Госпожа Россия

Спустя каких-то минут двадцать, тихо матерясь и позвякивая оберегающей утварью, прибалтийский дуэт наконец-то добрался до комнаты России. И теперь они неловко переминались с ноги на ногу, не решаясь открыть дверь. - Эд… Может ну его, а? – жалобно протянул Раивис, с надеждой взглянув на товарища, - Новый себе купишь… - Ты с ума сошёл? – яростно прошипел Эстония, - Ты хоть знаешь, какие там файлы?! Галанте помотал головой и вопросительно уставился на Эдварда. Тот устало потёр переносицу. - Помнишь день рождения Ториса? Когда мы поддались на его уговоры, и пригласили Польшу? Латвия на секунду задумался, окунаясь в воспоминания, а после торопливо закивал с радостной улыбкой, словно вновь ощутив дикий прилив веселья. Однако эстонец его настроения явно не разделял. - Ага… А ты помнишь, что ИМЕННО мы делали, когда напились? – как и ожидал Эдвард, на лице Латвии отразилось вежливое недоумение. - Мы хвастались, какие мы сильные и независимые, меряясь… кхм… кое-чем перед камерой на столе, - начал Фон Бок, - А потом… Раивис нахмурился, вылавливая в памяти частички остальных воспоминаний. Потом они ещё выпили и впали в дичайшую депрессию, потому что Торис ляпнул, что у Брагинского больше, чем у всех них вместе взятых. А когда Феликс зарядил ему подзатыльник и стал пытать, откуда он это узнал, Лит ответил, что высчитал это, основываясь на общей площади территорий. На что Польша фыркнул, что мол, не факт – Америка вон какой большой, а Флорида у него масюсенькая… Галанте не сдержался и хрюкнул в кулак. После этого Литва икнул и заявил, что Иван – лох и империалист, а они могут всё в сто раз лучше, чем он! На этом моменте прибалтийское трио и Польша безуспешно пытались повторить наиболее характерные действия России, но, увы, вместо ожидавшегося успеха, они каждый раз претерпевали жёсткий фейл. Например, когда пытались залпом осушить три бутылки водки, или когда хотели эпично сплясать вприсядку, с ушанкой на голове, но в итоге все разом свалились с лестницы, поломав перила. Да и устроить «ядрёную русскую баньку» в центре гостиной, соорудив костёр из новенького розового стола было не очень хорошей идеей… А когда пожар был ликвидирован оперативным Польшей, собственно, подарившим Торису этот предмет интерьера и радевшим за его спасение, к развесёлой компании заявилась Беларусь. Наташу позвал на праздник всё тот же пышащий креативом Литва. Увидев разлитую водку, порванную ушанку и кривой плакат: «Мы лучше России!!», Арловская просто озверела, бросилась на защиту чести братика, и праздник закончился весёлыми побегушками через лес. Причём Эдвард всё время шастал с камерой наперевес, чтобы потом им «было что вспомнить»… Ох, если Анна это увидит, навспоминаются они на всю жизнь, и ещё на год вперёд… - То есть… - запинаясь от волнения, пробормотал Раивис, - Считай, ты нас всех подставил? - Я бы так не сказал… - смутился эстонец, поправляя очки, - Я же не предполагал, что все снятые видео и фото попадут в чужие руки. Особенно, в российские! Поэтому нам и необходимо вернуть ноутбук… Громкий всхрап из соседней комнаты заставил прибалтов синхронно вжать головы в плечи. Храп повторился, перемежаясь с тихим сонным «Ксе-се-се», и Эстония облегчённо выдохнул. - Гилберт, очевидно, остался, но, похоже, крепко спит… - успокоил Эдвард до сих пор дрожащего соседа, - И чего ему у брата в гостях не сиделось?! Ну что, идём? Последний вопрос был адресован Раивису. Тот кивнул, но не успели они и