Made in Heaven

Он появился в моей жизни, когда я еще не отчаялся найти идеального партнера. Он танцевал в «Небесах», куда я приходил расслабляться после рабочего дня. Иногда мы даже перебрасывались ничего не значащими фразами, пару раз он договаривался о бесплатных коктейлях для меня, пару раз делал их сам – после второго я зарекся что–либо брать из его рук, меня срубило за пару минут. В следующий раз Билл смеялся и говорил, что любого свалило бы – он сделал мне ядерную смесь из всего крепкого алкоголя, что нашел в баре. Мы преследовали разные цели – он зарабатывал деньги, я искал кого–нибудь, с кем можно было бы перепихнуться. Я никогда не был одним из тех болванов, что выставляли парней сразу после секса. Мне нравилось засыпать с кем–то и просыпаться вместе. Я даже варил им кофе. Только вот имен запомнить не мог. Он откровенно не одобрял моих способов, считая, что секс – компонент любви. Я не понимал, как он работает с такими принципами в гей–клубе, где каждый танцор продается. Наверняка его не раз лапали, не два звали за столик и не три предлагали денег за ночь. Он оставался верен своей позиции. Возможно, на это я и купился. Впрочем, обо всем по порядку. – Подвезешь до дома? – осведомился Билл, наклонившись ко мне. Я рассеянно провел пальцем по влажной шее. – Посмотрим. – Значит, не подвезешь. Он снова поднялся на свое рабочее место, а я начал искать сегодняшнего спутника. Трансвестит Лола подмигнула мне, вставая рядом и заказывая коктейль. Я однажды поимел ее – ничего особенно, раздражала просьба называть ее в женском роде. Если бы я хотел трахнуть телку, я снял бы телку. Теперь даже привык, не представляю, как обращаться к ней как к мужчине. – Скучаешь? – она подошла ближе, положила руку на плечо. Я чуть отошел. – Нет, дорогая. Не сегодня. Я уже видел того, кто завтра проснется в моей постели. Этот блондин явно был здесь впервые. Немного скован, застенчив. И пьет коктейль через трубочку. Обожаю. – Привет, – я подошел к нему, протянул руку. Он ответил на рукопожатие. – Привет. – Ты тут впервые. – Да, решил заглянуть, – кивнул парень. Из–за уха выбилась прядка светлых волос, и я едва подавил желание заправить ее. Мы выпили, потом еще выпили, а потом снова выпили. И еще немного напоследок. Из клуба мы с Джимом – так звали моего нового знакомого – уползали, цепляясь друг за друга и распевая неприличные песни. На выходе я столкнулся с Биллом. Тот был собран и хмур, сосредоточенно натягивал перчатки. – Ты н’шел, кто тебя отвезет? А то пр’соединяйся, третьим будешь, – радушно предложил я. Джим сдавленно хихикнул и повис у меня на плече. Такое поведение мне не нравилось. В конце концов, я разговариваю со своим приятелем, к чему так открыто заявлять на меня свои права? Я чуть раздраженно скинул руку блондина с плеча и уставился на Билла, ожидая ответа. Тот покачал головой: – Другие планы, крошка. – Нашел крошку, – хохотнул я. – Ну, бывай. Он смерил меня оценивающим взглядом, хмыкнул чему–то своему и был таков. Я даже не успел заметить, в какую тачку он сел. Может, наконец–то изменил своим принципам и снялся? С Джимом мы провели чудесную ночь. Он оказался чутким, ненасытным любовником. Моя бедная соседка снизу, чинная старушка, давно убеленная сединами, наверняка сошла с ума от его стонов. Они, правда, показались мне немного наигранными, но… Что поделать. Утром, когда он уплетал сделанные мной тосты, а я сам пил кофе и ждал, когда же моя ночная находка свалит, парень поделился: – Мне кажется, ты нравишься тому танцору, с которым вы трепались перед уходом. – И поэтому ты решил уцепиться за меня покрепче, – хмыкнул я чуть раздраженно. Черт тебя разорви, я притащил тебя заняться сексом, а не выслушивать болтовню с утра! – Типа того, – не стал отпираться блондинчик. Разговор не складывался. Во многом из–за того, что я вел себя как редкостная свинья, отвечая односложно и кривя рожу. Когда Джим наконец доел, принял душ и убрался из моей квартиры, я с огромным удовольствием увалился спать дальше. Обожаю выходные! ○ ○ ○ – Потанцуй со мной, – обдал мою шею жарким дыханием Билл, свесившись с барной стойки. Я посмотрел на ополовиненный стакан виски в своей руке и пообещал: – Как только допью. Танцевать с ним мне нравилось. Гибкий, тонкий, он словно был создан для того, чтобы извиваться в танце в моих руках. Мы как–то… Сходились, что ли. Все таращились на нас, когда мы отжигали. Хотя, может быть, мне просто так казалось, в конце концов, я ни разу не был трезвым в такие моменты. Осушив стакан парой больших глотков, я поднялся к Биллу, подошел сзади и уверенно прижал к себе. Он откинул голову мне на плечо и прошептал: – Лысый хрен за пятым столиком предложил мне перепихнуться по–быстрому в туалете, прикинь?! Я скосил глаза в нужном направлении. Дядечка лет тридцати пяти с расфокусированным взглядом пытался ловить каждое движение Билла. Заметив, что я пялюсь на него, он нахмурился и быстро отвернулся. – Ну ты и лиса, – восхитился я куда–то в шею парню. – Используешь меня по полной! – Не, танцевать с тобой мне тоже нравится, – фыркнул он, разворачиваясь ко мне и соблазнительно крутя бедрами. – Но почему бы не извлечь выгоду из такого хорошего знакомства? – Кстати, о выгоде, – пробормотал я, увидев в толпе того, кого искал весь этот вечер. – Очень вовремя ты меня вытащил, я бы и не заметил во–о–он того шатена. – Кобелина, – фыркнул Билл, и мы оба рассмеялись. Танцуя со своим сегодняшним любовником, я нет–нет, да кидал взгляды в стороны лысого мужичка, что продолжал гипнотизировать Билла взглядом голодного удава. Впрочем, все равно едва не пропустил момент, когда тот проследовал за моим приятелем в туалет, увидел уже его спину, как он ужом влез в уборную. Извинившись перед милашкой шатеном, я проследовал за лысым, и оказался прав – он древнейшим способом пытался