Неожиданное амплуа Поттера

      Пока остальные спорили об организации клуба, Гарольд решил посвятить немного времени себе. Это значит, что он запланировал весь вечер заниматься домашней работой (а что? Магия это серьезно!), репетициями (он еще не чувствовал, что достиг совершенства в образе, тем более самые драматические сцены пока ждали впереди) и спортивными тренировками. Вот, кстати, со спортом в Хогвартсе было хуже всего. Кто бы мог подумать, что в наше время еще существует какая-то школа, тем более такая огромная, где нет обычного спортивного зала.       Но зал – это дело наживное, а вот сама атмосфера Хогвартса была уникальной. Гарольд уже не в первый раз ловил себя на мысли о том, что было бы просто идеально снять здесь кино. Ведь где еще найдешь такие потрясающие декорации? Конечно, пока это были просто мечты, но Гарри знал, если уж он решит за что-то серьезно взяться, то доведет дело до конца и добьется поставленной цели, какой бы невероятной она не была.       Так как побыть одному в Слизеринских подземельях не представлялось возможным (его популярность росла с каждым часом), то мальчик решил найти себе для занятий какой-нибудь пустой класс. А найдя, Гарольд первым делом принялся за проработку достаточно трудных мест сценария. Ему все никак не давалась финальная речь Дракулы. Ни один сторонний наблюдатель не заметил бы фальши, но сам актер не мог успокоиться, пока не будет уверен, что довел речь до совершенства.       В конце речи были слова: «Так падите ниц, жалкие рабы, и уверуйте, что я хозяин этой ночи во веки веков, пока мертвое солнце не воскреснет!». Гарольд повторял их на разные лады, крутил и так и эдак, но все никак не мог подобрать нужной интонации. Возможно, разумно было бы отдохнуть, отложить репетицию на завтра, чтобы с новыми силами пойти на приступ текста. Но Гарри словно зациклило. Он чувствовал, что сможет просидеть тут до поздней ночи или даже до следующего утра, но пока не найдет нужный тон, он отсюда не уйдет!       За окнами темнело. Кажется, о занятиях спортом сегодня можно забыть. И о домашнем задании, впрочем, тоже. Мальчик без устали мерил шагами класс, иногда он останавливался и в порыве вдохновения наизусть зачитывал злополучную речь. Но все было не то. В конце концов, не осталось ни капли вдохновения. И силы тоже покинули его. От постоянного хождения туда-сюда замутило.       Гарольд сел за парту и обхватил голову руками. Глаза резало то ли от усталости, то ли от неяркого света свечей, висевших под потолком. Класс вокруг заходил ходуном и мальчик подумал, что его сейчас точно стошнит. Непривычно заныли десны, да так, что пришлось выплюнуть бутафорские клыки. Сумбурные мысли побежали наперегонки и внутренний голос в голове разделился на два: Гарри и Макса; они говорили одновременно и будто даже отдельно от самого Гарольда, который на миг стал каким-то третьим наблюдателем – чужим в собственной голове. Так хреново он себя еще никогда не чувствовал.       Потом голоса в голове вновь слились в один. В один мощный голос, исполненный силы. Голос настоящего Дракулы.       Гарри не знал что происходит, но тут же понял, что нашел не только нужную интонацию, но и нечто большее. Он постиг Дракулу. Внутри него этот персонаж воплотился по-настоящему. Никогда раньше, даже в бытие свое Максом, он не ощущал такого головокружительного погружения в образ. Наконец-то Гарольд мог действительно стать самим графом Дракулой. Достаточно было позволить этому голосу, поселившемуся внутри, выйти наружу, позволить ему вести себя, полностью передать управление. Гарри, робея поначалу и дрожа от предвкушения, так и сделал.       И голос Дракулы вырвался в мир.       – Падите ниц...       Это было волшебно! Весь мир вокруг стал другим. Охваченный сверхъестественным приливом сил, и ведомый чем-то, захватившем его сознание, Гарольд носился по вечернему Хогвартсу, как тень, задувая факелы на стенах и пугая прогуливающихся учеников. Никто из них его не видел, но все они ощущали, как какая-то жуть на секунду сковывает сознание и овевает могильным холодом, пролетая мимо. Гарольд, или лучше сказать, Дракула чувствовал их липкий страх. Он был неприятным и даже отталкивающим, но таким вкусным, стоит только распробовать...       Дракула не шел и не бежал, он летел, бесплотный дух, но такой вещественный. Он струился эманацией свободы на потоках людских чувств. Как луч света или луч неведомой тьмы, радиосигнал преисподней, он сам был просто чувством, одним из тех, что витали вокруг. Позже он научился различать их оттенки или вспомнил как делал это в незапамятные времена. Непередаваемые ощущения!       Насладившись силой свободы вне оков материальности, Дракула замедлил свое стремительное движение и вновь вернулся в измерение более человеческое. Он все так же оставался невидим, но больше не улавливал мощных потоков человеческих чувств. Остались лишь отголоски и жалкие обрывки, но и этого с лихвой хватало, чтобы понять каждого проходящего мимо.       «Все. Пора возвращаться», – подумал Гарольд и эта мысль вернула его назад, прогнав Дракулу с места главнокомандующего его головы. Признаться, мальчик был здорово напуган. Произошедшее потрясло самые основы его существа и он боялся, что может потерять управление окончательно, остаться навсегда лишь призрачной тенью в голове у великого Дракулы.       