Be the light

FTIsland - Memory

POV Zico - Какого черта, У Чихо? - Хён, не надо, прошу тебя. Ну вот не надо, - я никогда не мог терпеть то, что меня отчитывал брат. Когда бы то ни было. И мое скривившееся лицо стало тому подтверждением. - Что, твою мать, не надо, а?! Тебе не о том надо сейчас думать, придурок! У тебя концертный тур скоро, а ты зависаешь непонятно где и непонятно с кем вместо подготовки к нему! - у него разве что пар из ушей со свистом не валил. С мерзким таким свистом. Зато глаза, красные от усталости и до безобразия напоминавшие мои собственные пару дней назад, смотрели с осуждением. Ненавижу, когда все так. - Хён, я скоро пойду обратно в общагу, не волнуйся, - я опустил взгляд. Мой брат любит отчитывать меня время от времени, и делает это смачно и со вкусом, перебирая все мои когда-либо совершенные грехи. Мне остается только смириться и раскаяться. Ну, или сделать вид, что раскаялся. - Еще чего, - брат отвернулся, суетливо потоптался на месте и повернулся обратно, смерив меня при этом обеспокоенным взглядом. - Я отвезу тебя сразу после того, как отправлю собаку в ветеринарную клинику. - Хорошо, - наконец-то. Закончилось. - Чихо, - он подошел ближе. Хотя мы с ним примерно одного роста, в такие моменты он кажется выше, а я съеживаюсь под его взглядом. - Прекращай это. Тебе это не нужно, ты же сам знаешь. Уже после того, как он уехал, увозя пострадавшего Хаша, высунувшего морду в заднее окно машины, я вздохнул и только тогда осмелился возразить ему всего одним словом: - Нужно. Сурим ждала меня в прихожей, прислонившись к стене. Когда я вошел, она, выставив вперед руки, двинулась навстречу, пока не уперлась ими в мою грудь. И только потом тоненько спросила: - Он уже повез Хаша? И беспокойство в голосе. - Да. - Он хороший, твой брат. Добрый, - вот это новости... Ты просто его не знаешь. - Но до завтра тебе в любом случае придется побыть одной, - я с сожалением смотрел на девушку. До этого у нее хотя бы был пес, который всегда рядом и которого ничего в ней не смущало. А теперь и тот - в клинике для животных. Тяжело ей, наверное.       Я отцепил ее руки от своей толстовки и повел в гостиную, где мы сидели до этого. Это было немного странно для меня - я совершенно не знал, о чем нам теперь разговаривать. И она, скорее всего, тоже. В голову лез всякий бред, о котором говорить категорически не хотелось. Вот и молчал. А она наверняка слушала мое дыхание. И тут во мне проснулся скептик, оповестивший меня, что я размышляю, как сопливый романтик. Я тихо хмыкнул, на что Сурим вопросительно подняла брови. Здоровая самокритика корчилась внутри, грубым чихуновым голосом вещая, что брутального Зиакоу развезло розовыми сопельками, чего раньше не бывало. К чему бы это?       В итоге, грубо отмахнувшись от насмешливого внутреннего голоса, я поднялся и отправился на поиски ванной комнаты в надежде найти там аптечку. Ну, или хотя бы что-то, на что можно было бы отвлечься. Последняя нашлась довольно быстро. Некий антисептик внутри, небольшая упаковка ватных тампонов и несколько пластинок бактерицидного пластыря вселили в меня надежду, что я не слишком бесполезен и еще чего-то могу. Возвратившись к Сурим, так и сидевшей в той же печальной позе на диване, я поставил коробку рядом с ней, а сам уселся перед моей слепой на колени. Вынимая по очереди все необходимое, я следил, как ее рука опознает неизвестный предмет, как пальцы скользят неспеша по откинутой металлической крышке, забираются внутрь, трогая предметы внутри. - Это аптечка? - и что это было за удивление в голосе? Я вроде говорил... - Может, ты уже забыла, но у тебя охеренно здоровая царапина на скуле и разбита губа, - ирония, засунься обратно! - Нет, не забыла... - ее рука безвольно упала на диван ладошкой вверх. Ой, вот только не начинай. Ты же так хочешь казаться сильной и беззаботной, так будь ею и сейчас! Глупая, глупая слепая... Когда влажный кусочек ваты касается пореза на ее лице, она с шипением втягивает воздух сквозь сжатые зубы и закрывает глаза. - Больно? - Чуть-чуть. - Потерпи.       