прикоснуться к ручке, как рядом дверь Пруссии медленно, с жутким скрипом открылась. Эстония едва успел зажать рот Латвии, который поднял руки вверх, собираясь сдаваться, падать, каяться, рыдать, и делать что угодно, только бы максимальных люлей надавали не ему. - Спокойно! Это всего лишь птица… - прошептал эстонец, легонько встряхивая Раивиса и указывая наверх. Действительно, на двери сидел нахохлившийся Пруберд и осуждающе смотрел на прибалтов. Обычно разговорчивый и радостно чирикающий птиц молча сидел, и не отрываясь пялился на них своими маленькими, леденящими душу, глазками. Атмосфера вокруг несколько похолодела и стала ещё более пугающей. Фон Бок нервно сглотнул. Ему сейчас показалось, или в темноте глаза Пруберда горели красным?! - Латвия… Я, пожалуй, первым пойду… - нервно промямлил Эстония, ринувшись к России. - Нет, я! – вскрикнул Галанте, бесцеремонно пихая Эдварда в бок, и стараясь протиснуться в дверь прямо перед ним. В итоге, оба прибалта эпично ввалились в спальню Анны, грохоча нацепленной на себя посудой. Приём гостей был совсем не радушным. - Какая тварина мешает мне спать?! – рявкнула разбуженная девушка, пытаясь включить свет. Этого, естественно, не вышло, и Фон Бок мысленно поблагодарил Польшу за его «мастерство» электрика. Так у них хотя бы оставался шанс выйти сухими из воды. Разозлившись пуще прежнего, Анна вскочила, и запустила лопату на звук. Прибалты ринулись врассыпную. Латвия, коротко вскрикнув, поспешил забраться под кровать, а Эстония, заметив лёгонькое мигание компьютера, впавшего в спящий режим, на полной скорости бросился к нему. - Ах, вот ты где… - прорычала Россия, вскакивая с постели, и давая злоумышленнику пинок под зад. Эдвард вскрикнул, но мужественно продолжил движение, схватил ноутбук и бросился к окну. По счастливой случайности оно было открыто, так как ночь стояла довольно тёплая и Фон Бок, удачливо избежав новых ударов, выпрыгнул прямо в него. Спуститься без особых потерь ему удалось, схватившись за водосточную трубу. Под тяжестью эстонской тушки та значительно прогнулась и сломалась, бесцеремонно сбросив Эдварда на газон. Отряхнувшись, парень вскочил на ноги, и, не помня себя от счастья, побежал прочь от российского дома. Не вспомнил он и об оставшемся в спальне Латвии. Польша и Литва, как и ожидалось, свалили, как только вырубили электричество. Но Фон Бок особых надежд на них и не возлагал. С ним был его родной компьютер, а значит самое ужасное позади… * Анна раздражённо тряхнула волосами, и подошла к окну. Догонять незадачливого домушника у неё не было ни малейшего желания, так как тот своё отхватил. Проводив взглядом одинокую фигуру, кое-как ковыляющую по тропинке в обнимку с ноутбуком, она презрительно фыркнула, и хотела, было лечь спать, но не успела накрыться одеялом, как её вновь посетили гости. В комнату девушки вбежал запыхавшийся Байльшмидт с телефоном в одной руке и занесённой тапкой в другой. - Кто здесь?! Что случилось?! – заорал он, размахивая своим «оружием» направо и налево, - Что за хмырь потревожил мой великий сон?! Выходи по одному!! Узрев в спальне одну Россию, удивлённо смотревшую на него со своей кровати, прусс несколько успокоился. - Всё в порядке? – неожиданно серьёзно спросил он, присаживаясь рядом с ней, - Что это было? - Наверное, мелкий воришка… - пожала плечами Брагинская, - Но вот что странно, готова поспорить, что слышала ещё какой-то звук… - Думаешь, у него мог быть сообщник? – нахмурился альбинос, - А