объяснить Биллу, как хочет его. Проще говоря, домогался парня. Чувствуя себя эдаким супергероем местного разлива, я вступился за приятеля, недолго думая приложив лысика лбом о раковину. Тот всхлипнул полузадушено и тяжелым кулем обвалился на кафельный пол. – Мы его убили? – прижал ладони ко рту Билл. – Надеюсь, что нет, – делано равнодушно ответил я. Внутри все переворачивалось – а вдруг и правда убили? Наверняка все мои мысли были отображены на лице, иначе почему Билл подошел ко мне и, заглянув в глаза, сказал: – Ты защищал меня от него. Иди. Я скажу, что я пришел, а он валяется. И я струсил. И свалил. Из туалета, из клуба… Подальше. Прихватив с собой выбранного шатена. Той ночью мне впервые пришлось выставить своего случайного любовника за порог. После секса ему, видите ли, поговорить захотелось о наших перспективах. Какие могут быть перспективы у тех, кто согласен на перепих в первую же ночь? Мне даже думать о таком противно, не то, что говорить. Лысый мужик не шел из головы всю оставшуюся ночь. Я пил виски и думал о том, что у него наверняка есть друзья, может, даже семья. Думал о том, что, если парень двинул кони, то Билла затаскают по участкам. Под утро накрутил себя так, что поехал в «Небеса», и только увидев приятеля, понял, насколько же я пьян. Язык натурально не шевелился. Я упал за барную стойку и уронил голову на скрещенные руки. – Испугался? – насмешливо спросил Билл, протиравший бокалы после смены. – Все с ним хорошо, как оказалось. Через пять минут оклемался и домой пошел. – Урод, – прошипел я. – Точно. Хочешь вина? У меня остались излишки, сам понимаешь, за них уроют. – Только давай не здесь. Поехали ко мне, – неожиданно для себя предложил я. Билл закусил щеку, размышляя над моим предложением, но все–таки решился: – Если дашь честное слово не приставать. Я поднял руку в знак согласия, и парень улыбнулся. Ночь похерена, так хоть утро получится сносным. Сказать, что я не рассчитывал раскрутить его на секс, будет означать соврать. Разумеется, я думал об этом, но Билл вел себя настолько по–дружески, что пришлось отмести эту мысль. У меня он вытащил из сумки какую–то романтическую комедию и попросил врубить ее: – Хочется чего–нибудь душещипательного. Вино он утащил прекрасное. Наверняка в клубе за него дерут втридорога. Я не пробовал такого. Ни один из моих кавалеров не пил вино, да и сам я предпочитал виски, иногда разбавляя напиток содовой. Мы пялились в экран, пили вино и разговаривали ни о чем. У меня никогда такого не было, честно говоря. Мне не хотелось прогнать Билла, мне не хотелось поиметь его и выставить, мне даже кофе не хотелось ему предлагать, настолько это было заезжено. Было только наше «сейчас», и непонятно, будет ли оно потом, завтра, послезавтра или через неделю. Мы не подходили друг другу настолько, насколько нам было интересно вместе. Билл рассказывал, что в школе его называли грязным гомосеком и грозились убить, пришлось переходить в другую. Я смеялся и отвечал, что они просто завидовали, и рассказывал, как сам дрался с теми, кому мои увлечения не были по вкусу. Комедия давно закончилась, а мы все трепались, иногда куря на балконе. Вино к тому моменту мы тоже выхлебали, так что пришлось доставать виски. В очередной раз выйдя покурить, я заметил, что это первый раз, когда я вижу Билла при дневном свете, раньше мы пересекались только в темноте клуба. Парень оказался даже симпатичней, чем там, на барной стойке. – Ты сейчас пустишь слюну, – прыснул он, когда я завис, разглядывая его. – Смотришь на меня, как на привидение. – Думаю о том, каков ты в постели, – хмыкнул я, смущая его. Билл зарделся, уткнулся взглядом в стакан и напомнил: – Ты обещал не приставать. – Я не пристаю. Я говорю тебе, о чем я думаю. – Мы сто раз разговаривали об этом, – нахмурился парень. Что–то переклинило во мне. Уже потом, когда мы легли спать, он в моей кровати, а я на диване. Я решил, что мне необходимо его завоевать. И как я раньше об этом не подумал? С Биллом было так легко, так хорошо, а если его еще и в постель затащить… От таких мыслей настроение поднялось выше некуда, и уснул я счастливый. То есть, понимаете, по–настоящему счастливый, а не как обычно – пьяный и сытый. На следующее утро, которое на самом деле было почти вечером, Билла уже не было. Видимо, он проснулся раньше меня и улизнул, не стал будить. Мне даже стало как–то обидно: я столько рассказывал ему о своих фирменных завтраках, он тысячу раз смеялся и говорил, что мечтает их попробовать… Если гора не идет к Магомеду, то Магомед просто обязан посетить гору. Именно так я думал, поджаривая свои фирменные тосты и наливая кофе в термос. Билл всегда работал две ночи подряд – сегодня должна была быть его смена. Не представляю, как у него это получается, я после одной–то ночи сутки никакой, а этому хоть бы хны, даром, что тощий, как спичка. Охранник таращился на меня как на болвана, когда я сказал, что иду угощать завтраком Билла. Он явно слышал много всяких причин пройти в клуб «со своим», но такую, определенно, впервые. – Только потому что ты постоянный посетитель, – наконец выдавил он, пропуская меня. Билл внимательно оглядывал свои алкогольные владения. Скольких, интересно, он спаивает за ночь? Надо не забыть поинтересоваться. Упав на стул, я постучал ладонью по поверхности стойки. Парень резко обернулся и, увидев меня, слегка напрягся. Подозрительный какой, надо же. – Между прочим, ты больше всех орал, что хочешь попробовать мой завтрак, – обиженно протянул я, придвигая к нему контейнер с едой и термос. – Ты больной, ты в курсе? – поинтересовался Билл, пряча еду куда–то в шкафчик. – Как тебя вообще пропустили со своей жрачкой? – Пути надо знать, – фыркнул я, поднимаясь. – Ну, бывай. – Погоди! – остановил он меня. – Что значит – «Бывай»? А разделить со мной трапезу? – Не могу