Она кивает и сцепляет пальцы в замок на коленях. Протяжно вздыхает несколько раз, как будто решается что-то сказать. Я ожидающе смотрю на нее, пока в ее взбалмошной голове усиленно происходит мыслительный процесс. Вот только когда она начинает говорить, поднятая тема меня не очень-то радует: - Донхо хороший... вообще-то. Мы дружим уже давно. Не сердись на него за это, - она трогает пострадавший уголок губ. - Просто он выпивает иногда, и на него что-то... ммм... находит. Между тем я изо всех сил стараюсь сдержать матерные ураганы в моей голове, не давая им сорваться с языка. Только после того, как я приложил максимум усилий к этому, мне удается-таки выдавить из себя: - И ты так легко об этом говоришь? Она непонимающе сводит брови. Ватный тампон в моих пальцах стремительно превращается в мокрый комок и летит на пол. Черт, это каким нужно обладать терпением, чтобы выносить такое обращение к себе? Дальше меня прорывает, и уже не остановиться: - Как долго ты это терпишь? Насколько часто это происходит? Ты что, настолько слабохарактерная, чтобы дать ему пинка под зад?? Он же отрывается на тебе, пользуясь твоей беззащитностью!! - я стараюсь сбавить громкость, но безрезультатно. - Он - мой единственный друг, который остался со мной после смерти брата.       На улице поднялся ветер. Во дворе дерутся коты. А на кухне из крана капает вода. В наступившей тишине я сижу перед моей слепой на коленях, уставившись, как баран, в одну точку. Что? Что я только что услышал? И все вроде бы подходящие в таких ситуациях слова испаряются из головы. Остается только пустота. Смущение. Неловкость. Чудовищная неловкость. А из ее глаз на мои руки начинают капать слезы. - Сунам, - произносит она дрожащим голосом. - Его звали Сунам... Моего брата. Мы были очень близки с ним. И я... Я до сих пор мечтаю о том, что однажды он появится из ниоткуда, обнимет и скажет, что все хорошо. И... - Не надо, - перебиваю. Я вижу, насколько ей тяжело говорить. Она вся вжимается в диван, как будто с каждым словом боль потери давит на ее хрупкие плечи все больше, грозя сломать. Если уже не сломала. - Нет, я хочу рассказать. Может, мне станет хоть немного легче... - она смотрит своими невозможными глазами мимо меня, а я смотрю на нее. - Послушаешь? - Да. - Он был старше меня на три года и очень любил собак. И Хаша, кстати, подарил мне тоже он, - слабая попытка улыбнуться сквозь слезы. Вот как... - Он вез меня к морю, когда прямо на нас из-за поворота вылетела фура. Все было очень быстро... Внезапно она начала задыхаться, давясь рыданиями. Истерика. Ее накрыли воспоминания. Я поднялся с колен и присел на краешек дивана рядом с ней, обнимая за плечи. - Он мог бы повернуть машину в другую сторону, и мы бы не столкнулись, но я очень сильно испугалась и дернула его за руку... И он... в общем, повернул не в ту сторону. Чихоооо... - она развернула свое лицо ко мне и уткнулась куда-то в район подмышки, не переставая всхлипывать. А я молчал. Я не умею успокаивать. Сочинить речитатив за две минуты - всегда пожалуйста, но подобрать подходящие слова в такой ситуации... Не умею. Не могу.       Вдруг она встала и ушла в другую комнату. Я был в ступоре ровно до того момента, как она, зареванная, вернулась, неся что-то в руке. Этим чем-то оказалось фото в разбитой рамке. А на фото - Сурим. И красивый высокий парень рядом. У них совершенно идентичные улыбки и глаза. Янтарно-карие. Сунам. - Я угадаю. Твои друзья отвернулись от тебя, обвиняя в случившемся, а Донхо остался. Родители?... - я сделал паузу. - Навещают иногда. - А со зрением что? - я, в принципе, догадывался, но в этом случае одних только моих догадок было мало. - Стресс от потери брата... Врачи говорят, что это не лечится. - Угу. Понятно. Значит так, - я не собирался и дальше сидеть и впитывать толстовкой ее сопли. - Твоему брату вряд ли понравилось бы, что его друг бьет его сестру, это раз. - Сурим даже всхлипывать перестала и с силой сжала мою руку, опять впиваясь ногтями в ладонь, что было полностью проигнорировано с моей стороны. - У тебя есть еще один верный друг, который точно так же помнит Сунама, как и ты. Хаш. И это два. И, наконец, найди уже себе других друзей, выползи из своей берлоги в свет, и не только тогда, когда тебе сосисок захотелось, это три. - О, она улыбнулась наконец. Mission completed. - Тебя, например? Тебя найти? - ну вот, услышала, что хотела. Балда. - Я плохо подхожу на роль друга. - Почему? - искреннее удивление в ее голосе заставило меня шире открыть глаза. А она что, рассматривала мою скромную кандидатуру? Офигеть... Неожиданно, но до чертиков приятно. Чихо, ты как там вообще? Еще не рехнулся от счастья? - Поверь, я не тот, кто годится на роль твоего друга. - Но после разговора с тобой мне реально стало легче, ненамного, но все же... И щека почти не болит уже, - сказала так, как будто теперь я обязан проникнуться всей глубиной ее доводов. - Потому что я ее обработал, дурочка, - убедившись, что сопли-слезы закончились, достаю пластырь и нелепо приклеиваю сверху. Ну вот что поделать? Не умею я аккуратно, потому что руки не оттуда, откуда надо. Вот и получается заклеено совсем чуть-чуть, и то поперек. Ты все-таки идиот, У Чихо. А романтичный, бесящий меня до ужаса чувак внутри подмечает с заметным удовольствием, как она потянулась вслед за моими пальцами, коснувшимися ее щеки.       