжимало в мат тело Эрика. Иначе, я бы просто физически не смогла бы оставаться в одном положении. Мое тело выгибалось и билось в экстазе от мужественных рук Лидера, грудь и губы трепетали от поцелуев. Когда пальцы мужчины покинули мое тело, я испытала горькое разочарование. Как будто меня жестоко обманули и лишили всего счастья. Я не смогла сдержать вздох, полный горечи. Однако Эрику было наплевать на то, что я огорчена, он примостился между моих ног, покрывая мой живот поцелуями, одна его рука по прежнему удерживала мои бедра, другая держала мою руку, пытавшуюся выдрать мужчине клок волос на голове. Моя страсть не знала границ и слова «Нет». Мне казалось, что мне нечего бояться. Но когда член Эрика вошел в мою плоть, я ощутила, что что-то во мне порвалось. Я испытала жгучую боль, формировавшуюся в самом низу живота, однако скоро она разлилась по всему телу. Я вскрикнула и уставилась на Лидера. По его глазам я понимала, что он зол и раздосадован. Он схватил меня за волосы, заставив смотреть прямо ему в глаза. Его рука гладила мои бедра, успокаивая. - Нужно было предупредить, что ты невинна, идиотка, - рыкнул он на меня. Мне показалось, что Эрик был в бешенстве от обнаруженной им новости. Мало того, что я несовершеннолетняя, хотя во фракции все равны вне зависимости от возраста и пола, так я еще оказалась девственницей. Это злило Лидера больше, чем то, что я была слабой и Искренней от рождения. Я бесила его, и мы оба это прекрасно знали. А еще мы знали, что Эрик, хотел он этого или нет, стал моим первым мужчиной. - Зачем? – вдруг спросила я через какое-то время. Эрик по прежнему не двигался, а лишь время от времени недовольно фыркал, глядя мне в глаза. - Глупая женщина, - мужчина недовольно прикрыл глаза. Я сделала вид, что это высказывание совсем не оскорбило меня. Мы лежали неподвижно, только Эрик перебирал мои короткие, гладкие волосы и дышал мне в плечо. Я лежала под ним и смотрела в потолок. Он был обычным, бетонным потолком, как и все потолки в тренировочных залах. Однако я запоминала каждую песчинку или недочет на нем, пытаясь вбить это в своей памяти. Я хотела запомнить свой первый раз. Первый раз с ним. - Двигайся, - приказала я мужчине, - иначе я уйду. Я понимала, что от подобных слов я могла нехило получить и, в лучшем случае, я не смогла бы даже поднять руки, чтобы попытаться подняться. Куда мне было сопротивляться Лидеру? Я боялась, что Эрик действительно уйдет, или сделает мне больно. Но он на удивление лишь рассмеялся. Первый толчок был ужасно болезнен. Будто тысяча иголок впились мне в кожу и пытаются разорвать меня. Член Эрика был посторонним телом, и мне хотелось избавиться от него. Но со временем, его движения стали более резкими и приносили все большее удовольствие. Впервые я не смогла сдержать своих эмоций, не могла ясно выразить их. Я закричала от удовольствия, шепча имя Эрика. Оргазм накрыл меня волной. Он показался мне рассветом, солнцем, которое ослепляет всех, кто долго дружил с темнотой. Я слишком долго была одна и слишком долго хотела этого. И я не понимала, как я раньше жила, не зная, какими красками раскрашивается удовольствие. Мое тело было похожим на сладкую вату. Усталый Эрик навалился на меня всем своим габаритным телом, но я ощущала лишь приятную тяжесть и усталость. Мы оба были насквозь пропитаны запахом секса и потом друг друга. Его сперма неприятно липла к моим ногам и промежности. Волосы прилипли ко лбу и мешали открыть глаза, но не было сил поднять руку и убрать их. Когда Эрик скатился с меня, мне стало слишком холодно. «Не уходи», - хотелось крикнуть мне, но я обиженно промолчала. Мужчина медленно встал и потянулся. Его обнаженное тело было прекрасным, как будто оно было выковано из камня самим творцом, а потом оживлено. Я наблюдала за тем, как он собирается, из-под опущенных ресниц и думала: «Неужели все закончится так?» Эрик подошел ко мне, одетый в спортивные штаны и майку, и опустился рядом со мной на мат. Он прошелся кончиками пальцев по моему телу, вызвав приступ щекотки, от чего по телу пошли уже привычнее