Be the light

G-Dragon - Butterfly Block B - Synchronization 100%

POV Сурим       Звон будильника. Этот противный, мерзкий, ужасный, надоедливый звук. Ненавижу утро понедельника. Черт, как же ненавижу... В этом, по крайней мере, я похожа на остальных. Это сочетание первого дня рабочей недели и звона в ушах с утра - воистину адская пытка. Не хочу просыпаться, хоть об стенку убейте. Не хочу, и все. Потому что мне снился его голос. Голос этого проклятущего Чихо и запах его толстовки. И во сне мне было хорошо и уютно. В этом сне я была не одна посреди пустоты без вкуса и запаха, а окруженная теплым коконом его до невозможности уютного одеколона. И где он только его взял?       Ворочаюсь туда-сюда по кровати, сбивая простыню в ком, а Хаш лежит в моих ногах и даже не шевельнется. Тоже не хочет вставать. Потягиваюсь, треща косточками. Ужас. Как будто кто-то забыл смазать суставы деревянной куклы. Никак не получается вынырнуть в реальность из приятного сновидения, в котором была мягкая, тяжелая толстовка и влажная, прохладная, покрытая зябкими мурашками кожа руки. Прямо до рукава футболки. Руки, не отдернувшейся после моего прикосновения. Она была такой реальной, что мне кажется, на кончиках моих пальцев еще остались влажные следы вчерашнего дождя. Подушечкой большого пальца провожу по остальным, чтобы убедиться. Да, показалось. К сожалению. Даже думать не хочу о том, что сподвигло меня прикоснуться к нему. Какой-то секундный порыв, после которого я услышала совсем близко, почти у моей макушки, рваный еле слышный выдох. С удивлением понимаю, что хотела бы почувствовать биение его сердца в этот момент. Стоп. Сурим, что с тобой? Какое такое биение сердца? Это ж совсем незнакомый парень, случайный прохожий... Хулиган, не умеющий смотреть по сторонам. А еще у этого хулигана смешное имя, услышав которое, так и хочется пожелать доброго здравия и не болеть. Ха-ха! Чихо. Чи-хо. Так, все, не думать о нем. Пора вставать.       Первое, что я делаю - открываю окно, как будто впускаю в свою жизнь новую неделю. Хорошо начнешь первый ее день - такими же хорошими и спокойными будут и остальные. Слышу, как мой мальчик неспеша цокает когтями по полу, не отставая от меня. Мой извечный хвостик. Снаружи слышен шелест листьев каштана, который растет прямо рядом с моим окном, низкое гудение моторов редких пока еще машин, шуршание обуви по неровному асфальту. Наверняка еще темно - я встаю очень рано, потому что каждый вот такой раз хочется прожить в реальном времени, наслаждаясь слабым колыханием воздуха, обнимающим мою кожу, мелодией только-только зарождающейся ежедневной суеты, ежечасно наращивающей темп. В такие моменты я благодарю небеса за то, что живу.       В чайнике бурлит свежевскипяченная вода, негромкий щелчок - и ее шум становится тише и тише. Обхватываю гладкий пластмассовый бок термокружки, осторожно наливая кипяток. Ничего не могу с собой поделать - такая вот у меня странная привычка, пить горячий чай в любое время года. Даже летом, даже в полуденную жару. Мне нравится очевидный контраст, который я при этом чувствую. Прохладная поверхность стакана и горячая жидкость внутри. А если при этом еще и холодную сосиску жевать - вообще прелесть. Хаш жует со мной на пару.       На ощупь выбираю одежду, на трюмо в прихожей нахожу расческу, но так и откладываю ее. Карандаш... Где мой карандаш? Хочу было пойти в ванную и проверить полочку, как вспоминаю, что потеряла его вчера, когда кричала на Чихо. Тут же совесть, уснувшая ночью вместе со мной, напоминает о себе. Вслух даю себе обещание, что непременно извинюсь перед ним, если снова его встречу. Если встречу.       