что за хрень творится со светом? При словах о сообщнике, Латвия под кроватью всхлипнул и попытался протиснуться к выходу, но в темноте случайно схватился за лодыжку Гилберта. - ТВОЮ МАТЬ!! – заорал Байльшмидт, мгновенно забираясь на кровать с ногами, - КАКОГО ХРЕНА?! - А вот и сообщник, - подытожила Россия, - Хотя… Вряд ли какой-либо здравомыслящий вор будет прятаться у девушки под кроватью. Латвия поспешно закивал, позвякивая дуршлагом на голове. Вряд ли кто-то будет тут прятаться, никого тут нет, и вообще, вам показалось, я - коврик! - А значит, это может быть только… Бабайка, - голосом, полным благоговейного ужаса, продолжила Анна, выразительно глядя на соседа по кровати. В тусклом свете телефонной подсветки её сиреневые глаза выглядели чрезвычайно жутко. Гилберт поежился. - Ха! Меня ты этими детскими пугалками не проймёшь! – фыркнул альбинос, упирая руки в бока. За всё время совместного проживания, Брагинский, злорадно ухмыляясь, успел познакомить его с некоторыми персонажами своего фольклора, от которых даже по спине Великого пробегал предательский холодок. Про Бабайку Иван нехотя рассказал лишь то, что она (Или он? Или оно?) очень пугала его маленького и больше не распространялся, давая Гилберту простор для фантазии. Однако то, что ужасало самого РОССИЮ, определённо стоило внимания. Альбинос скосил глаза на Анну. Девушка скромно прикрылась одеялом и с опаской поглядывала куда-то вниз. Кружевная лямка её ночной рубашки так и норовила сползти с белого плечика. Пруссия усмехнулся и гордо выпрямил спину. - Да никого там нет! – самодовольно хмыкнул он, - Я сейчас загляну под кровать и, если там кто-то есть, надеру ему задницу своим Великим приёмом!! Раивис мелко задрожал, прикрывшись дуршлагом, достал телефон и в панике стал набирать смс-ки Литве, Эстонии, всем, кому мог, только бы его спасли отсюда. Надо было спешить, ведь зарядки оставалось совсем мало. Гилберт размял руки, взял тапку, спрыгнул с кровати, заглянул под неё… И с воплем запрыгнул обратно. - ААА!! Там Бабайка! У него глаза фасеточные!! И светятся!! – поведал прусс, заползая под одеяло к Анне, - Не-не-не, я туда больше не полезу!! - А как же спасение дамы? – усмехнулась Россия, с интересом приподняв бровь, - Не хочешь побыть героем? Альбинос посмотрел на неё, как на сумасшедшую и сильнее натянул одеялко. - Совсем что ли?! – возмутился он, - Одно дело спасать, а другое – лезть на рожон! Если эта тварь сожрёт Великого меня, никто не помешает ему закусить и тобой! И тогда я не смогу тебя защитить! - Ну… Есть теория, что монстр наестся, и меня не тронет, - Брагинская хитро сощурилась, глядя на Байльшмидта, словно обдумывая, как бы поудачней скинуть прусса и не промахнуться мимо Бабайки. - Скорее он подавится моим величием и сдохнет, - пробурчал Гилберт, а после мстительно добавил, - Но перед этим сожрёт и тебя, чтоб помереть счастливым! «Спасите, тут Россия, Гилберт и монстр!!» - панически допечатал Латвия, и хотел, было, нажать: «Разослать всем», но тут его телефон грустно вспыхнул и погас. - Ыыыы! – жалостливо простонал Раивис, дрожа всем телом и вызывая резкую вибрацию кровати. Дуршлаг на голове придал его голосу металлические нотки, делая более звучным и устрашающим. - Ух, как воет с голодухи… - покачала головой Анна, делая испуганный вид и отодвигаясь от края, - Говорят, он хватает жертву, засовывает в мешок, уносит к себе в логово, а потом… - Так! Не паниковать! – распорядился Байльшмидт, прерывая вдохновенную