Новая история

Му с нетерпением ждет прибытия гостей со стороны невесты, потому что надеется получить объяснения. Но когда Хакуэй – все такая же холодная – появляется в Реме, Му понимает, что сил говорить с ней, у него нет. Слишком свежи раны от ее злых слов, ледяных взглядов, что даже мысль о том, что она могла притворяться, ничуточки не смягчает эту острую боль. А еще куда бы она не пошла, ее повсюду сопровождает Рен Коэн, но в его глазах нет ничего такого, что могло бы навести Му на мысль, что принц знает об их с Хакуэй отношениях. Он не решается встретиться с ней до самого дня свадьбы, пока – это выходит случайно – судьба не дает ему шанс. Му встречает ее в одном из длиннейших коридоров имения Алексиев и понимает, что либо сейчас, либо никогда. У него есть всего несколько секунд, чтобы воспользоваться замешательством Хакуэй, пока она не бросилась наутек. И Му бросается к ней, прижимает к холодной каменной стене, и сердце его болезненно сжимается, потому что в ее глазах все тот же лед, с которым она его покинула. Он не дает ей вырваться, поставив по обе стороны от ее головы руки, и видит только страх, злость и возмущение. Но какая она все-таки прекрасная, нежная и приятная – и воспоминания о ее поцелуях, о ночах с ней кружат Му голову. – Что Вы себе позволяете? – спрашивает Хакуэй дерзко. – Прикасаюсь к женщине, которую любил, – шепчет Му. – Пытаюсь добиться от нее разъяснений. – Каких еще разъяснений? – хмыкает она. – Неужели Вы настолько тупы, что не можете принять очевидного? Вы слишком близко, отойдите. Му пропускает эту колкость, но она оставляет еще один заметный шрам на его сердце. – Не ближе, чем несколько месяцев назад, Хакуэй, – произносит Му и прикасается рукой к ее волосам. – То было и закончилось. – Хакуэй дергается в сторону, и прядь волос выскальзывает из пальцев Му. – У Вас свадьба через несколько часов. – Не это ли причина? – наконец, высказывает свою догадку Му. – Хакуэй? – Прекратите фамильярничать. Я принцесса империи Ко, я гость на свадьбе своей сестры… – … и мужчины, с которым вы делили… – Замолчите! – вскрикивает Хакуэй, накрывая ладонью губы Му. – Неужели Вы хотите, чтобы все об этом знали? Вам наплевать на репутацию Рем? Мне вот дорога честь и моя империя. Пальцы Му медленно скользят по запястью Хакуэй, убирая ее ладонь с его губ, но не спеша разорвать прикосновение. – Ты хотела бежать со мной, Хакуэй. Хотела, чтобы наши дети… – Да перестаньте Вы уже фамильярничать! – вскрикивает Хакуэй и пытается оттолкнуть Му руками, но он стоит, даже не шелохнувшись. Под тонким слоем одежды Хакуэй чувствует крепкие мышцы, ощущает бешеное биение сердца, и в этот момент – когда она с таким сомнением смотрит на свои пальцы у него на груди – Му понимает, что подходящий момент настал. Еще несколько усилий, и она откроет свои замыслы – в этом Му не сомневается. Нужно лишь еще несколько слов, совсем немного прикосновений и она покончит с этим ненужным фарсом. – Вас ожидает прекрасная молодая невеста, – говорит Хакуэй, и Му хочется верить, что эти слова даются ей тяжело. – Я всегда буду любить одну женщину, Хакуэй, – произносит Му и целует ее так нежно, как только способен с изувеченным ею сердцем. Последняя попытка. Последняя надежда на то, что он окончательно не свалится в эту пропасть озлобленности, в которую она его толкнула. Хакуэй отчаянно бьет его кулачками по груди, мычит, пытается оттолкнуть его, но все тщетно. Остановить Му получается лишь тогда, когда сзади раздается удивленный вздох и невнятное бормотание. Му поворачивает голову и встречается взглядом с испуганной, ошеломленной Рен Когьеку. Бледная Хакуэй с покрасневшими губами и скрытая за мощной фигурой Му бессвязно начинает бормотать, что это не то, что Когьеку подумала. И когда осуждение почти пропадает с лица Когьеку, уступая место горечи и сожалению, Му перечеркивает все вышесказанное Хакуэй. – Мне жаль, принцесса Когьеку, – произносит он, прижимая Хакуэй к себе. Когьеку в спешке убегает, а Хакуэй прожигает его взглядом, полным