И вот Хаш на поводке, а я в любимых кедах и со спутанными волосами, бьющими по лицу из-за неслабого ветра, стою у дороги и жду, когда подъедет машина. Ее присылают за мной каждое утро, и она везет меня на работу в больницу. Платят мне не очень много, так что я не могу позволить себе раскатывать на такси. Девушка-медсестра, моя онни, помогает забраться на заднее сиденье. Сначала я, после - Хаш. - Сурим, дорогая, ты выглядишь устало. Ты хорошо спала? - ее голос высокий и переливающийся, почти детский. Особенно когда она задает вопросы. - Что с твоими волосами? - Не волнуйся, онни, - у меня не очень хорошо получается дружелюбно-радостный тон, которого она от меня ждет. - Я в порядке. У тебя не найдется резинки?       Конечно же, резинка у нее находится, ибо она отчаялась уговорить меня не ходить постоянно с торчащим из макушки простым карандашом. "Неподобающе так на работе появляться", видите ли. А мне пофиг. Моим пациентам вообще плевать на мой внешний вид, главное, что руки золотые. По крайней мере, они раз за разом не устают об этом твердить. А я киваю и улыбаюсь, как болванчик.       Автомобиль слегка подпрыгивает, отсчитывая колесами каждую неровность дороги. Я все их знаю. А однажды даже считала от скуки. Моя болтливая онни не нуждается в собеседнике, пока мы едем. Наконец слабый рывок, затихающие вибрации мотора - и машина останавливается. Мы приехали.       Вываливаюсь с заднего сидения, и сразу же сильные порывы ветра берут меня в свой плен. В воздухе чувствуются отголоски дождя, идущего прямо сейчас где-нибудь в пригороде. Нечто, отдаленно напоминающее запах мокрого асфальта и свежести пересыщенного озоном воздуха. Готова поспорить, сегодня пасмурно, и небо полностью затянуто тучами. На большее меня не хватает, потому что онни цепко хватает меня своими ледяными и почему-то противно влажными пальцами за запястье и тащит внутрь, в помещение. Гул множества голосов совершенно различных интонаций не дают мне забыть, насколько огромен главный холл больницы, где я работаю. Бесконечные звуки со всех сторон сбивают концентрацию, и приходит легкое чувство паники. Сильнее сжимаю поводок в ладони. Мое волнение как будто передается по нему Хашу, и он идет настолько близко ко мне, что обнаженной голенью я ощущаю его дыхание под теплым слоем шерсти. Так - лучше. Так - спокойнее.       Онни отводит меня в главный коридор и оставляет, убегая по своим делам. Теперь вся надежда - на мою память. Так. Сосредоточиться. Пятьдесят два шага вперед. Пес тянет поводок направо - теперь поворот. Десять шагов. Хаш замирает. Приглушенный гул и едва слышный скрежет - мы подошли к лифту. Нажать на кнопку. Почувствовать удивленный взгляд со стороны и проигнорировать его. Войти в лифт, прикрыв глаза челкой. Нащупать пальцами нужный этаж, следуя меткам для слепых. Словить краем уха понимающий вздох. Промолчать. Погладить Хаша, просто так. Выйти из лифта после мелодичного сигнала и повернуть направо. Еще семьдесят шесть шагов и два поворота в общей сложности - и я в своем кабинете. И, судя по недовольному кряхтению и свистящему скрипу массажной кушетки - моя постоянная утренняя тетенька-бухтелка уже на месте и ждет меня. - Ты снова со своей собакой... Почему до сих пор не купила трость? - ну вот, начинается. - Тёть, не обижайте моего пса, я его люблю. И вы спрашиваете об этом каждое утро уже около двух месяцев, - отвечаю с улыбкой, смотря вникуда. Надоело это слушать, но поделать ничего не могу. Главное - не перечить и улыбаться. И мысленно обещать псу, что никогда и ни за что не променяю его на какую-то палку. Быстрыми движениями разминаю пальцы и кисти рук, нахожу баночку с маслом на столе и, вылив немного в ладонь, разогреваю его. Такое чувство, как будто я в масляных перчатках. Ну, поехали. - Готовы? Волосы собрали? Кофту сняли? Вот и хорошо. POV Zico - Во сколько мы выезжаем? - Хён, ты не видел мою толстовку? - Чихо, ты завтракал? Что-то я тебя на кухне не видел...       