есть с перепою, – скривился я. – Кишки просятся наружу. Но ты можешь угостить меня чем–нибудь в ответ в другой раз. – Намучу тебе супер–коктейль, – засиял он. – О, нет, твои коктейли я не пью, – быстро открестился я. – Я сделаю нормальный, тот раз был проверкой на стойкость. – Я ее прошел? – игриво поводил я бровями. – Ее еще никто не прошел, – фыркнул он и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Больше поводов оставаться в «Небесах» не было. Тусить я сегодня был не в состоянии, от громкой музыки болела голова, тело требовало еще несколько часов отдыха. Я уже говорил, что я не понимаю, как у него это выходит – работать две ночи подряд? Я бы сдох. Я за одну–то сдыхаю, что уж там. Я не знаю, чего я ждал, но за неделю весь извелся. В самом деле, как он мог бы мне написать или позвонить, если у него нет моего номера телефона? Не тут–то было, я как мальчишка постоянно поглядывал на дисплей телефона, коллеги даже заподозрили неладное, и симпатичные секретарши пытались выжать из меня хоть какие–то сведения. Я вяло отшучивался и снова смотрел на телефон, надеясь на чудо. Чуда не происходило, чертов Билл никак не желал писать мне. Я едва дождался выходных, недели еще никогда не тянулись так бесконечно. Жутко хотелось посмотреть, каким будет ответный ход. А в том, что он будет, я не сомневался. Этот явно не из тех, кто покидает игру, не начав ее. Интерес был даже не спортивным, он перешел из спортивного в разряд какого–то наркоманского. В «Небесах» все было как обычно. Долбежка, выпивка рекой, трансвеститы за столиком манерно посасывали коктейли и стреляли глазками. Потрепавшись с ними ни о чем, я уставился на сцену. Сегодня Билл танцевал без огонька. Такое тоже случалось. На моей памяти пару раз. В первый раз когда он расстался с каким–то своим старинным бойфрендом, второй раз когда узнал, что тот самый бойфренд женился и ждет пополнения. От такого вида я жутко разволновался и даже хотел слинять под шумок, пока парень не увидел меня: ну кто я, собственно, такой, чтобы лезть к человеку, когда все плохо? Пока я туго соображал, стоит ли свалить, Билл заметил меня и приветливо помахал мне рукой. Все. Теперь отступать некуда. Я подошел к барной стойке и уселся на высокий стул, рассматривая бесконечные ноги Билла снизу. Честно говоря, я частенько этим занимался, когда не было подходящих кандидатур, чтобы увезти их в закат. Всегда поражался их длине и стройности. Ни у одного из моих любовников не было таких ног… Нет, таких ножищ. Когда песня закончилась, он слез со стойки и начал сосредоточенно колдовать над коктейлем. Получилось что–то жутко розовое, украшенное ярко–желтым зонтиком. Парень придвинул стакан мне: – Пей. – Ну точно, – огрызнулся я, но напиток попробовал. Приторно сладкая жидкость моментально провалилась в желудок, и я почувствовал, как внутри становится тепло. Я что, замерз? Вкусно. Очень интересный коктейль. Я всадил его почти махом, несмотря на сладость. Не люблю сладкое, а вот поди ж ты… – Ну как? – Супер, – без лишней лести ответил я и предложил: – Потанцуем? – В другой раз, – очаровательно улыбнулся он. – Я сегодня только до полуночи, у меня дела. – Какие мы занятые, – закатил глаза я. – Может, телефонами обменяемся? А то общаемся миллион лет, а так ни разу и не написали друг другу, не пожелали доброго утречка. Билл ненадолго задумался, но потом все–таки нацарапал на салфетке свой номер. Почерк у него был интересный, убористый, но ровный. Буквы, как и он, танцевали. Прикольно. – Я напишу тебе, – пообещал я. Весь этот вечер я просидел за барной стойкой, таращась на то, как он танцует, а после того, как Билл ушел, оказалось, что делать в клубе нечего. Ни интересных мальчиков, ни приятного собеседника. Я ушел злой и почти трезвый. Я не знал, как к нему подступиться. Много раз хватался за телефон и столько же раз откладывал его. Билл наверняка не из той породы людей, к которым я привык. Что уж, если называть вещи своими именами, Билл определенно не из однодневок, которые годятся для быстрого перепиха на ночь. А как вести себя не с такими, я не знал. Но хотелось его здорово, так, что аж зубы сводило. Я не знал, как это назвать и что с этим делать, до сих пор со мной такого не случалось. Робости такой, застенчивости. Я никогда не думал, как подкатить, просто подкатывал, а тут все было иначе. Совсем иначе. В общем, к следующим выходным я так и не решился позвонить ему, просто приперся в «Небеса» и опять таращился, как он танцует. А Билл еще и флиртовал со вторым барменом, и это у меня–то на глазах! Я чуть зубы не раскрошил, скрипя ими, а этому хоть бы хны! Пару раз я даже собирался уйти, но так и не ушел. Только надрался, как последняя сволочь, и долго пьяно объяснял Биллу, почему ему надо поехать со мной. Даже убедил. И снова спал на диване в собственной квартире! Правда, в этот раз он не успел сбежать от меня. Гонимый жаждой, я выполз на кухню очень рано для выходного дня – в половину двенадцатого. Билл сидел за столом, опершись головой о руки, и выглядел совершенно невыспавшимся. – Ты чего подпрыгнул так рано? – поинтересовался он хрипло. – Тебя ловлю, – отшутился я и припал к стоявшей на столе воде. – Чего ты добиваешься? – устало поинтересовался он. – Ну, в данный конкретный момент… – начал было я, но Билл перебил меня: – Не затевай клоунаду. Чего ты добиваешься? Я же вижу, ты пытаешься подкатить ко мне. Я не из тех, кто тебе нравится. Да и ты, не обижайся уж, но не в моем вкусе. Это было обидно. Я имею в виду, я знал, что Билл ищет того, на кого можно было положиться, а не такого раздолбая, как я, но обида все равно затопила меня. Я некоторое время попялился на него, снова поражаясь тому, насколько он милее в дневном свете, и ответил: – Вроде раньше тебя наше общение не напрягало. – Раньше ты и не таращился на меня всю ночь