сумрак лесов

синий хлопок небес, белый шелк тополей — я искал себя в каждом оттенке травы, и в изъеденной плугом горбатой земле, и в холодных оврагах. но был я живым даже меньше, чем камень в изгибе ручья, и прозрачней, чем тень на вершине холма. меня тысячу лет несла морем ладья, и скрывал от людей чародейский туман. я был рыцарем, магом, великим творцом: сотню жизней спасти мог, а тысячи — сжечь. и когда меня свергли, терновым венцом наградили чело, в руки сломанный меч положили и бросили плыть по реке, пока солнце и звезды глодали мой прах. и я стал — только тенью, обманом, никем. я не ведаю боли, не делаю зла, но внутри что-то жжется и ноет на дождь, мои ноги и плечи покрыты травой. в отражении — монстр. куда не пойдешь, из груди только рвется пронзительный вой. я шепчу себе: «ты человек, а не зверь, эти когти и зубы — искусный обман». но шатаются кости и тянут наверх все дурное и злое. клубится туман над болотом и прячет меня от людей, но кто сунется ближе — тому не уйти. я искал себя в бархате летних полей, и топтался в подлеске, глаза опустив, но нашел только в смерти холодный покой. серый штапель луны и тафты бурый след — я касаюсь над сердцем когтистой рукой и шепчу: «попытайся хоть ты уцелеть». припадаю к земле своей тысячей ран, и сверкает иголками леса парча. когда люди придут собирать здесь шафран, то найдут мой венец да обломок меча.