А я могу думать только о том, что у меня холодные пальцы. Очень холодные, почти ледяные. Задумчиво созерцаю их. Пальцы как пальцы, надо бы ногти подстричь. И все же - почему они такие холодные?       В то время, как я изображаю статую на диване, вокруг творится суматоха. Кретинские хёны бегают туда-сюда, мелькая перед глазами, Чихун что-то пытается выяснить у Тэиль-хёна, короче, хаос. Финиш. Абзац. В добавок к и так далекому от прекрасного началу дня чувствую, что у меня нос потек. Только простудиться и слечь мне и не хватает. А что? Зато полноценный отдых, да еще и бегать все перед тобой будут, и заботиться. Только нахрен мне все это не нужно. Работу никто не отменял. Я - долбаный трудоголик. Так что мне нужно всего лишь проорать в соседнюю комнату: - Кён-хён, подкинь мне платочков! - и спустя секунд десять в мою ожидающе вытянувшуюся моську прилетает упаковка бумажных платков. - Спасибо, хён! - Иди ты в жопу, У Чихо! - глаза округляются сами собой. - В какой части Вселенной ты посеял наше расписание?! Я задолбался уже искать его вместо тебя! Я громко хмыкаю, в ответ на что из-за угла высовывается глазастая рожа друга. - Я че-то не понял, это что было? - Нахрена его искать? - так достоверно, насколько мне позволяет мой отсутствующий актерский талант, изобразив искреннее удивление, достаю из лежащего рядом рюкзака смятую, видавшую виды тетрадь. И из нее, конечно же, по чистой случайности высыпаются полсотни распечаток с нашим расписанием на полгода вперед. Под мое тихое "Упс..." лупоглазое разгневанное чудовище скрывается там, откуда появилось.       Наконец-то собравшись, выпихиваю весь свой выводок на улицу, где нас уже ждет машина. То, что большинство из них старше меня, не мешает им вести себя, как дети. Самым смешным почему-то выглядит самый старший с его еще не до конца продранными глазками и лохматым причесоном. Чихун же буквально захлебывается гоготом, смотря на него и кривляясь. Они стоят друг друга. Ох, бедная моя голова... И так каждый день.       Ольджан тупит, Пак Кён стебется нещадно над всем, что попадает в поле его зрения, дэнс-лайн тихонечко сидят в уголке, как и я сам. В ушах - наушники, хотя сейчас я предпочел бы полчаса блаженной тишины. Куда там... Мечтай. Мой взгляд бесцельно скользит по салону, ни на чем конкретно не останавливаясь. За окном - люди и машины, ничего интересного. Смотрю на рюкзак на моих коленях. Смотрю и не могу оторваться, сам не понимаю почему. Потом до меня доходит - из бокового кармана торчит карандаш. Разноцветный, чуть-чуть обкусанный сверху. Я поднял его день тому назад с мокрого тротуара после встречи с моей слепой. И когда это она успела стать моей? Бред. Я точно простыл, потому что стоит мне подумать об этом, как я надсадно закашливаюсь, аж до слез. Отлично, теперь к соплям еще и саднящее горло прибавилось. И это при том, что нас сегодня ждет интервью на радио... Я прямо чувствую, как у меня медленно, но верно поднимается температура. Слезятся глаза. Ужасное зрелище, если честно. И все бы ничего, но перед записью в нашем графике стоит фотосет, на который мы направляемся прямо сейчас... Черт. Не нужно было отдавать ей толстовку.       Автомобиль тормозит на стоянке одного из знакомых зданий. Когда-то мы уже снимались здесь. По одному парни вываливаются наружу, следом - я. Нас встречают какие-то люди, мы привычно здороваемся и кланяемся. Всю притихшую компашку ведут по светлым коридорам, по пути приходится еще раз сто поклониться и поздороваться. Мы не знаем их, им в принципе плевать на нас. Есть только четыре-пять часов, которые наши стороны потратят на совместную работу. То время, когда лицо устает постоянно улыбаться, а мозги - постоянно генерировать новые приколы и дибильные фразочки. И почему я не прихватил оставшиеся валяться где-то в недрах так и не заправленной кровати солнечные очки?.. Глаза невыносимо печет. Такими темпами я скоро превращусь в вампира, от одного взгляда которого окружающие будут заикаться и теряться по сторонам. Так не вовремя все это...       