ненависти и ярости. Наверное, это становится последним ударом для Му. И именно этот день он будет считать поворотным в своей жизни, тем самым, когда мы думаем «Если бы я мог все исправить». *** Они встречаются не случайно. Коумей ищет с ней встречи, а Мурон просто проводит дни в одном единственном месте. В белоснежных шелках и атласе, с золотыми украшениями она кажется непривычной и неправильной – настоящая Мурон – та, которую он узнал в Ко – носила походную одежду и по-настоящему прекрасна была в традиционных одеждах Ко. А сейчас ее округлые загорелые плечи открыты, тонкая красивая шея оголена и ключицы ярко выделяются. Непозволительно, чтобы молодая незамужняя женщина открывала столько тела взглядам других мужчин. Она и держится здесь иначе: пытается не сорваться, не накричать. И Коумей даже не знает, отчего это: то ли на нее так влияет его титул, то ли открытый дворик может привлечь нежелательное внимание. Когда он присаживается рядом с ней на каменную скамью, она молчит, продолжая играть с небольшой веточкой. Коумей искоса поглядывает на нее – суровую, холодную и – по его воспоминаниям – страстную, легко вспыльчивую. Начинать разговор первому совсем не хочется, но Коумей знает, что гордость Мурон не позволит ей сказать первое слово. Но с чего начать? Со слов о том, что все это время – почти полгода – он хранил ту самую шпильку у себя? С того, что мысли о ней отравили его существование, подобно вирусу? Нет, все не то. – Зачем Вы меня искатели, принц Коумей? – Мурон слишком ярко выделяет его титул, словно подчеркивает, что не простила обмана за это время. И впервые в жизни у Коумея нет конкретного ответа на поставленный вопрос. – У меня нет ответа. Больше никакой лжи, только правда – горькая и злая, но правда, которую она всегда ждала. – Что ж, – произносит она, поднимаясь. – Тогда не вижу смысла продолжать эту беседу. Коумей не думает, когда хватает ее за запястье. Она с презрением оборачивается к нему и твердо говорит: «Отпустите мою руку, принц. Вы не смеете прикасаться ко мне». – Вы правы, – отвечает Коумей, поднимаясь, но так и не отпуская ее руки. – Но у меня есть вопрос. – На который я с радостью не стану отвечать, – ворчит она, вырывая свою руку. – Я думала, что Вы хотите поведать мне что-то конкретное, а не молчать. Но, видимо, это все, на что Вы способны. Вы жалкий человек, принц Коумей. Она оставляет его одного, а Коумей не может не согласиться с ее словами. *** Под венец Му ведет одну из красивейших девушек своей эпохи. Прекрасную в своей гордости, молчаливости и юности. Они проводят брачную церемонию в Рем, но по обычаям Ко, и поэтому Му трижды пьет что-то горьковатое – какой-то алкоголь из Ко. Сначала он наливает себе сам – что-то вроде метафоры «я сам принимаю это решение», а затем Мурон – «семья, готовая отправить Му в новый этап жизни». Последней в его чашку наливает Когьеку как его будущее. И Му почему-то ловит себя на мысли, что хочет, чтобы в чашке был яд, чтобы не произносить затем ненужных клятв и не давать пустых обещаний. Когьеку просит, чтобы для нее во вторую чашу наливала Хакуэй. И пока первая принцесса дрожащими руками и мертвецки бледная разливает, Когьеку пользуется случаем и едва слышно шепчет сестре: «Я этого не забуду». Хакуэй, единожды взглянувшая в глаза Когьеку, так же тихо отвечает ей: «Я и не жду. Просто живи будущим, сестра». Первая принцесса пытается улыбнуться – все-таки свадьба, а лицо у нее будто она должна носить траур. А потом Му и Когьеку дают клятвы. И Му кажется, что он еще никогда в своей жизни так бессовестно не лгал. – Стану твоим щитом, огражу от любой напасти. – И, наверное, это единственное, в чем Му не сомневается. – Стану оберегать твое сердце, находящееся в моих руках, – произносит Когьеку следом эту красивую ложь. Одну за другой они произносят клятвы, делают вид, что верят в них, пока оба не заканчивают их словами «да будет вечен наш союз». Му, сжимая ладошки Когьеку в своих руках, оборачивается к собравшимся гостям и почему-то – да