Этот холод можно потерпеть

Треск газовой конфорки прозвучал резко, ударив по ушам, вырывая из сладкого полусна. Парень, с ног до головы закутанный в одеяло, нехотя приоткрыл глаза, прищурившись от наглых лучей солнца, которые так и рвались сквозь неприкрытое шторами окно. Он знал, что эти лучи - фальшь. Зимнее солнце, оно ведь не греет, а лишь на миг дарит подобный самообман. - Ненавижу холод, - недовольно проворчал он, становясь голыми ступнями на холодный пол, устремляясь к источнику назойливого шума. Сэхун не любил этот звук и сам давно бы уже избавился от старой плиты, которую он часто называл хламом. Не вслух, правда, а про себя. Ведь сказать подобное означало бы обидеть человека, которому эта вещь дорога. - Опять ты возишься с ней. Брось, она все равно не будет работать. - А вот и будет! - поспешно прозвучал ответ с ноткой возмущения в голосе. Растянутый свитер, явно не по размеру, болтался на хрупкой фигуре молодого человека, оголяя участки шеи и ключиц. У и без того замерзшего Сэхуна бежали мурашки от самого их, на первый взгляд, холодного вида. - Исин! Пока ты сделаешь нам кофе, я успею сбегать за ним к соседям. - Не капризничай. И, как по мановению волшебной палочки, в тот же миг вспыхнул голубой огонь, а на лице Сина разлилась довольная улыбка. - Вот видишь, надо было всего лишь приложить немного усилий. - А не проще ли купить новую, ну или электрочайник, на худой конец? В ответ Исин лишь в очередной раз улыбнулся. Он не брал близко к сердцу подобные слова. Все, что было связано с его бабушкой, в том числе и эта старенькая плита, грело ему сердце... После ее смерти, три года назад, он стал жить в ее доме. Здесь все напоминало о детстве: высокие потолки, когда-то казавшиеся недосягаемыми; большие окна, сквозь которые будто открывался целый мир; деревянный, слегка потресканный пол, где виднелись следы его детских шалостей. Даже запах по-прежнему тот же, по-прежнему родной. Но больше всего он любил большой рояль, тоже не отличавшийся новизной от всего, что находилось в доме. Горячо любимый инструмент стоял в просторной гостиной. Пара мягких диванов, оббитых бежевым шениллом; молочного цвета обои с легким цветочным орнаментом; множество маленьких светильников с золотистой окантовкой; деревянные, насыщенно темные шкаф с посудой и стол, за которым явно давно никто не садился обедать. На таком же темном деревянном полу красовался светлый ковер, по центру стоял рояль. Еще совсем крохой Исин карабкался на стул и тянулся маленькими пальчиками к черно-белым клавишам. Так неумело, но с таким интересом он перебирал по ним, создавая причудливые мелодии, которые, пожалуй, лишь бабушке были понятны и по-своему милы. Она учила внука играть, прививая ему любовь к музыке, а также наполняя его сердце добротой, будто делясь своей. Син часто скучал по ней. Сэхун знал об этом и никогда не мешал парню, когда тот в очередной раз задумывался о чем-то. В такие моменты он часто писал музыку, не замечая ничего вокруг. Именно в такие моменты он выглядел настолько загадочно, что Сэ ничего не оставалось, как наблюдать со стороны, открывая для себя в нем все новые грани. Уже месяц как они разделяли на двоих маленький мир, который не выходил за пределы стен этого дома. Мир, где каждый день был наполнен нежностью, спокойствием, красивой музыкой и пробирающим до мурашек холодом. Исин был прав, когда говорил, что это необычный дом. В его стенах будто стирались все границы, а время текло в своем, неопределенном ритме. Сэхун часто не понимал, какая сейчас пора суток и, тем более, какой сегодня день. Адекватного человека такая потеря реальности пугала бы, но, наверное, адекватность в данном случае упоминать было смешно. Парень не являлся домой с тех самых пор, как встретил Исина. Эта встреча не могла быть случайной. В любом случае, ему так хотелось думать. Это было впервые, когда все решил один взгляд. Только взгляда было достаточно, чтоб понять, насколько сильно тянет к человеку. Чем он такой особенный? Есть в этом брюнете невысокого роста что-то такое, что заставляет ему верить, верить в искренность его слов и теплоту улыбки. Его забота и безграничная нежность, на которую хочется отвечать тем же. Рядом с ним Сэхуну было спокойно. Это размеренное чувство спокойствия захватывало его полностью и, как наркотик, въедалось в сознание. Он с интересом наблюдал за тем, как живет пианист. Так просто, без лишних забот и обязательств, с улыбкой встречая каждый день. Только этому уже стоило поучиться у смешного и слегка наивного парня. Сэхуна уже не так сильно смущал вечный холод, которого он так не переносит. Он уже привык просыпаться, ощущая при вдохе легкое пощипывание в носу, и подолгу нежиться в теплой постели. Син, который просыпался ощутимо раньше, бродил по коридору, шлепая пятками и что-то напевая себе под нос. Потом спешил на кухню, где заваривал свой любимый кофе. Когда запах ароматного напитка доносился и на второй этаж, Сэхун знал, что где-то сейчас должна заиграть мелодия. Каждый звук старенького рояля отдавался небольшим эхом, окутывая стены и уносясь куда-то наверх. - Айщ! Как же холодно… - стал он на привычно прохладный пол. - Ненавижу холод. Блондин старался не обращать внимания на свои ощущения, он спешил открыть дверь. Сегодня Исин давал урок музыки еще одному юному дарованию. Дети всегда тянулись к добродушному парню. Исин не отказывал в помощи тем, кто хотел познать волшебство музыки, и принимал за честь быть учителем. Сэхун никогда не интересовался приготовлением пищи, но теперь готовить вместе стало его любимым занятием. Наблюдая за тем, как забавно Син копошится в пакетах, доставая овощи, специи и лоток с нарезанной говядиной, Сэ стал рядом и принялся мыть листья салата. Отвлекаясь, он смотрел, как нежные пальцы хватают раз за разом новый кусочек, ложа его на раскаленный метал. В воздухе разлился вкусный запах. Внезапно что-то пошло не так, Исин вскрикнул, отвернувшись. - Что случилось?! - Ничего страшного… Сэхун мигом подошел вплотную, выхватив зажатый кулак. Разжав пальцы, он увидел красную блестящую полоску на двух из них. - Глупый, что же ты не смотришь, куда пальцы суешь, - парень поднес ладонь Исина к губам и нежно поцеловал обожженную кожу. - Мы должны беречь эти пальчики. Они творят прекрасную музыку. Сэхун почувствовал под губами пульсирующий жар, а на лице напротив заметил слегка прикушенную губу, что выдавала боль. Он не признается, но это и не нужно. За время, что они вместе, Сэ научился хорошо понимать своего любимого пианиста. Все оставшееся мясо он дожарил сам. Пообедав, пара направилась в единственную комнату, что была теплее остальных. В уютной спальне, где находился камин, было тепло не только от огня, что вспыхивал с легким потрескиванием. Тепло исходило от объятий, от нежных поцелуев, от дыхания, что обжигает светлую кожу. Под широким одеялом, казалось, можно спрятаться от всего мира. От всех проблем. Как же хорошо и спокойно в этом полном смысла молчании… А холод? Этот холод можно потерпеть.