Наконец-то нас всех проводили и вежливо затолкали в общую гримерку, забитую всяким барахлом, начиная от гор разномастной одежды и аксессуаров и заканчивая тоннами косметики, чудом умещающимися на узких столиках перед подсвеченными зеркалами. Тут же ко мне подлетела нуна-визажист и, расстроенно ахнув, принялась рыться в небольшой сумочке на поясе. Я тем временем расслабленно откинулся на спинку кресла, прикрыв раздраженные глаза и готовясь к тому, что через несколько минут в лучшем случае их будут доводить до совершенства всякие кисточки и щеточки. - Чихо, тебе нужно лучше следить за собой, - монотонный бубнеж в мои уши. А то я не знаю. - Совсем не бережешься, вон до чего глаза свои довел... Открывай!       Поднимаю веки и смотрю в потолок, пока нуна заботливо капает в них какую-то дрянь, которая ужасно щиплет, но тем не менее помогает. Промаргиваюсь и промокаю ресницы протянутой салфеткой. К боевому раскрасу готов. - Только пожалуйста, займись сначала кожей, - прошу девушку. Она долго смотрит и кивает, тут же принявшись с молниеносной скоростью раскручивать баночки со средствами для лица. Можно вздремнуть полчасика.       А еще через сорок минут на съемочной площадке во всей красе перед фотографами предстают айдолы. Идеальные, кукольные лица без единого изъяна, прекрасно и довольно гармонично сочетающиеся между собой костюмы, сияющие, ярко выделенные глаза. Пальцы еле двигаются от обилия колец на них. С тоской вспоминаю те времена, когда выбегал на сцену в растянутых толстовках и драных джинсах. Блин, в который по счету раз я чувствую себя Джекиллом и Хайдом? В камеру уверенно смотрит лидер Зиакоу, подняв подбородок и приоткрыв губы, выделенные блеском. Его глаза густо подведены карандашом, на веках растушеваны тени, взгляд соблазнителен. В студии, склонившись над клавиатурой, спрятавшись ото всех под объемным капюшоном и зарывшись с головой в сочинительство, сидит У Чихо. Его губы искусаны и изрядно потрескались, кожа далеко не идеальна, глаза вообще превратились в узкие опухшие щелочки. Который из них - настоящий я, мог бы я задаться вопросом, но не задаюсь. Настоящий - тот, который второй. End of POV       Из притормозившей у входа в высокое здание машины вываливаются несколько тел, расслабленно переговариваясь друг с другом. В наступивших сумерках невозможно разглядеть в них известную музыкальную группу - обычная компания друзей. Последним рядом с ними появляется самый высокий, укутавшийся в светлую вязаную кофту и замотанный до самых ушей чужим шарфом парень. Севшим после долгого эфира, да и вообще напряженного дня голосом говорит, что хочет немного прогуляться. Из глубины машины в ответ на его просьбу кивает менеджер, не забыв напомнить о конспирации. Единственный, кто прислушивался к их разговору, протягивает Чихо свою кепку. - Спасибо, хён, - сипло тянет он, и Джехё, кивнув, уводит парней внутрь. Автомобиль отъезжает, и Чихо остается один. Передергивает озябшими и, как всегда, слишком напряженными плечами, сминает кепкой уложенные стилистами волосы, надвигает ее почти до бровей и, подтянув повыше шарф, идет в знакомом направлении. Дышится на удивление легко, но простывший лидер этого не замечает, судорожно всхлипывая. Радует только то, что в заднем кармане джинсов лежит упаковка бумажных платков.       