что же это такое? – сразу же встречается глазами с Хакуэй. И сердце его пропускает удар, потому что в глазах Хакуэй – в этих чистых небесно-голубых глазах – стоят маленькие блестящие слезы. Ее взгляд суровеет, когда она понимает, что Му замечает эти эмоции и спешит скрыться со свадьбы. Му не бросается ей вслед, все еще веря в бессмертную любовь, не пытается остановить ее, в последний раз предложив ей убежать с ним. У него теперь есть молодая жена, а значит бежать за едва знакомой ему женщиной, он не может. Его сердце – не черствое, а самый настоящий камень – теперь не чувствует ничего. На пиршестве собирается, наверное, представители каждого государства. Международные встречи по радостным случаям были тем, чего не хватало этому миру. Главы многих государств считали, что хватит на их долю экстренных собраний по случаям войн, восстаний и эпидемий. Этот мир должен пойти по иному пути, а не как Альма Торан. Принц Коумей старается незаметно держаться поблизости с Мурон Алексий, весь вечер беседующей до с молодым маги империи Рем, то коротко отвечая на расспросы короля Синдрии, заметно проявляющего интерес к девушке-фаналис. По большей части она остается холодна к ухаживаниям короля, но на один вопрос она все же отвечает. И отвечает, глядя не на короля, а совсем на другого мужчину. – Вы так беспристрастны, милая Мурон, что же Вас привлекает в мужчинах? – То, что между империей и мной, он выберет меня. Коумей ощущает холодок на своей спине – вот поворотная точка, вот где он на самом деле ошибся. Ее злил не его обман, а то, что в самый последний момент он отрекся от нее, потому что считал, что империя важнее. Она дала ему шанс после раскрытия обмана, а он не воспользовался им, и она не простила ему верности империи. Гости, беседующие, пьющие, наедающиеся наскучивает Коумею и он начинает просто бродить по зале, создавая впечатление занятости, чтобы не принимать участие в беседах. Так он встречает Хакуэй, занимающуюся примерно этим же. По ее глазам он понимает, что она избегает смотреть людям в глаза. – Невероятное торжество, не правда ли? – спрашивает она, выдавливая из себя улыбку. – Но тебе оно не по душе, – констатирует факт Коумей. Как-то так получалось, что с Хакуэй у них всегда выходили задушевные разговоры. Друг другу они запросто могли рассказать, что угодно, зная, что найдут поддержку и совет. Вот и сейчас могла бы быть такая ситуация, если бы Коумей мог поделиться своей бедой. Но, наверное, они с Хакуэй достигли той точки, где тема оказалась слишком личной. – Я бы где-нибудь лучше отдохнула, – шепчет Хакуэй. – Пиры меня утомляют. – Коэна тоже, – как бы невзначай говорит Коумей. – Но ему приходится держаться из-за титула, который обязывает присутствовать на свадьбе сестры от начала и до конца. – Я понимаю, – отвечает Хакуэй. – И держусь только ради него. «Если бы только Коэн слышал твои слова», – усмехается Коумей, но вслух говорит другое: – Я думаю, что наша поддержка для него очень важна. – По твоему лицу я вижу, что пиршество тебе тоже не по душе, – тянет она, и улыбка ее становится заговорщицкой. – Это ведь не моя свадьба, – пытается шутить Коумей, и Хакуэй улыбается только из вежливости. – Хотя я и не замечаю особой радости молодожен. Надеюсь, что Коэн этого не заметит. – Почему? – интересуется Хакуэй. – Потому что ему казалось, что эти двое немного сблизились, когда маги собирали всех. – Вот оно что, – бормочет Хакуэй. *** В покоях Му чувствует, как тревога по-настоящему перерастает в панику, потому что принцесса Когьеку слишком молчалива для юной девушки. Он не знает, что ей сказать, когда они остаются вдвоем, но при этом остро ощущает потребность в этом разговоре, необходимость расставить все точки над «i». – Принцесса… – Это ведь Хакуэй? – спрашивает Когьеку, перебивая его и обращая взгляд рубиновых глаз на него. – Та женщина, которую Вы ждали в лагере несколько лет назад? – Да, это была она, – произносит Му, и сердце его сжимается от тоски по тем дням, когда Хакуэй была нежной и