речь Брагинской и подсаживаясь ближе к ней, - С тобой Великий, а значит, бояться нечего! Он хотел приобнять Анну, но наткнулся на пристальный ледяной взгляд, и поспешил сделать вид, что просто потягивается. Россия мило улыбнулась, одобряя его решение. Но Пруссия был бы не Пруссия, если бы не попробовал другую стратегию. - Эм… Кстати, знаешь, а в женском виде ты вовсе не страшная, - начал он, как бы невзначай пододвигаясь ещё чуть ближе. - Да неужели? – хмыкнула Анна, бросая на него скептический взгляд, - То есть, между мной и монстром ты всё же выбрал бы меня? - Ха, смотря какой монстр, - ухмыльнулся Гилберт, и тут же получил подзатыльник тяжёлой российской рукой, - Ай! Да шучу я, шучу! Возмущённо фыркнув что-то про невменяемых баб, альбинос потёр затылок. - Уже и пошутить нельзя, - несколько виновато пробурчал он, - А если серьёзно… Великий я за свою жизнь видел стольких женщин, сколько не снилось этому зазнайке Бонфуа! Но… таких как ты – никогда… Поймав на себе удивлённый взгляд Анны, он поспешил помотать головой, надеясь стряхнуть предательский румянец. - И нечего на меня так смотреть! – возмутился альбинос, - Вообще, слышь, завязывай с этим! - С чем? – удивлёно переспросила Россия, подвигаясь к Гилберту и с интересом его рассматривая. - Вытворять, что тебе вздумается с моим сердцем! – насупился прусс, чувствуя, как рядом с Анной ускоряется его пульс, - Великий запрещает этот приём! - Так я ведь ничего не делала! – ещё больше удивилась Брагинская. Байльшмидт недоверчиво фыркнул, всё ещё ощущая, как сильно бьётся его сердце, при взгляде на неё. - Ха! Думаешь, Великого так просто обмануть? – возмутился Гилберт, - ЭТО ведь я чувствую! - Что-что чувствуешь? – живо заинтересовалась Россия, придвигаясь ещё ближе и пристально смотря на Байльшмидта. Раивис же, посчитав, что странам на кровати уже не до него, решил, что настал его звёздный час идти на выход. Осторожно, всеми силами стараясь не греметь посудой, он по-пластунски пополз из-под кровати в сторону тёмного силуэта двери. - Да ничего я не чувствую! – взорвался Гилберт, - Да я вообще был спокоен! Я был бы спокоен даже, если б вот прям здесь выскочил этот… как его… а, точно - Бабайкин! Вот я б его… Пруссия воинственно взмахнул руками, забыв, что до сих пор сидит на краю кровати. Не удержав равновесие, он с воплем полетел вниз, где приземлился аккурат на несчастного, побитого жизнью, Латвию. Послышался звон посуды. Телефон Пруссии отлетел в угол, упав экраном вниз, и комната погрузилась во мрак. - ААААА!!! – заорал Гилберт, осознав, что нарвался на того самого Бабайку. - ААААААА!! – ещё громче завопил латвийский «бабайка», тщетно пытаясь выползти из-под свалившегося на него не худенького Великого тела. - МААААУ!! – басом проревел руссокот, примчавшийся со всех ног на звуки веселья, и крайне обиженный, что начали без него. Выпустив когти, котяра поспешил исправить сие недоразумение, ринувшись в самую кучу малу. - Эта падла с когтями!!! – проорал Гилберт, вскакивая на ноги, и наугад пиная темноту. Темнота ответила звуком металла и сдавленным: «Ыыыы» Латвии, которому под рёбра врезалась ручка сковороды. - Ага!! Боишься, тварь! – обрадовано прогремел Байльшмидт, продолжая наносить удары в темноту, - Сейчас я тебя уделаю!!! Подстёгнутый жуткой угрозой, Раивис кое-как поднялся и наугад побежал вперёд, надеясь попасть прямиком в дверь. Однако, во мраке повернул не в ту сторону и вскоре триумфально споткнулся и упал на кровать к