мурашки. Когда я рядом с ним, то это неизбежно, это как побочный эффект нашего безумия. - Пора вставать, Кристина, - сказал Эрик и поднялся, - завтра у тебя обход. Он медленно пошел к двери, и вскоре я услышала, как, печально скрипнув, тихо хлопнула дверь. Я почувствовала себя одинокой. Мне было холодно одной в пустом зале. Я открыла глаза и уставилась на все тот же бетонный потолок. Ничего не изменилось, просто Эрик покинул эти стены, оставив меня одну. Мне не следовало чего-то ожидать. «Ты всего лишь глупая женщина», - вспомнилось мне. Да, быть может, я и была глупой женщиной. Глупой и безумно слабой, которая когда-нибудь попадет в передрягу и не выйдет живой. И через пару лет о ней забудут, как забывали любого человека, погибшего смертью не особо храбрых. Одевшись в свою одежду, одиноко лежавшую рядом со мной, я побрела в комнаты Бесстрашных. Стоя под струями душа, мне хотелось отчаянно высказать все свои мысли Трис, но я знала, что не найду ее в комнатах, потому что ее место рядом с Четыре. И она сейчас, наверняка, спит в их кровати, наслаждаясь близостью любимого человека. И ей точно не до проблем лучшей подруги. Ведь друзья, по большому счету, нужны только для создания атмосферы того, что ты кому-то да нужен в этом мире в моменты острого одиночества. Занавешивать их жизнь своими проблемами вовсе не обязательно. Я легла спать в убитом состоянии. Сама не знаю, почему меня выбила из колеи вся эта ситуация с Эриком. Однако этой ночью никакие сны не беспокоили меня. Утром меня разбудила Трис. За завтраком она и Уилл бесконечно щебетали о предстоящем обходе. Они любили это дело. Трис, конечно, еще помогала Четыре тренировать неофитов, но пока новую группу не набрали, она проводила время с нами, ходя в небольшие обходы. Мне же с самого утра хотелось лишь застрелиться, чтобы забыть весь вчерашний день. Но взяв свои остатки разума в руки, я по привычке решила не сдаваться. На другом конце зала сидел Эрик. Он исподтишка наблюдал за мной. Я тоже наблюдала за ним. И как только наши взгляды смели пересекаться, я тут же отводила взгляд и принималась с остервенением копаться в своей тарелке. Сегодня у меня не было особого аппетита, поэтому я развлекала себя поиском клада в своей тарелке. - Эй, детка, что с тобой? – ко мне подсел Зик, обнимая меня за плечи. Я почувствовала, как кто-то в конце зала сверкнул злобно глазами и напряг мышцы, просчитывая, сколько ударов понадобится, чтобы Зик навсегда вылетел из фракции. Но я сделала вид, что не заметила злобного настроя Эрика, и повернулась к Зику. Улыбнувшись другу, я по привычке соврала, что все в порядке и оживленным тоном влезла в разговор Трис и Уилла про сегодняшний обход. На пути из столовой чьи-то сильные руки остановили мой путь и, закинув на плечо, потащили в неизвестном направлении. - Эрик, - мне даже не нужно было видеть его лицо, я на интуитивном уровне чувствовала, что мужчина в гневе, - поставь меня на пол, пожалуйста. - Что, больше не боишься меня? - меня поставили к стене и загородили путь к спасению. Эрик не давал мне возможности выйти, но я больше не боялась его. Я знала, что у моего страха слишком велики глаза и слишком высоки требования. Да и после вчерашних событий мне не удавалась смотреть на Эрика, как на монстра. - Нет, - ответила я, смотря в его глаза, но он, кажется, и сам это понял. Вместо продолжения диалога он вцепился в мои волосы и впился в мои губы. Эрик пытался доказать, что внутри него все еще живет страшное чудовище, вот только я нашла способ его приручить. - Моя слабость – это то, что притягивает тебя ко мне, - промолвила я, глядя в его глаза. Эрик ухмыльнулся, однако ему нечего было возразить. - Просто не тискайся больше с Зиком. И ни с кем другим, - устало сказал Эрик, обнимая меня за талию и крепко прижимая к себе. Я улыбнулась. Я - то, что делает Эрика таким слабым и уязвимым. Моя слабость - моя сила. Которая притягивает одного из самых сильных людей во всей фракции Бесстрашия. Теперь, на один мой страх стало меньше. И когда-нибудь я смогу побороть и другие. Я верила в это.