Несмотря на возмущенные протесты Сурим, я наскоро приготовил ей покушать из того, что нашел на кухне, и прикрутил наконец так раздражавший меня кран, словив ее удивленную полуулыбку. Позже, в ожидании моего брата, мы сидели за столом все там же, на кухне, и тут она спросила, прикусив губу: - Как зовут твоего... брата? Я, разумеется, заметил ее заминку, но ничего не сказал. - Чисок, У Чисок. Ложка в моей руке автоматическими движениями помешивала теплый чай, а я безразлично на нее смотрел. Ложка как ложка. И почему она о нем заговорила? Ответ не заставил себя ждать. - Его голос очень похож на голос моего брата. Такой же низкий. - И когда ты успела это определить только... - пробормотал я. Нет, серьезно, когда? Когда он произнес всего пару слов? Она меня все еще здорово пугает своими способностями. - Мне хватило его приветствия, чтобы понять это. Думала поначалу, в обморок шарахнусь, - она усмехнулась, сверля невидящим взглядом ничем не примечательную полочку за моей спиной, - но потом, когда вы вышли, отпустило вроде. Но все равно было жутко. - Хён вообще в принципе жуткий, - правда, как она есть, устами его младшего непутевого брата. - Не-а. Слушай, а вы с ним похожи? - она изобразила заинтересованность, сложив брови домиком. - А как ты думаешь? - встречный мой вопрос. Было глупо спрашивать то, о чем можно догадаться, лишь включив логику. Хотя какая, к черту, логика? Ха. Нулевая, блин. - Я думаю, что ты похож на него больше, чем сам этого хочешь.       Пять баллов за проницательность. Иногда я ловил себя на мысли, что мы выглядим слишком... братьями. Он не намного старше меня, но на порядок серьезнее. Мне казалось, что стоит мне дорасти до его возраста, как я стану таким, как он, и растеряю собственную индивидуальность. Это, конечно, сомнительный страх, ибо моя индивидуальность заключается в дебильных фразочках, эпичных кривляниях на публику и сумасшедших образах. Вот и все, по сути. В этом весь я. Даже когда я выступаю один, зачитывая нагруженные смыслом тексты в микрофон, мне кажется, что часть ребячества Зико из Блок Би все-таки остается внутри меня и не дает мне потеряться, стать таким, как Чисок. Серьезным и мужественным от головы до ног. Мое глупое поведение и всякие смешные ситуации, в которые я сам себя порой загоняю - это именно то, за что меня любят. Но очень редко кто может увидеть меня таким, каким я вижу себя сам. Похожим на Чисока.       Но вот что действительно интересно - именно это сходство и разглядела во мне девушка, которая слепа уже несколько лет. Каламбур какой-то.       За окном коротко просигналила машина. Он вернулся. Сурим подпрыгнула на стуле от резкого звука и перевела взгляд туда, где, по ее мнению, сидел я. Совсем слегка промазала. - Мне пора, - я поднялся было, намереваясь направиться в сторону прихожей, но она чертовски проворно обогнула стол и схватила меня за рукав. В который раз. - Ты придешь еще? Это прозвучало настолько отчаянно, что меня аж покоробило, и захотелось пообещать, что да, конечно. Но я не мог. Потому что мой брат был прав. - Постараюсь, но не обещаю. Правда постараюсь. Открыв входную дверь, я увидел брата, стоявшего перед ней. Он недовольно смерил нас взглядом и коротко кивнул мне. - Пес в порядке, его лапу зашили. Сказали забрать его завтра днем, когда он отойдет от наркоза и отлежится. Я посмотрел на прислушивавшуюся девушку. Она медленно кивала. - Я привезу его завтра только потому, что у меня выходной, - он перевел взгляд на меня, - в отличие от Чихо. - Да-да-да, хён, я помню, что занят завтра, - я с опаской оглянулся на застывшую фигурку позади. Только не спрашивай, чем... Только не спрашивай... - Тогда я буду ждать, - наконец ответила она, улыбнувшись. Брат, кажется, обалдел слегка. - Ну, мы пойдем тогда. Пока, придурочная, - попрощался я. Она махнула рукой и закрыла за мной дверь. Мы вышли на улицу. Поднялся нехилый ветер. Я набросил на голову капюшон и запрыгнул на переднее сиденье. Спустя несколько секунд рядом примостился и мой старший брат. - Ты не сказал ей, - это прозвучало скорее утверждением, а не вопросом. Я закатил глаза. - Хён, мы с ней знакомы несколько дней всего, что ты предлагаешь ей рассказать? Думаешь, есть смысл? Он продолжил молча вглядываться в меня, а я опустил глаза на рюкзак на своих коленях. Он глянул в том же направлении и хмыкнул. Точно так же, как и я. Точь в точь. - А это что? Из кармана по-прежнему торчал обгрызенный разноцветный карандаш. - Ничего. Поехали уже, я спать хочу. Не говорить же ему, что этот простой карандаш - отличный повод еще раз увидеть Сурим?