так, как будто перегрызешь глотку любому, кто подойдет ко мне ближе, чем на пять метров. У меня отношения, между прочим. – Класть я хотел, – буркнул я, понимая, что настроение изгажено дальше некуда. – Сдались мне твои отношения. Чего приперся тогда, раз кто–то есть? – Ты же невменяемый был, куда тебя такого отпускать? – всплеснул он ручонками. В общем, поссорились мы крупно. Он окунул меня в такое дерьмо, в какое никто еще не окунал. Показал мне мое место, оказал невероятную услугу, растрепанный уродец. А самое стремное было в том, что он был прав. Я действительно, как он и сказал, разменивался на всяких шлюх, искал только самые простые пути, трахал все, что движется, а что не движется, двигал и трахал. Ну, я в долгу не остался, конечно, назвав его целкой и придурком с выдумкой, но настроения мне это не улучшило нисколько. Когда он ушел, я еще долго курил на балконе, несмотря на тошноту и общую слабость. Было даже желание пойти на улицу и нарваться на драку. А еще хотелось назло танцоришке пойти и снять кого–нибудь. Но это имело смысл делать в «Небесах». Я действительно поперся в клуб на следующую неделю с четким планом снять какую–нибудь смазливую шлюшку и уделать этого принца барной стойки раз и навсегда. Может, даже появиться со шлюшкой еще пару раз, для закрепления результатов, так сказать. Однако вместо этого я купил пирожные и молча положил их на барную стойку. Билл так же молча сложил их в шкаф и ушел вихлять задницей, раздражая меня все сильнее. Кто бы знал, как мне хотелось стянуть его, схватить за волосы и… поцеловать. Я скулить был готов, как мне хотелось сделать это. Я даже не думал о том, будет ли что–нибудь после этого, или нет. И я поступил так же, как бухой лысый мужик некоторое время назад. Я поперся за ним в туалет и зажал у стены, все–таки вырвав один маленький поцелуй. Билл за это съездил мне по морде, но я был абсолютно счастлив, улыбался даже, как дебил. – Пойдем в театр, – предложил я внезапно даже для самого себя. Я не шлялся по театрам уже Бог весть сколько времени, и мыслей сводить туда кого–то не возникало. – Отвали, – ответил Билл и вышел из туалета. Я же еще долго стоял над умывальником, пялился на себя в зеркало и думал о том, как меня угораздило так вляпаться. Всю следующую неделю, в противовес предыдущей, я заваливал парня смс–ками. Я желал доброго утра и приятных снов, я спрашивал, как дела, я интересовался, чем он занимается. Он отвечал односложно, но все–таки не игнорировал мои сообщения, и это давало мне надежду. Девочки из бухгалтерии говорили, что я стал рассеянным и что мои отчеты приходится переделывать, чего не случалось прежде. Сам я не мог думать ни о чем, кроме Билла. Он мерещился мне везде. Это было больше похоже на наваждение. В «Небеса» я отправился с предвкушением чего–то эдакого, и не ошибся. Билл выглядел расстроенным и, прижатый к стенке, признался, что его парень бросил его, сославшись на то, что ему противна работа парня, неприятно то, что на него все пялятся, а то и щупают. Я подумал, что его бойфренд клинический идиот, раз отпустил такого человека, как Билл. А если не нравится, что пялятся и щупают, всегда можно предложить уволиться и посадить себе на шею. От таких мыслей я несколько офигел: всегда был против того, чтобы кто–то один не работал, считая, что каждый из партнеров должен быть состоявшимся человеком. – Ну и забудь про этого мудака, – посоветовал я и, не удержавшись, наклонился к изгибу его шеи, вдохнул чуть мускусный аромат. Я был совершенно счастлив в этот момент, его не омрачило даже то, что Билл оттолкнул меня спустя мгновение и снова пошел танцевать. Все пути для меня были расчищены. Он все–таки согласился сходить со мной в театр. Чего мне это стоило! Пришлось споить его, пьяным он всегда был несколько сговорчивей. Глаза его смешно косили, когда он соглашался, а в моем животе безумные бабочки мотались из стороны в сторону, грозя прорвать желудок к черту. У меня от них даже во рту пересохло. И вот, во вторник мы встретились и, чинно пожав друг другу ручки, пошли в театр. Он не спрашивал, на какой спектакль мы идем, но явно не был удивлен: – «Ромео и Джульетта», – выгнул бровь Билл, читая афишу. – Скажи, почему я не удивлен? Пришлось наврать, что я люблю старину Шекспира, хотя происходящее на сцене меня, надо сказать, мало интересовало, я все больше пялился на профиль Билла, на его ровный нос и идеальные губы. Поцеловать бы… После спектакля ко мне подошел какой–то носатый брюнет и, некрасиво сморщившись, спросил: – Все–таки завел себе постоянного друга? Билл сделал вид, что не услышал вопроса, а я мучительно пытался вспомнить, кто же это такой, молча рассматривая его. Представляю, как я, наверное, выглядел! В любом случае, ответа на свой вопрос носатый не дождался. Я и не собирался отвечать на него. Билл был в восторге от постановки, все дергал меня, спрашивая, что меня впечатлило особенно. Я пытался как–то отшутиться, потому что больше всего весь спектакль меня впечатлял он сам. – Встретимся еще как–нибудь? – предложил я на прощание, чинно проводив его до дома и даже не попытавшись поцеловать – кто его знает, вдруг он скрывается? – Встретимся, – ответил он на мой вопрос и, резко развернувшись, растворился в тумане. Не, на самом деле он, конечно, всего лишь упорхнул домой, но в тот момент во мне проснулся спавший до сих пор романтик. Домой я шел счастливый и как будто пьяный. Меня здорово таращило после сегодняшнего вечера, и я впервые начал понимать Билла в его стремлении построить прочные, хорошие отношения. И это меня не испугало. Тоже впервые. Теперь он отвечал не так сдержанно, как раньше. Мы переписывались постоянно, круглосуточно, меня невозможно было оттащить от телефона, и бухгалтерши снова ругались на меня за то, что я сдаю кривые отчеты. Я только отмахивался от них – какие глупости, в самом деле! У меня тут жизнь собирается по кирпичам в самый настоящий замок счастья, а они ко мне со своими отчетами лезут. Дурные! В пятницу Билл работал, и я, естественно, поперся в «Небеса», чтобы повидаться. Сказал бы мне кто еще полгода назад, что буду за кем–то бегать – рассмеялся бы в лицо. Не устаю поражаться жизни, окружающим и себе. Билл чирикал с каким–то длинновязым мужиком, когда я пришел. Мне это сразу не понравилось. Оказывается, я ревнивый. Очень интересно. Я сел неподалеку от мужика, чтобы слышать разговор, но не обнаружил в нем ничего подозрительного, Билл всего лишь советовал, какой коктейль тому выбрать. Мужик же открыто флиртовал, и я едва сдерживал себя, чтобы не начистить ему пятак, не отходя от кассы. Когда парень наконец заметил меня, я был готов вгрызться в барную стойку от ревности. Билл заулыбался, подходя ко мне. – Ты сегодня рано. – Я сегодня к тебе, – ответил я, не зная, куда себя деть от непонятно откуда взявшейся робости. Парень хохотнул, ничего не ответив, и вернулся к работе, а я продолжил пялиться на него. В конце концов Билл не выдержал: – Перестань смотреть на меня глазами побитой собаки. – Только если ты сходишь со мной в ресторан, – моментально среагировал я, поражаясь собственной находчивости. Билл почесал нос. – Это лишнее. Куда–то тебя не туда несет. Вон, смотри, какой парень пришел, наверняка в твоем вкусе. Я повернулся туда, куда он указывал. Парень как парень. Не вызывает особого интереса. У меня вообще в последнее время никто особого интереса не вызывает. – Не в моем вкусе, – снова повернулся я к Биллу. – Налей мне виски, пожалуйста, как–то тут сегодня тухло. – Это потому что я не танцую, – подмигнул он, вытаскивая бутылку из бара и откупоривая ее. – Подожди полчасика, зажжем эту дыру! – Из какого–то фильма фразу выдрал? – ухмыльнулся я, принимая стакан. – Спасибо. Пойду, поглазею на публику. Взгляд мой постоянно возвращался к Биллу. К тому, как он мешает коктейль какому–то хмырю, как залазит на стойку, как вертит задницей. Я не мог смотреть ровным счетом ни на кого. Незнакомые рожи раздражали, знакомые – слишком отвлекали от рассматривания парня. У меня натурально ехала крыша, и мне это нравилось. Чуть позже мы с Биллом танцевали. Ничего особенного, отжигали, как всегда, но сегодня для меня это имело особенное значение. Я мог прикасаться к нему, вдыхать его запах. Трогать, трогать, трогать. Красивый. Мой! Чувство собственничества бушевало во мне как пожар, я не мог остановиться думать о том, что же будет дальше. Мои мечты становились все смелее и смелее, и в итоге мне пришлось уйти в туалет, чтобы умыться. Билл понимающе хмыкнул, но ничего не сказал. Все он понимает! Все он видит! Чего ломается тогда? Под утро, когда практически все разошлись, а самым стойким вежливо предлагали вызвать такси и покинуть помещение, я подошел к Биллу и снова пригласил его в ресторан, особо не надеясь на согласие, но парень удивил и тут: – Хорошо. Послезавтра, в три. Место выбираю я, – коротко ответил он и наклонился к кассе, давая понять, что разговор окончен. Из «Небес» я вылетел окрыленный, в самом лучшем расположении духа. Ради этого, пожалуй, стоило всю ночь ревновать его ко всяким уродам. Он потащил меня в итальянский ресторан. Не знаю, почему, но я не ожидал. Думал, он тащится по японской кухне, которую я сам терпеть не могу. Что ж. Тем лучше. Билл заказал столько, что я подумал, он треснет, но ничего не сказал. Как бы это выглядело? Я предстал бы в его глазах полнейшим жлобом, неспособным всего-то оплатить обед! Мы разговаривали обо всем и ни о чем. Билл рассказал, что, после того, как я ушел, к нему пристал какой-то мужик и настойчиво предлагал поехать к нему, предаться любви. Я разозлился так, что непроизвольно сжал кулаки. Билл заметил это и рассмеялся. - Не вижу ничего смешного, - прошипел я. – В следующий раз я провожу тебя домой. Парень только вздохнул, видимо, поняв, что спорить со мной бесполезно. Наконец-то дошло! Вино он выбрал, конечно, великолепное. Я выхлебал три бокала и не заметил этого, зато, едва попытался встать, меня повело. Билл снова смеялся надо мной, мерзкий плясун. Я устрашающе нахмурился, сосредоточился и все-таки поднялся, дабы сходить в сортир. Когда я вернулся, Билл задумчиво вертел в руках десертную ложечку, одновременно набирая сообщение в телефоне. Не знаю, почему, но это меня здорово умилило, и я улыбался как идиот, когда уселся на место. - Я как-то не так выгляжу? – обеспокоился парень, заметив эту кретинскую ухмылку на моем лице. – Что? Я испачкался? Я покачал головой, продолжая светить зубами. Ничего не могу с собой поделать! Да я сам себе противен! Впрочем, Билл, видимо, решил, что я всегда такой придурошный и продолжил болтать, как ни в чем не бывало. Он рассказывал о том, как тяжело ему давались точные науки и что он так и не выучил столицы всех стран, что им задавали. Разговор был откровенно ни о чем, но мне нравилось. Я как-то… Становился ближе, что ли? В любом случае, когда мы, отужинав и расплатившись, неспешно добрели до его дома, мне совершенно не хотелось расставаться. Ну почему я не чертов волшебник и не умею останавливать время? ♠♠♠ На следующий день на работе меня огорошили тем, что в конце недели придется ехать в командировку, проверять сотрудников из дочерней организации. На самом деле я знал об этом давно, просто за этим припадком любовной лихорадки как-то забыл. Когда я соглашался на эту поездку, я и не предполагал, что я влюблюсь, как мальчишка лет пятнадцати. Помнится, я даже предвкушал это событие, представлял, как буду развлекаться. Теперь мне этого совершенно не хотелось. Я на автомате выполнял свою работу, особо не задумываясь о том, что я делаю, и размышлял о том, как перевести наши отношения дальше до моей поездки. Билл был