России, звонко гремя кастрюлями. - Кол-кол-кол… - похоронным маршем раздалось из темноты прямо над ухом Латвии. Галанте задрожал, и схватился за дуршлаг, покрепче натянув его на голову. - Не надо… Ыыыы… - в отчаянии простонал он, отсчитывая секунды до неминуемой смерти. - Ты на кого позарился, скотина?!! – услышав звук, возмущено вскричал Пруссия, в темноте хватая за что придётся незадачливого «монстра» и бесцеремонно стаскивая с кровати, - Только тронь её, я тебя в крошиво сотру и своему птицу скормлю!! Он таких падл на раз-два лопает! - Чи-рик! – подтверждающее заверил Латвию Прубёрд, устроившийся на косяке двери. Раивис, получивший психологическую травму и ещё десяток ударов во всевозможные места, сделал последнюю, отчаянную попытку прорваться к выходу. Рванувшись вперёд во мрак, он со всей дури наступил на хвост вертящемуся под ногами руссокоту. -МУУААААААУУ!! – что было сил завизжал усатый, оглушая всех вокруг, включая себя. Гилберт отшатнулся и от неожиданности выпустил Галанте. Латвия, роняя на ходу элементы «защиты» побежал к вожделенной свободе. Опомнившийся Байльшмидт догнал беглеца уже у лестницы на первый этаж, сориентировавшись по громкому звону, издаваемому посудой. - Получай коронный!! – воинственно заорал альбинос, с разбегу пиная «Бабайку». Раивис с грохотом полетел вниз, отчаянно матерясь на латышском. Подождав, пока всё затихнет, Пруссия победно расхохотался. - Так-то! Вот тебе моё Пруссалити!.. Или лучше Гилберталити? Или Байльшмидттали… тьфу, блять! – выругался альбинос, некстати запутавшись в собственной фамилии, - Финальный удар, короче! Ещё и заклинания какие-то этот хмырь читать вздумал! Но куда ему до моего проверенного удара? Гилберт немного постоял в победной позе, прислушиваясь к тишине, готовый в любой момент догнать и ещё раз наподдать Бабайке, но всё было спокойно. Удовлетворённо хмыкнув, Пруссия развернулся, и потопал обратно, дабы удостовериться, что с Анной, оставленной им в комнате, всё в порядке. * Латвия изо всех сил старался не дышать, ожидая, пока полоумный Байльшмидт утопает обратно подальше от него. Когда опасность миновала, Галанте со сдавленным стоном поднялся на ноги, и принялся проверять себя на целостность. Как выяснилось, Польша не соврал – из всех его частей, спасёнными и без увечий остались только одни эти самые «яи». Более-менее успокоившись, Раивис, с трудом понимая, куда идёт, поковылял во мрак, спотыкаясь об разбросанную посуду. Когда под ногой хрустнуло второе блюдечко, а сам латыш упёрся лбом в стену, пришлось признать, что он заблудился. Галанте зевнул, и с охами осел на пол. Двигаться куда-либо у него совсем не осталось сил, тело охватила дикая усталость. Нужно было найти укрытие и там отдохнуть хотя бы немного… С этими мыслями, Латвия пошарил вокруг себя и нащупал высокую металлическую стенку. Перебравшись через неё, Галанте попал в какую-то ёмкость, которая пришлась ему как раз по размеру. Наконец, впервые за весь день почувствовав себя в безопасности, Раивис свернулся калачиком и тихонько засопел. Последней его мыслью было обещание больше никогда, никогда не ввязываться в подобные авантюры, и не пить с Польшей. * Гилберт снова нашёл комнату России довольно просто – стукнувшись лбом в открытую дверь. Пробурчав что-то нецензурное, Пруссия ввалился внутрь, и с размаху плюхнулся на кровать. - Анна! – с волнением позвал альбинос, - Анна! Ты где?! - Да здесь я, здесь, - отозвалась девушка где-то сбоку от него, - Зачем