ласковой, когда она была рядом. Когьеку задумчиво смотрит на него, а затем переводит взгляд за окно. И она была безумно прекрасна от кончиков волос и до самых пят – Му готов поклясться, что многие девушки завидовали принцессе, пусть даже она и была дочерью проститутки. Ее красота завораживала, цепляла и оставляла на сердце глубокий след, сладкое воспоминание о гордой стати. Но у Му ведь каменное сердце, и именно поэтому он не чувствовал ничего, находясь рядом с такой красивой и чувственной девушкой. – Не думайте, что я буду Вас винить за то, что Вы любите другую женщину, – заговаривает, наконец, Когьеку и затем бросает на Му гневный взгляд. – Я никогда не буду обвинять Вас в том, что Вы хотели проститься с ней. У всех нас есть сердце, способное чувствовать. Но я никогда не прощу Вам того, что Вы целовали ее в день нашей свадьбы. – Я и не жду этого, – отвечает Му с такой улыбкой, от которой у Когьеку по телу пробегает дрожь – вот оно, то же выражение и та же интонация, что были у Хакуэй. – И поэтому я хочу сказать Вам одну вещь. Я влюблена в мужчину, которому хотела бы отдать свою невинность. Я закрою глаза на то, что было и что будет у Вас с моей сестрой. Просто позвольте мне… – Я не осужу Вас, принцесса Когьеку, – произносит Му и делает шаг вперед, положив руку на плечо Когьеку. – Но Хакуэй ушла из моей жизни, нас более ничего не связывает. Я восхищен Вашей смелостью и прямолинейностью. Восхищен тем, что Вы знаете себе цену и знаете, чего хотите. Признаться честно, я восхищен тем, что под венец вы шли невинной, имея при этом любимого человека, – Му не плохой человек, просто Хакуэй растоптала что-то хорошее в нем, – потому что ваша сестра отнюдь таковой больше не является. На лице Когьеку отражается ужас и толика презрения – как Хакуэй, будучи принцессой Ко, позволила себе такое? Но эти чувства почти сразу же угасают, потому то Когьеку вспоминает свое собственное отчаяние, когда узнала, что должна выйти замуж. – Ваше имя, которое Вы сохранили с таким усилием, порочить мне не хочется, дорогая Когьеку. А потому сегодня – дабы не вызвать ненужных сплетен – я буду спать здесь, – говорит Му. – Я проведу ночь в наших общих покоях, а уж потом, когда все бури и ажиотажи вокруг нашей свадьбы поутихнут, Вы можете позвать к себе того мужчину. – Тогда мы будем квиты, – отвечает Когьеку. – Тогда мы будем квиты, – повторяет Му и протягивает Когьеку руку. – Наш союз не был для нас желанным, но давайте при этом сделать его не таким ужасным. – Я согласна с Вами, дорогой муж, – говорит Когьеку, и губы ее изгибаются в притворной улыбке. – Но хочу заметить, что сейчас Вы печетесь не о моем авторитете, а о Вашем. Что скажут люди, когда узнают, что Ваша собственная жена не удовлетворена союзом с таким хорошим человеком? Пойдут сплетни о том, что Вы нечисты. – Вы этого не сделаете, – говорит Му, почти не веря в свои слова. – Давайте проверим, – произносит Когьеку и улыбается – почти искренне. – Если не хотите, чтобы слухи имели твердую основу, лучше сами покиньте покои. Когьеку уже не та невинная юная девушка, которую он повстречал когда-то. Сердце ее ожесточилось, она затаила глубокую обиду на Му и готова была отплатить ему за нее. Но характер ее – пылкий, резкий, упрямый, но добрый – не позволял ей сделать этого как все остальные в Ко. Она не пыталась плести заговор, не хотела путем интриг изводить Му. Она открыто заявила ему о своих намерениях, сразу решив, что скрывать свою неприязнь не будет. И оттого, когда Му все-таки покидает их покои, она передает юной ремской служанке небольшой пергамент с зашифрованным посланием. – Передай это Ка Кобуну, – говорит Когьеку, и девушка непонимающе смотрит на новую госпожу, и Когьеку добавляет на ломаном всеобщем языке: – Ка Кобун. Мой слуга. Придворные интриганы, знакомые с грамотой Ко, прочтут лишь приказ принцессы слуге – «Сходи на рынок и купи лучших фруктов для моего мужа», – и лишь Ка Кобун правильно истолкует призыв своей госпожи, потому и проникает под покровом ночи в ее покои.