лакомым кусочком, и за то время, что меня не будет, многое могло измениться. Например, какой-нибудь хмырь мог очаровать его. Этого я допустить не мог, а потому, едва рабочий день закончился, я набрал его номер и предложил погулять. К моему удивлению, Билл не отказался, и уже спустя каких-нибудь полчаса мы неторопливо прогуливались по парку. - Может, расскажешь про себя? – спросил он через несколько минут молчания. К тому моменту я окончательно впал в уныние, рисуя в голове картины того, как Билл будет с кем-нибудь развлекаться. - Что? – глупо переспросил я. - Про себя что-нибудь. Ну, кем работаешь, чем занимаешься в свободное время… - Про работу я разговаривать точно не хочу, - немного грубо отрезал я и неловко взял его за руку. Ладонь немного напряглась, но осталась на месте. – В свободное время… Ну, типа отдыхаю. Шарюсь по клубам, пью как конь, мгм… - Трахаю мужиков, - подсказал мне Билл таким тоном, словно его это вовсе не волновало. Нет, серьезно, а вдруг его это на самом деле не волнует? Какого черта мы тогда держимся за руки вообще? Наверное, я выглядел как-то особенно тупо, потому что Билл на мгновение сжал мою руку сильнее и пояснил: - Это была шутка. Хотя в каждой шутке, как известно… - он загадочно поводил бровями, а я насупился еще больше. Давай, попрекай меня моими прошлыми подвигами! - Давай переведем тему, - попросил я. – Я могу рассказать тебе печальную историю о том, как я учился играть на фортепиано. - О, она с печальным концом? - Более чем, - хмыкнул я. – Пять гребаных лет я учился играть всякие собачьи вальсы, а потом устроил вечеринку и разбил пианино к такой-то матери. - Как умудрился? – заинтересовался парень. - Я прыгал на нем, ну и провалился, - пояснил я, вспоминая тот адский вечер. А уж какое адское утро за ним последовало… Мама явно не была готова к такому потрясению. Она даже не орала, стояла, пялилась на разбитое пианино и смешно открывала и закрывала рот. И не орала. Слава Богу – голова моя была готова расколоться на мелкие куски, а тошнота подкатывала даже от тиканья часов. - Это сделали твои сумасшедшие друзья? – спросила она, немного придя в себя. Я отрицательно помотал головой, и она продолжила: - Это сделал ты? Я кивнул. - Почему? - Потому что я ненавижу гребаное пианино, - выпалил я. – И еще потому, что я был пьян. Я отделался легким наказанием. Всего-то два месяца каждые два дня проводил дома влажную уборку. Надо сказать, в жизни мне это пригодилось больше, чем стучание по клавишам фортепиано: я терпеть не мог беспорядок, и теперь, вступив во взрослую жизнь, старался поддерживать чистоту. Не так маниакально, как в те пару месяцев своего наказания, но раз в неделю генеральную уборку проводил. Пока я рассказывал эту печальную историю, Билл всё фыркал, а под конец и вовсе ржал, как конь. Еще бы! Всегда смешно слушать о чьих-то мучениях! - Не думал, что ты такой революционер, - усмехнулся он, когда я закончил повествование. – Да и впечатление чистюли ты не производишь. - Почему? Ты же был у меня дома. - Не знаю. Ты больше похож на всего из себя крутого бизнесмена, который нанял уборщицу. - Я думал об этом, но при мысли о том, что какая-нибудь пухлая фрау будет перекладывать мои вещички, меня чуть не стошнило. К тому же уборка здорово приводит мысли в порядок. - О, тогда можешь периодически приводить их в порядок еще и у меня, - подарил мне широченную – как морда не треснула? – улыбку Билл. Я сказал, что готов – при условии, что за это он каждый раз будет кормить меня ужином и вручит мне ключи от своей квартиры. После этих слов он как-то слился сразу, хотя я говорил вполне серьезно. Как мне не хотелось, чтобы этот день кончался! Как я хотел шататься так, с ним целую вечность. Просто держаться за руки, разговаривать ни о чем, подкалывать друг друга. Почему я раньше не думал об этом? Почему мне хватало самой малости? ♥ ♥ ♥ Это было чистым безумием. Я продолжал просыпаться с мыслями о Билле и засыпать с его образом в голове. Мне хотелось просто быть рядом, вместе. Странно, но с появлением в моей жизни этого парня мне перехотелось бесконечно тусить и снимать кого-то. Что-то изменилось во мне, и это что-то ширилось, разрасталось, распирало. Моя жизнь была самим счастьем, сконцентрированном в одном единственном человеке. Мне до дрожи хотелось обнимать его, целовать, хоть наш единственный поцелуй и практически стерся из памяти. Раньше мои командировки были безумно отвязными. Мне было тяжело выполнять свою работу, потому что я страшно хотел спать. Теперь было еще сложнее – бесконечные смс и звонки отвлекали невероятно, но как мне всё это нравилось! Я честно старался выполнять свою работу хорошо, но она казалась такой бессмысленной в сравнении с тем, насколько круто менялась моя жизнь, что я практически забил на свои обязанности. Словно целью моего существования стало радовать его, будить его утром звонком, раз уж не получается разбудить чашкой кофе; писать днем приятные вещи, а вечером снова созваниваться и болтать обо всем. Я знал, чувствовал, что он всякий раз ждет моего звонка, сообщения, самого меня. Я знал это и хотел большего. День ото дня наше общение становилось все активней, он раскрывался передо мной с каждой смс, с каждой проговоренной минутой. Я слушал его и не мог наслушаться. Я хотел поговорить обо всем на свете, и больше всего – лично. Билл рассказывал мне, что хотел пойти учиться на дизайнера, но как-то не сложилось, а потому отучился на преподавателя зарубежной литературы. Что отработал по профессии буквально два дня, а потом понял, насколько его тяготит обязанность вдалбливать в головы чужих детей хоть какие-то знания. Что в детстве у него была рыбка Джинни и что когда она умерла, мама купила новую, лишь бы единственный сын не переживал. И как он удивлялся тому, что Джинни живет семь лет. К тому моменту