орать? - Ффух, - облегчённо выдохнул Пруссия, пододвигаясь ближе, - Он тебя не задел? - Нисколько, - спокойно ответила Брагинская, - Наверное, побоялся быть скормленным твоей канарейке... - Э! Но-но, это Пруберд! – возмутился Байльшмидт, - А не просто какая-то там «канарейка»! Он даже ворчать умеет*! Пруня, голос! С двери действительно раздалось глухое попискивание-ворчание, а вслед за ним протяжный голодный мяв руссокота. - Действительно, - покачала головой Россия, - Только вот непонятно, с чего это вдруг у тебя такое рвение меня защищать? Ты что, сомневаешься в том, что я могу сама с этим разобраться? Гилберт возмущённо засопел. - Великий тут, между прочим, сражался с монстром один на один, - укоризненно напомнил он, - Рисковал жизнью ради кое-кого, можно сказать! И, что, недостоин простого «спасибо»?! Пруссия замолчал, насупившись. Только его обиженное сопение продолжало напоминать, что мир несправедлив, и вообще всем вокруг должно быть стыдно. Спустя несколько минут напряжённого молчания, Анна вздохнула. - Ладно, извини, - мягко проговорила она, наклоняясь, и слегка касаясь губами щеки Байльшмидта, - Спасибо… Не успел Гилберт ответить на столь внезапную ласку, как Россия уже повернулась на другой бок и отодвинулась от него, собираясь спать. Пруссия немного полежал в темноте, размышляя о вечном, а затем уверенно придвинулся к Анне. - Я тут подумал… - начал он, аккуратно обнимая девушку, - Раз всё закончилось, может… - Гил, не борзей, - строго предупредила Брагинская, - И убери руки, а то могу и оторвать. - Тебе, наверное, холодно… - не сдавался Байльшмидт, - Не волнуйся, тепла Великого хватит на нас обоих… - Руки. Убрал. Живо! - прорычала Россия, делая предупредительный замах. Лопата со свистом рассекла воздух. Анна всегда предпочитала держать своё верное оружие рядом. - Тебе что, мозги совсем отшибло?! Гилберт нехотя отпустил Россию и повернулся к ней спиной. - Не очень-то и хотелось! – буркнул он, хотя, по правде, хотелось очень. - Кол-кол-кол, - угрожающе раздалось сзади, - У тебя есть своя комната, Байльшмидт! Так и проваливай! - А вдруг монстр вернётся?! – возмутился альбинос, аж подскакивая на кровати, - Кто тогда тебя защитит от него?! - Лопата, - парировала Брагинская, всё больше раздражаясь, - Ни разу не подводила. А теперь брысь к себе!! То воры, то какой-то озабоченный, дайте мне поспать, в конце-то концов!!! Гилберт едва успел выбежать из комнаты и закрыть за собой дверь, прежде чем сельскохозяйственное оружие полетело в его сторону. Пущенная ловкой девичьей рукой, лопата вонзилась в дерево, а Пруссия ощутил мощный удар. Дверь содрогнулась, но выдержала. Альбинос с облегчением выдохнул. - Ты это, кричи, если что, ладно? – сказал он в замочную скважину Анне, - Великий я буду тут! Та ответила раздражённым фырканьем, показывая, какого она мнения о всяких извращенцах, распускающих руки направо и налево. Гилберт вздохнул и присел на пол рядом с её дверью. На голову ему тут же спикировал Пруберд, и стал деловито устраиваться на ночь. Пруссия усмехнулся и ласково погладил птицу. Не то, чтобы он не хотел идти к себе, и ложится спать на мягкой постели… Просто Байльшмидт действительно опасался, что таинственный монстр может вернуться, пока Анна спит. Чем бы он ни был, если хоть ещё раз сунется – Великий вновь сможет дать ему достойный отпор! А пока… А пока Гилберт просто сидел возле двери, прислушиваясь к тихому, ровному дыханию России, на пару с Прубердом сторожа её сон.