Перед глазами мелькают проходящие мимо ноги. Обзор на лица заслоняет козырек, и Чихо думает, каково это, в принципе не видеть их. Не видеть тех людей, кто изо дня в день рядом, чьи голоса знаешь лучше других, чья поддержка помогает выдержать и не сломаться. Каково это? Наверное, тяжело. Выйдя к той самой безлюдной аллее, он неторопясь подходит к небольшому фонтанчику под фонарем и закрывает глаза. Просто так, без определенной цели. Ради интереса. Журчание воды. Шелест листьев, потому что ветрено. Тонкий, еле уловимый треск тока в горящей над головой лампочке. И все. Ничего особенного, только слегка неуютно отчего-то.       Спустя какое-то время расслабленной ходьбы перед глазами Чихо возникает поворот во двор, где вокруг сплошные стены и детская площадка внутри. То место, где живет Сурим. Парень и сам толком не знает, почему он пришел именно сюда, как-то само собой получилось. Он пробегается глазами по двору, словно ища чего-то. Или кого-то. И находит. На не слишком его освещенном клочке, на детских качелях, сидит чей-то силуэт и слабо раскачивается. Вокруг с радостным лаем бегает пес. Чихо хмыкает и тут же прокашливается. Хаш, услышав посторонний звук, срывается с места и несется к ошарашенному лидеру, который буквально застывает на месте. Девушка на качелях продолжает раскачиваться. Овчарка делает несколько забегов вокруг замершего парня, обнюхивает штанины и, по-видимому, не почувствовав угрозы, отбегает обратно к качелям. Чихо отмирает и идет туда же. - Привет, - хрипит он, присаживаясь на качели рядом. Девушка вздрагивает, ведет головой в его сторону и незамедлительно спрашивает: - Привет, мы знакомы? Вопрос ставит лидера в тупик. Он несколько раз открывает и закрывает рот, а потом, как будто до чего-то додумавшись, коротко смеется. - Ну да, вроде, - видит, как вопросительно вздергиваются брови девушки, - Чихо. Помнишь? - Это ты... - она слегка улыбается, но потом выражение ее лица сменяется озадаченным, - я не уловила твоего запаха. Есть много других, но того самого нет. - Я сегодня не использовал тот одеколон, который ты запомнила, - он не отводит взгляд от ее лица и почему-то думает, что она смутилась, хоть из-за темноты и не видно. - А еще у тебя голос хрипит, - подводит итог Сурим. - Надеюсь, это не из-за нашей вчерашней прогулки под дождем.       На это Чихо решает просто промолчать. Они сидят, равномерно раскачиваясь, несколько минут, после чего девушка подзывает Хаша, цепляет на него поводок и, бросив поспешное "Подожди, я сейчас вернусь", убегает куда-то. И Чихо послушно ждет, отталкиваясь ногами от сырой земли и прикрыв уставшие глаза. Невысокая фигурка появляется быстрее, чем успевает закончиться песня в наушнике, вытянутом от скуки. Она что-то несет в руке. По мере ее приближения парень понимает, что это. Когда она снова умащивается на соседних качелях, его нос сперва улавливает аромат шоколада, и только мгновением позже перед этим самым носом возникает дымящийся стаканчик. - Бери, - тоном, не терпящим возражений. Его холодные пальцы касаются ее теплых, нагретых от стаканчика, и он предвкушающе улыбается. Пахнет вкусно. Просто горячий шоколад, не тот кофе с корицей, к которому он привык, но и это сойдет. Он готовится было задать интересующий его вопрос, но Сурим его опережает: - Здесь недалеко есть кофейня, где я часто беру себе шоколад. Он у них очень вкусный получается, - она склоняет голову, и длинные пряди на висках скрывают ее лицо. - Слушай, спасибо, конечно, но ты меня пугаешь, - Чихо делает малюсенький глоток обжигающего напитка и блаженно щурится, облизывая губы, - откуда ты узнала, о чем я хочу спросить?       Сурим внезапно поднимается и, нащупав руками цепи качели, на которой он сидит, встает за его спиной, вызывая у парня стайку неприятных мурашек, поднимающихся к затылку. - Интуиция, - вкрадчиво поясняет она, раскачивая его, - я просто предположила, что тебе это может быть интересно. Сегодня от тебя не пахнет одеколоном, но пахнет лаком для волос. Ты пришел сюда, надеясь встретить меня и наверняка зная, что я тебя запомнила. О том, почему все именно так, я не имею ни малейшего понятия, да мне и не интересно. Твой голос сел, и твой нос тоже не в порядке. У тебя ледяные пальцы. Вопрос - почему ты все еще здесь, если из-за меня ты заболел?       