мама сменила уже тринадцать рыбок, и как раз за спуском в унитаз четырнадцатой ее застал Билл, и женщине пришлось признаться в хитрости. Что он терпеть не может вареную курицу и просто обожает брокколи и цветную капусту. И что щекотать его нельзя, потому что если начать, то он не может остановиться ржать и впадает в хохотучую истерику. Я думал, не дождусь конца этой чертовой командировки! Не спасал ни чудесный номер, ни замечательная погода, ни приятели из этого филиала. Ни-че-го. Я так хотел домой. Так, как не хотел никогда. ♣ ♣ ♣ Над городом повис тягучий, плотный туман. Нам долго не давали посадку, и я опасался, как бы не послали в какой-нибудь другой аэропорт. Небеса услышали мои молитвы, и, когда я уже практически смирился с тем, что придется потерять еще несколько часов, нам позволили приземлиться. Мюнхен встретил меня дождем и сыростью. Тяжелые облака повисли над городом, и теперь было странно даже думать о том, что где-то там, над ними, вовсю светит солнце. Утро только начиналось. Неторопливо ползли машины, редкие прохожие выглядели смурными и невыспавшимися. Кажется, во всем городе только у меня на душе полыхал настоящий пожар из счастья и нетерпения. Словив такси, я назвал адрес и сразу расплатился. Клуб уже закрывался, и внутрь меня не пустили, потому я уселся на ступеньки у служебного выхода и принялся мечтать о том, как Билл обрадуется, увидев меня. Последние его смс были наполнены каким-то ожиданием, игривостью и нежностью. И это давало мне надежду на то, что все идет правильно, именно так, как нужно. Билл не заставил долго ждать. Он вышел, смеющийся и явно не трезвый под ручку со своим бывшим. Сердце забилось сильнее, в голове застучало. Я подскочил и уставился на них, как болван, переводя взгляд с одного на другого. Это была пауза в лучших театральных традициях, пожалуй, любой режиссер сгрыз бы себе локти, увидев ее. Это было ударом под дых, разорвало меня, распотрошило на месте. Я не знал, что сказать, не имел представления о том, как себя вести. Билл, этот чертов недотрога, тоже молчал, глупо хлопая ресницами. В его пьяной головешке наверняка не укладывалась сама мысль о том, что все могло получиться столь идиотским образом. Добрых пять секунд ему потребовалось на то, чтобы сообразить вырвать руку у этого хмыря. - Бывший, значит, - на удивление спокойным, словно не своим голосом, проговорил я. Не представляю, что сдержало меня от того, чтобы устроить безобразную потасовку на заднем дворе самого популярного гей-клуба Мюнхена, прямо рядом с вонючими мусорными баками. Я просто развернулся и пошел. Это было самым позорным моим поражением. Так просрать самому себе – надо иметь талант. Так облажаться… Я был прав, полагая, что нет ничего лучше отношений на одну ночь. Отношения на одну ночь не возвращаются к своим бывшим и не встречают тебя тупой пьяной улыбкой ни хрена не понимающего человека. Отношения на одну ночь не звонят после десяток раз. Отношения на одну ночь не разбивают тебе сердце. Этим утром я был самым одиноким и несчастным человеком этого чертового города. Теперь всякий прохожий был счастливее меня стократ. Меня размазали. Меня растоптали, бросили в грязь и хорошенько по мне прошлись. Мое счастье оказалось мыльным пузырем, лопнувшим даже не от прикосновения – от сраного дуновения ветра. Я категорически не понимал, какого хрена это произошло именно со мной. Почему именно я должен был влюбиться в мудака, прикидывающегося невинной овцой. Почему именно мои очки оказались самыми розовыми, черт возьми. Оказавшись дома, я залез в душ и долго поливал себя чуть теплой водой, тупо глядя в стену. Нет, мне не хотелось, как припадочному подростку, покончить жизнь самоубийством или что-то вроде того. На меня просто навалилась вся усталость мира, я чувствовал ее каждой клеточкой своего тела. Она тянула вниз, и я сполз по стене душевой, и все сидел-сидел-сидел, ждал чего-то, сам не понимая, чего именно. Чертова память подсовывала момент за моментом. Как меня распирало от каждой смс, как он тихо, чуть хрипло говорил о том, что мы разнесем этот чертов город, когда я вернусь, как рассуждал о том, что можно устроить свидание на крыше, ну или на крайний случай у меня на балконе. Как намекал на что-то большее, смеясь на мое недоумение возбуждающим, низким, перекатывающимся смехом. Как у меня по телу неслись сумасшедшие мурашки, едва я слышал его голос по утрам. Всего было так много и так ничтожно мало… Оказалось, по факту, ничего и не было. Оставалось непонятным – зачем он вообще все это затеял. Поссорился с дружком и решил немного поразвлечься? В принципе, все правильно – я идеальный способ забыться. Только вот для меня он почему-то оказался не «очередным». Обидно, черт. Так подставиться… Сначала я хотел напиться, но, выйдя из душа передумал. Не хватало еще нажраться и совсем потерять человеческий облик. Нет. Самым правильным решением было лечь спать. Что я и сделал. ♠ ♠ ♠ Проснувшись, я по инерции потянулся к телефону, и лишь потом вспомнил безобразные утренние события. Я не ставил айфон на зарядку, и он, подлый мерзавец, тоже кинул меня, отключившись, пока я спал. Немного побродив по квартире из угла в угол, я понял, что так можно сойти с ума, а потому быстро оделся и побрел на работу. Какое-никакое, а разнообразие. Странно, но начальство осталось довольным моей командировкой. Видимо, я настолько привык к работе, что делал ее на автомате. Я совершенно не помнил ни одного из моментов, что шеф описывал мне. Казалось, его сейчас разорвет на клочки от восторга. Он радостно плевался словами и сиял, как начищенный медяк. Что ж, хоть кому-то весело в этом угрюмом городе. Срань господня, почему я никогда не замечал, какой он зануда? Сколько можно трындеть одно и то же? Остаток дня я провел, расчищая сделанные самим же завалы. Работа помогала