Гарри, почти без сил, рухнул на пол полутемного коридора. Хорошо, что поблизости никого не было. Дрожащими руками он ощупал зубы – у него возникло жуткое подозрение, что там выросли клыки. Но нет, зубы как зубы. И вообще все вроде было нормально, вот только после пережитого он все никак не мог отдышаться.       Он не знал сколько просидел там, на холодном полу, в каком-то странном оцепенении, без мыслей и без чувств, но очнулся он от голоса Дафны. Она сидела рядом на корточках и что-то встревоженно говорила.       – Гарольд! Гарольд! Ты меня слышишь?       Он слышал, но ответить почему-то не мог.       В чувство его привела очень болезненная пощечина.       – Черт! Зачем так бить? – возмутился Гарри.       – Извини, – Дафна ни капли не смутилась. – Но на слова ты не реагировал. Встать сможешь?       – Постараюсь.       Ноги слушались плохо. После нематериальности Дракулы привычное тело казалось громоздким и чужим.       – Что с тобой случилось? Ты болен?       – Нет, просто небольшое перенапряжение на репетиции. Актерство – это тоже магия, требующая больших затрат энергии.       Гарольду понравилось, как у него получилось сформулировать происходящее. Он вроде как и рассказал всю правду и намекнул на свою тайну, но не выдал ничего существенного. Вот она простота и гениальность расплывчатых ответов!       Дафна серьезно кивнула, но по ее виду было не понятно, как она восприняла услышанное и восприняла ли вообще.       – Может, отвести тебя в больничное крыло?       – Нет, я в порядке. Сейчас расхожусь.       Так и произошло. Уже вскоре Гарри понял, что силы к нему возвращаются и смог дальше пойти самостоятельно.       – А знаешь, я ведь пошла специально тебя искать. – Они медленно брели в сторону подземелий. – Не знаю в чем было дело, но я ощутила тревогу. Странно, да?       – Да, – согласился Гарри. – Спасибо. Если бы не ты, я бы, может, так и просидел бы в этом трансе до утра.       Они немного помолчали, а потом Дафна вдруг сказала:       – Ты очень необычный. Иногда мне кажется, что ты гораздо старше всех остальных. Конечно, это смешно. Что я такого могла заметить за два дня, скажешь ты и будешь прав. Но... ты точно не ребенок, не одиннадцатилетний мальчик.       – Мне тоже иногда так кажется... – ответил Гарри. – Но ты тоже необычная. И тоже не тянешь на одиннадцатилетнюю девочку. А вообще-то, знаешь, на самом деле...       Но договорить он не успел. Они уже подходили к гостиной Слизерина, когда к нему подскочила Пэнси и с визгом собралась затащить внутрь. К счастью, его спас от этой девчонки с лицом мопса, проходящий мимо, профессор Снейп.       – Мистер Николс, мне необходимо переговорить с вами в моем кабинете.       – С радостью, сэр! – воскликнул Гарри, освобождаясь из объятий Паркинсон.       Дафна только усмехнулась, глядя на это, и махнула Гарри рукой, уводя Пэнси в гостиную.       В кабинете Снейпа можно было бы запросто снять фильм ужасов, настолько все вокруг выглядело жутко. Гарри еще не был на уроке зельев, поэтому не знал, что класс выглядит еще более атмосферно. Если бы это была не школа магии, то Гарольд бы точно подумал, что хозяин кабинета маньяк. Но так как Снейп был волшебником, мальчик не стал делать преждевременных выводов, в волшебниках-то он пока совсем не разбирался.       – Случилось так, что сегодня я обедал с вашим отцом, мистер Николс. Или мне лучше называть вас мистер Поттер?       Гарри вздрогнул.       – Да, Финн мой давний друг. Он поведал мне вашу историю. Хочу, чтобы вы знали, на меня можно положиться. Ваш отец передал вам это, – Снейп протянул толстый конверт. – Вы же понимаете, что почта в Хогвартсе – не самое надежное средство связи. Так что если захотите написать о чем-то важном, лучше передавать все через меня.       Гарольд кивнул.       – Хорошо, идите.       Уже в спальне, задвинув полог кровати, мальчик вскрыл конверт. Внутри оказалось письмо от Финна и небольшая потрепанная книжечка. В письме Финн рекомендовал Снейпа, писал, что ему можно доверять и что он их единственный противовес Дамблдору в Хогвартсе. Потом рассказывал о монтаже уже отснятых сцен и пытался предугадать кассовые сборы. В общем, ничего особо важного. В самом конце он хвалил Гарри за идею создать актерский кружок.       Гарольд взялся за книжечку, прилагавшуюся к письму. Эта небольшая брошюра была написана Финном много лет назад. Издана она была тиражом всего в несколько сотен экземпляров и рассказывала о магической истории театрального искусства. Как оказалось в мире волшебников не только существовал театр, но и именно у них его переняли магглы. Большинство известных театральных деятелей были магами: почти все древнегреческие актеры и авторы, Шекспир и даже великий Станиславский. Но среди волшебников театр, к сожалению, выродился. Тому виной была малочисленность сообщества и опустошительные распри из-за чистоты крови. Так или иначе, но все последние поколения волшебники, желающие себя проявить в этом искусстве вынуждены были уходить в мир магглов, как и сам Финн. А между тем, забытыми остаются самые эзотерические аспекты театра и актерского мастерства, это занятие не просто развлечение, но и утерянная чародейская практика, ключ к высшим ступеням волшебства.       «Это точно», – подумал Гарри, вспомнив то, что с ним сегодня случилось. Книжка ему, в целом, понравилась, но она была совсем короткой, а ему хотелось поподробнее узнать про «забытое магическое искусство».       «Что ж, будем заново открывать его на своем опыте», – и с этой мыслью мальчик уснул.