Настолько длинной и проникновенной тирады от Сурим Чихо точно не ожидал. Качели раскачиваются все сильнее, но в какой-то момент в его спину упираются две сильные маленькие ладошки, сталкивая его на землю. Лидер еле успевает прыгнуть на ноги, не разлив шоколад, и тихо чертыхается. Поворачивается было с намерением возмутиться, но видит, как девушка смеется, забавно сощурив пустые глаза и прикрыв рот ладошкой. Из его головы при виде этой картины как-то разом испаряются все мысли, и он бормочет совершенную глупость: - Я хотел вернуть тебе карандаш, - и вот после этой фразы он делает то, что совсем не хочет делать - эпично чихает. Сурим прекращает смех на несколько мгновений, чтобы потом продолжить хохотать уже в полный голос. Брутальный рэпер Зико достает маленький беленький платочек, скромно вытирает нос и с досадой швыряет бумажный комочек куда подальше. И если бы девушка знала, кто перед ней, то его брутальности пришел бы полный и безоговорочный финиш. А так - все в порядке, можно жить дальше. - Мечтала сказать тебе "будь здоров" с того самого момента, как ты первый раз представился, - заливаясь, выдавливает из себя Сурим. Чихо только вздыхает и одним махом допивает оставшийся шоколад, довольно причмокивая от его сладости на губах. Грустно, что так мало. Внезапно девушка замирает и подходит ближе, выставив перед собой руку, пока не упирается в объемный шарф. Парень замечает только теперь, что ее по-прежнему спутанные волосы собраны тонкой резинкой, а на малюсеньком указательном пальце левой руки поблескивает тонкий ободок колечка. - Понравился шоколад? - тихий неуверенный шепот где-то в районе груди. Ее взгляд, упирающийся туда же, и его взгляд в лохматую макушку. Ладошка, отпустившая шарф и перебравшаяся на плечо, зацепившая пальцами лямку рюкзака и словно пытающаяся прочувствовать узор крупной вязки кофты. Как зачарованный, Чихо следит за ней, но в какое-то мгновение приходит в себя и слегка отступает. Тонкое запястье опускается. Но он не успевает ответить, как тишину вечернего двора разрывает громкий лай Хаша. Сурим бросается в сторону, задев лидера плечом и зовя пса. Парень оборачивается и видит, что во дворе они уже не одни.       К девушке, пытающейся пристегнуть поводок к ошейнику взволнованной собаки, движется мужская фигура. Довольно высокая и щуплая. Чихо хочет было вмешаться, но, подойдя ближе, слышит удивленный голос Сурим: - Донхо? - Здравствуй, дорогая, - незнакомец, оказавшийся все-таки знакомым, подходит к ней, приобнимает за талию и целует в лоб. Вот только Сурим от этого как-то сжимается, словно уменьшаясь в росте. - Скучала? Были неотложные дела... Зайдем? - Да, подожди секунду... - она возвращается к Чихо, слегка скашивая в сторону. Лидер идет ей на встречу и ловит за плечо. Девушка часто и сбивчиво дышит. - Иди домой, уже наверняка поздно. Ладно? Мне пора. - Все в порядке? - скрыть обеспокоенность не получается. - Да... да. Он мой друг. Только... - она ловит его рукав, когда он проходит мимо, - обещай, что придешь еще раз, чтобы вернуть мне карандаш? - слабая улыбка. - Хорошо, приду.       Несколько минут Чихо еще стоит у входа во двор, наблюдая, как двое скрываются за подъездной дверью, уводя за собой пса. Этот незнакомец не нравится, категорически не нравится парню, но у него нет причин беспокоиться - он толком и Сурим-то не знает, чего уж говорить о ее друге, которого он видел мельком и издалека. Так что в конце концов он просто уходит, краем сознания отметив, что без стаканчика шоколада в руках стало немного холоднее.