отвлечься от мыслей, а потому спорилась. Я разобрал все папки, перебрал и переделал все отчеты, что завалил за прошедшие недели, выслушал щебет местных девушек. К закрытию чувствовал себя ломовой лошадью, но удовлетворению моему не было пределов. За один день я сделал столько, сколько не сделал за последний месяц. Идти домой не хотелось категорически, но что поделать – развлекаться тянуло еще меньше. Я надеялся прийти и вырубиться, едва раздевшись, хотя и понимал, что это дохлый номер. Выходя из лифта я долго копался в сумке, выискивая ключи, а потому не сразу заметил гостя. Тот сидел около моей квартиры, привалившись спиной к стене и, кажется, дремал. Сначала я хотел тихонько пройти мимо, спрятавшись в своей крепости, закрывшись на все замки, но проклятое сердце дало слабину. Да и жалко его было, замерзнет же. - Эй, - позвал я. Билл встрепенулся, глянул на меня осоловело снизу вверх и подскочил. Взгляд у него был как у побитой собаки, я вроде говорил уже, что очень редко видел у него такой? Это был четвертый раз. Я открыл дверь и прошел в квартиру. Он топтался на пороге, не зная, рады ли ему здесь. Конечно, не рады! Разворачивайся и проваливай! - Заходи, чего встал. - Я хочу поговорить, - промямлил он, закрывая за собой дверь. Я пошел прямиком на кухню. Не понимаю, о чем нам разговаривать? Выслушать и принять извинения за то, что послужил недолгим заменителем бывшему? Мысли неслись в голове с невероятной скоростью, сердце стучало, как безумное. Внешне же я был абсолютно спокойным, наверное, мое лицо даже слегка напоминало лицо человека с диагнозом. Я вытащил два стакана, плеснул туда виски и пошел на балкон. Билл молча проследовал за мной. Было видно, что ему сложно и жутко неудобно. Внезапно меня охватило какое-то странное, чуть нервное любопытство. Я протянул один стакан парню, закурил сигарету и с интересом уставился на него. Кажется, он выглядел лучше в те разы, что мы бывали здесь. Я пригубил виски и поморщился: слишком большой глоток сделал. Молчание между нами затягивалось. Я продолжал рассматривать Билла, тот не начинал говорить. Наконец, спустя пару минут, он сделал огромный глоток и сказал: - Это все так глупо… Ну конечно, это глупо! Так по-идиотски спалиться! - Я представляю, как это выглядело. Не представляешь. Могу ставить сотню – не представляешь. Это было очень живописно. И очень, невероятно, всепоглощающе больно. - Да что уж, я и сам повел бы себя, как ты. Наверное, и слушать себя не стал бы, - продолжал он. Какого хрена тогда приперся, спрашивается? Надо было выставить, честное слово. - Он пришел, мы много разговаривали. Часа два, или даже три, - его голос сорвался, и он прочистил горло, ненадолго заткнувшись. Я же в красках представлял себе их «разговорчики» и жалел о том, что не начистил пятак этому его хмырю. - Он просил меня вернуться. Говорил, что был неправ, что глупо было бросать меня вот так… Ох, какая прелесть, меня сейчас стошнит, не продолжай. Блевану радугой прямо здесь, а потом за мной примчится единорог. - Я сказал, что не вернусь. Это было неожиданно. Я перевел взгляд с его губ на глаза. Те были чернющими и почему-то злыми. - Решил на прощание перепихнуться? - спросил я, ухмыляясь. Взгляд его стал острым, пронизывающим, но мне было плевать. Я продолжал смотреть на него. - Нет. Сказал, что встретил другого человека. Что мне хорошо с ним. Что я смирился с нашим расставанием. И что, если он хочет, мы можем остаться друзьями. Потом мы много пили. Я рассказывал ему о тебе, показывал смс. Мы так нажрались, что ему пришлось проводить меня. В тот момент ты нас и увидел. И удрал. Ты такой придурок! Я звонил тебе весь день! Я переваривал полученную информацию. С одной стороны, Билл не был похож на человека, который будет придумывать какие-то отмазки и встречаться с двумя парнями одновременно. С другой – это было так похоже на тупую отмазку! Он смотрел на меня прямо, не отводя взгляда. Чуть улыбался, самым краешком губ. Это была искренняя, правильная улыбка. Вруны не смотрят так прямо, неуверенные в своей правоте люди не выглядят так, как выглядел он. Я закрыл глаза. Прислушался к себе. Сердце билось часто-часто, а тоска, сковывавшая сердце, медленно отступала. Я снова становился самым счастливым человеком в мире. Нельзя иметь столько потрясений за один день – так ведь моторчик может не выдержать. Открыв глаза, я сделал шаг к нему, заключил в объятья и наконец поцеловал. Нормально, не украв поцелуй, а по-настоящему. Губы его были такими же мягкими, как в первый раз, и я упивался этим поцелуем, я ласкал его губы, почти невесомо, наслаждаясь бешеным стуком сердца – моего? Его? Мы чуть не упали, заходя в квартиру, потому что оторваться друг от друга не было ни малейшей возможности. Я раздевал его медленно, наслаждался каждым кусочком открывающейся кожи, мне хотелось продлить эти прекрасные моменты. Я готов был умереть здесь же, сейчас же, счастливый и пьяный от чувств. Я ласкал его так долго, что ему пришлось умолять меня о большем. Мы были одним целым, мы подходили друг другу идеально. Казалось, нам даже не надо двигаться, чтобы получать удовольствие друг от друга. Мы качались на волнах блаженства, неторопливо любя друг друга, получая все и сразу. И меня снова распирало, и я снова сходил с ума. Я закрывал глаза и видел его, я дышал им, я был абсолютно, нереально счастлив. Потом мы лежали с ним поперек моей огромной кровати и молчали. Нам не надо было слов, не осталось никакой недосказанности. Впереди у нас была целая вечность, и я отчетливо понимал, что именно с этим человеком мне хочется быть вместе всегда, до конца жизни. А может, и после. Там. На небесах. I'm taking my ride with destiny Willing to play my part Living with painful memories Loving with all my heart Made in heaven, made in heaven It was all meant to be, yeah