Это судьба.

- ... Альфред! Я никогда на это не пойду! Я накладываю право вето! - яростно говорил Иван по телефону с Джонсом. Он безумно раздражал слух. Они разговаривали по проекту резолюции по Сирии, предложенный Франциском. Но, к несчастью, этот проект насквозь "пропах" духом злополучной Америки. И Иван это чуял. - Тебе некуда деваться, Брагинский! Большая часть стран проголосуют за! - зло хохотал по телефону Альфред Ф. Джонс. Стало слышно как он пьет что-то из глубокого стакана с трубочкой. Иван скривился(хорошо, по телефону не видно) - никогда не мог понять, как можно пить эту дрянь, которая запросто очистит туалет или кастрюлю. - Разумеется. Их немного пугает наличие у тебя ядерного оружия и любого вмешательства в их экономику! - с неприкрытым сарказмом в голосе произнес Иван. На другом конце очень слышно поперхнулись - глоток сладкой газированной воды явно произошел не в то горло. Иван молча порадовался, что он у Америки стал комом в горле. Связь прервалась. Иван устало откинулся в кресле. Трубка телефона легла на свое место. На него вопросительно смотрел Лавров Сергей Викторович, министр иностранных дел Российской Федерации. Они находились в одном из кабинетов Кремля. Иван закрыл глаза и отрицательно покачал головой: - Сергей Викторович, у нас назревает очередная проблема. Сирия... - От Америки я ничего другого и не ожидал. Ну вот, еще одна "горячая точка" соприкосновения. К счастью, у нас есть право вето... - начал рассуждать министр иностранных дел. - Пришло время им воспользоваться. Черт, - Иван с усилием потер виски, - я так устал от Альфреда и его политики... Своей страны ему, значит, мало, решил и туда, и сюда и вон туда залезть. Гамбургоед и колозависимый... Лавров сдержано улыбнулся Ивану. - Я поговорю с Керри по этому поводу. - Вряд ли у нас получится... Надо мне с Ван Яо переговорить еще. - Решил Иван. - Он наверняка будет не рад услышать свежие новости по Сирийской проблеме. Это ведь индульгенция на вмешательство в Ближний Восток. - Да, - коротко согласился министр. Он извлек сигареты из кармана. - Пойдемте-ка, покурим? - предложил он Ивану. - Пойдемте. Они оба вышли из кабинета и направились в комнату, предназначенную для курения. Сейчас она была пуста - было раннее утро субботнего дня. Расположившись у окна, с которого открывался прекрасный вид на Красную площадь, они дружно закурили. Никотин и молчание - все что им было сейчас нужно обоим. Иван с большим уважением относился к Сергею Викторовичу. Еще со времен СССР он проникся к нему, очень мудрому и дальновидному политику. Лавров же относился к персонификации своей страны своеобразно: то был им доволен, то наоборот, резко возражал ему. Оба они ценили свое частное мнение на многие проблемы. И, если возникала конфликтная ситуация, так же дружно ругались между собой. - Ой, - вырвалось у Ивана невольное восклицание, которое отбросило все мысли и размышления министра МИДа по теперешней проблеме Сирии. Он уставился на новый предмет для размышления. Прямо перед ними двумя из сигаретного дыма материализовалась тень человека. Очень знакомого. Тень уставилась прямо на него. Но узнал этого человека первым именно Иван: - Андрей Андреевич, вы?! Что вы тут делаете? - немея от удивления, произнес он. Тень Андрея Андреевича Громыко(1) смотрела сейчас только на оцепеневшего Лаврова. Он открыл рот и его голос донеся как будто бы издалека: - Ну что, сынок, готовься лучше, да ни в чем не уступай американцам, как я в свое время. У Лаврова нашелся к нему сейчас всего один вопрос: - А вы-то, Андрей Андреевич, как тут очутились, вы же давно умерли? Иван затянулся своей сигаретой. Громыко, оглянув Лаврова с ног до головы, назидательным тоном произнес: - А, это... Чтобы ты знал, сынок: настоящий дипломат даже с чертями договорится. И исчез. Иван, через секунду после скоропалительного исчезновения Громыко, хрипло засмеялся: - Это судьба. Лавров, не отвечая, кинул в урну для сигарет истлевшую до фильтра первую, выкуренную им сигарету и, достав зажигалку, зажег вторую. И нервно закурил.