сумрак лесов

Говорили ей – не люби господ. Шевелила топь голубая гладь. Но ее глаза, как горчичный мед, и струится вдоль золотая прядь. И смеется звон колокольных губ, и танцует ночь за ее спиной. И рыдает тот, кто уже не люб. И смеется тот, кто тому виной. Пахнет лесом топь, древесной смолой. Как такую брать, да не взять с собой? Обернется дом навсегда скалой. Где ее везут, не шумит прибой, не растет ковыль, не поют дожди. Красота ее обернулась тьмой, и блестит клеймо на ее груди. А она все шепчет: любимый, мой… На лице теперь посеревший мел, а в глазах тоска, но не сладкий мед. И смеется тот, кто любил и грел, Кто всегда поддержит и все поймет. Говорили ей – если что, тони. Шевелила топь золотая пыль. Но слова ее, словно песни нимф… Вдоль волос ее прорастает гниль, и чума бредет от руки к руке, и целует в лоб серафим огня. Ей давно плевать, для кого и с кем, Только вспомнить, где ее милый князь. Догорает день, пахнет дымом ночь. И тускнеет скорбь – серебристый нимб. Говорили ей – ты же наша дочь! Так убей его, а потом – тони. 21.09.2014