Кожа к коже

- Ну и что, что старый, а я б ему дала, - задумчиво говорит Мэган, выразительно поводя бровями. У Мэган сегодня сцены с Руби, поэтому губы у нее густо накрашены блядской красной помадой, на щеках боевой румянец, а юбка... Нет, считай, той юбки. Все мужики на съемочной площадке пялятся на ноги Мэган - все, кроме Джоша. Лана хмурится, вздергивает подбородок и ледяным тоном Злой Королевы добавляет: - ...даже на еже! Девушки смеются. Джинни хихикает, прикрывая ладонью рот, Лана просто хохочет, обхватив себя руками за плечи, Мэган нахально косит глазом на Джоша, Джош... Ну, Джош надеется, что он ведет себя как джентльмен, и что его отчаянно порозовевшие уши коллеги примут за результат своих девичьих подколок. Потому что ну глупо же в самом деле будет сказать им: "Зато он бы вам - не дал". И еще язык покажи, отличная идея, молодец. Не зря вчера кое-кто тонко шутил про детский сад. Джош вспоминает, при каких обстоятельствах звучала эта шутка, и краснеют уже не только уши. Да уж, такому в Королевском Национальном Театре точно не научат. Все мужики на съемочной площадке пялятся на ноги Мэган, а Джош Даллас - на обтянутую кожаными штанами задницу Роберта Карлайла. - Через час жду вас в третьем павильоне, - кричит режиссер, недовольно покосившись на сгрудившихся у монитора актеров. - Вон с глаз моих. Невозможно, немыслимо, смотреть - и не видеть, не выключаться из роли, как же хорошо, говорит Джош, плюхнувшись на низкий диванчик, что у Прекрасного Принца и Румпельштильцхена нет общих сцен сегодня, как же плохо, господи, что они есть вообще. Карлайл смотрит долго, внимательно, из-под полуопущенных век, от его взгляда становится жарко, Джош закладывает ногу на ногу, отводит глаза, но в тесном трейлере слишком мало места, а Роберт, кажется, заполняет собой все пространство, и как вообще у него только получается, у этого худого невысокого шотландца - быть таким... все-сука-проникающим, думает Джош, и смотрит снизу вверх теперь уже с нескрываемой жадностью. Ему как принцу перед Румпельштильцхеном - нечего терять. - Джо-ошуа, - тянет Карлайл, четко, гортанно, пряча акцент в ленивых перекатах гласных, - ты так смотришь, что я прямо теряюсь, дать тебе отсосать или пойти купить мороженого. - В следующий раз можно совместить, - нагло предлагает Джош, тянется вперед, кладет ладони на бедра, поглаживает через плотную кожу. - Объясни мне - ты смыл грим, а потом опять напялил костюм, что ли? - Подчеркиваю свою увядающую сексуальность, - Карлайл хмыкает, и резко втягивает воздух сквозь зубы, когда Джош утыкается носом ему в живот, в пах, жарко дышит, нашаривает застежки, сухими губами трогает обнажившуюся кожу, втягивает в рот, царапает зубами - и с наслаждением чувствует, как уверенно ложатся ему на затылок чужие руки, ерошат короткие волосы, посылая вниз по позвоночнику долгую дрожь предвкушения. - Спасибо, - с чувством говорит Джош, и Карлайл смеется, сухо и обидно, кажется еще немного - и он щелкнет Джоша по носу, как заигравшегося котенка. - Это не для тебя, дорогуша, - отвечает он низко, на грани слышимости, наклоняется вперед, ускользая от жадных прикосновений, его голос щекочет Джошу шею, и это возбуждает интимнее самой откровенной ласки. - Просто так проще скрыть стояк. "Даже на еже", - вспоминает Джош, задыхаясь от короткого поцелуя, а Карлайл уже выпрямляется снова, словно разворачивающая блестящие черные кольца гадюка, и давит коленом на промежность Джошу, и все поэтические сравнения вылетают у того из головы вместе со сдавленным и сиплым: "Блядь!", срывающимся с губ. - Ай-яй-яй, какое плохое слово. Придется найти этому рту занятие поинтереснее, - Карлайл сжимает свой член, медленно двигает рукой сверху вниз, обнажая головку, и, черт, у него действительно стоит, Джош бы с ума сошел, разгуливать в тесных кожаных штанах с такой эрекцией. Впрочем, Джош сходит с ума и без этого. Карлайл проводит членом по его губам, Джош быстро облизывается и с нетерпеливым вдохом берет в рот, насаживается до конца, скользит языком, низко стонет, ловя горлом чужую дрожь, почти не чувствуя вкуса, не слыша ничего, кроме стука собственного сердца, гулко отзывающегося в ушах. Плотная кожа штанов скрипит под его пальцами, ритм - он знает, чувствует это - чересчур медленный, но Карлайл придерживает его затылок, не давая ускорить темп, а это значит - у Джоша все сжимается внутри, мешая дышать - значит, сегодня все будет долго, и терпко, и невыносимо, до золотой пыли на внутренней стороне век, до безжалостно расцарапанных плеч, до зализанных укусов. И плевать, что у них на все про все уже гораздо меньше часа - с Карлайлом время останавливается, как в Сторибруке, сворачивается в клубок и взрывается оглушительной волной оргазма. - Тебе все-таки придется купить мне мороженое, - сипло говорит Джош и смеется, потому что Роберт закатывает глаза и строит мученическую физиономию, и это стоит опоздания на летучку, и саднящего горла, и торопливо замазанного тональником кровоподтека на шее - да, они стараются не увлекаться, но... Но, думает Джош, он уже пропал, увлекся, пристрастился, как к наркотику, и никак не может слезть с иглы. Карлайл тыкает его в бок рукоятью трости, которую он зачем-то прихватил с собой - невинный дружеский жест, за которым, оказывается, можно спрятать так много смыслов, завуалировать истинное значение каждого движения и слова, и в этом он весь, думает Джош и жмурится, ковырнешь один слой - под ним второй, третий, десятый, а пока ты разбираешься в том, что все это значит, тебя уже пару раз выебут, и не факт, что только фигурально. - Будешь капризничать, - говорит Карлайл, - все решат, что я тебя развращаю. Дорогуша. И когда Джош останавливается, безуспешно пытаясь подобрать челюсть, Карлайл просто проходит мимо, помахивая тростью, в этих своих чертовых штанах.