I think that I might break

– Полагаю, – громко начинает Артур недовольным тоном, – что я определенно самый снисходительный король, который когда-либо украшал эти земли своим присутствием. Мерлин устал. Мерлин очень устал. Просто непередаваемо. Он почти уверен, что, несмотря на плащ, который был на нем надет (и кучу предположительно теплых одеял, в которые он завернулся по шею), он просидел весь вчерашний день у камина, бешено стуча зубами, и всё ещё чувствовал, что не до конца оттаял. Мерлин по-настоящему устал. Его вынудили заглянуть в будущее, и, насколько бы вероятным оно ни было, оно оказалось таким ужасным, что две трети его энергии всё ещё уходит на то, чтобы запихнуть это знание как можно дальше, в темноту, в недосягаемость, связать его самыми прочными и надежными веревками, которые только известны человеку. Пропитать его ядом. И сжечь. И снова сжечь. Не вспоминать этот отчаянно пустой взгляд. Навсегда ослепшие голубые глаза. Огненно-красные небеса. Кровь. Не вспоминать всех этих безвольно раскинутых рук и ног, отвратительно безжизненных тел. Навечно безжизненных. Но это трудно игнорировать. В некотором роде невозможно. Мерлин со вздохом берет в руки Экскалибур. Переворачивает в ладони: туда-сюда. Видит пятна грязи, засохшей крови. Заставляет желудок и челюсти разжаться и осторожно оборачивает пальцы вокруг лезвия: не слишком крепко, как бы того ни хотелось в попытке скрыть их дрожь. – Нет, – чересчур громко продолжает Артур, – полагаю, даже во всех пяти королевствах. Мерлин поднимает тряпицу и принимается полировать, игнорируя неожиданное присутствие сбоку, колено, задевающее его собственное. Мерлин не обращает внимания на остроту лезвия, вместо этого он обводит глазами большую комнату: холодное пустое пространство, посреди которого они вдвоем – сидят на ступеньке, и Артур прижимается к его боку. Мерлин почти улыбается. Если бы только он не был таким уставшим, не до конца оттаявшим, ужасно напуганным и раздраженным. Так что он только вяло ворчит, зарабатывая себе этим шутливый тычок под ребра. – Ну ладно, ладно. – Он откладывает меч и притворно потирает бок. Гораздо легче подыграть Артуру, когда ему того хочется. – И почему же? – Потому что я терплю тебя. Мерлин в самом деле не в настроении. Он все еще чувствует себя совершенно замерзшим. Учитывая, что он слишком долго пробыл в Замерзших Землях. – Ха-ха, сир, – бесстрастно отвечает он, снова берясь за свою рваную полировочную тряпку, которой пользуется уже не первый год (она у него всё равно лишь для виду). – Ну, в самом деле, – продолжает Артур, и тон его меняется с дразнящего на озабоченный, – что случилось? Ты сегодня… так сказать… ещё стервознее, чем обычно. – Стервознее? – Ну ладно, возможно нет… – Стервознее чем обычно? – На лице Мерлина появляется выражение абсолютного, искреннего неверия. – Ну… откровенно говоря… да! Мерлин замолкает, задумываясь. Кажется, он понимает, о чем Артур. Мерлин в последнее время был довольно раздражительным, даже до того, как они выехали на поиски. А с тех пор он определенно чересчур тихий: возможно, по убедительной причине, но Артур ведь о ней не знает. Зачем ему? – Извини, – в конце концов говорит Мерлин, слишком истощенный, чтобы спорить. Артур раздражающе терпелив и в ответ лишь вздыхает, глядя на Мерлина пытливыми голубыми глазами, словно на потерянного, испуганного ребенка. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне, отчего так расстроен, – мягко говорит он. – Слушай, я постараюсь не… – Пожалуйста, – обрывает Артур, не давая Мерлину закончить: ободряющий и добрый. До последнего волоска король, который научился сиять, несмотря на грязь на руках и синяки под глазами; человек, которого Мерлин привык обожать до отчаяния. – Расскажи, – подначивает Артур, подталкивая его коленом. Мерлин думает, что попытка не пытка. – Всё дело в этом… в этом видении. Помнишь, я упоминал? В той деревне? Я… Артур – что неудивительно – закатывает глаза. – По-моему, я просил тебя выкинуть его из головы. Мерлин сдается. На самом деле Артуру ведь необязательно знать. Мерлин уверен, что, как бы он ни пытался, всегда останется душевная боль, от которой он не в силах защитить Артура, которую тот все ещё скрывает ото всех, в том числе и от него. Мерлин может только хранить то, что осталось от сердца Артура, позаботиться, чтобы было чему чувствовать и чему разбиваться. – Да, я знаю, – говорит он. Он это сделает. Он справится один, как справлялся прежде – много разрывающих душу лет подряд. Лет, которые подарили ему право на одну-единственную просьбу. – Только… Окажи мне услугу. Пообещай мне одну вещь, ладно? Наверное, стоит дважды подумать, прежде чем заявлять подобное королю Камелота, но Мерлина никогда раньше не волновали формальности, и сейчас не станут. Артур вскидывает бровь, коротко кивая. Продолжай. – Никогда не умирай, – говорит Мерлин. Глаза Артура чуть распахиваются, а уголки губ слегка изгибаются, словно он вот-вот засмеется. Однако он быстро берет себя в руки и вместо этого спокойно удерживает взгляд Мерлина. – Я не могу этого обещать. – Твёрдый и терпеливый ответ. Мерлин пытается улыбнуться, чтобы Артур не счел его совсем уж сумасшедшим. Но это трудно, и Мерлин понимает, что не в состоянии скрыть, насколько этот разговор для него серьезен. – Тогда обещай, что подождешь? Хотя бы позволишь мне уйти первым? Молчание длится целых – Мерлин считает – шесть ударов сердца. – Я думаю… – начинает Артур, и Мерлин даже не знает, как расшифровать взгляд, которым он на него смотрит. – Мерлин, я думаю, больше шансов, что я буду жить вечно, чем стану смотреть, как ты умираешь. – Это… – «бессмысленно», хочет сказать Мерлин. Но, кажется, глаза уже начинает щипать, так что он сглатывает и произносит: – Тогда нам обоим придется жить вечно. Артур улыбается: слабой, грустной улыбкой, словно знает, что всё это понарошку, но хочет схватить деревянные мечи и безразмерные плащи и сыграть. – Полагаю, так и есть. – Или, – Мерлин продолжает нести, что в голову взбредет, впрочем, как обычно. – Или мы могли бы умереть в один момент. Артур хмурит брови. – Мне больше по душе первый вариант. – Значит, решено, – торжественно провозглашает Мерлин на всю комнату, выпрямляясь и вымучивая дразнящую улыбку. – Король и его слуга никогда не умрут. – Он поворачивается к Артуру: – Ваше Величество соблаговолит издать это в виде закона? Артур смотрит на него. Смотрит и смотрит, и наигранная несерьезность ситуации полностью исчезает. Он смотрит Мерлину в глаза (у Артура они яркие, какими всегда и были, но в них сквозит опустошающая грусть и сожаление, над которыми Мерлину лучше не задумываться) и мягко говорит, с крохотной, унылой улыбкой: – Мерлин и Артур никогда не умрут. Мерлин слегка потрясён искренностью в его голосе: может, это ему стоит задуматься о рассудке Артура? Но он не считает его сумасшедшим. Мерлин понимает. Правда понимает. Он храбро берет одну из ладоней Артура и теребит своими: без причины, просто ради прикосновения, потому что неделя была долгой, и у Мерлина чувство, что им обоим это нужно. Он поглаживает пальцем костяшки Артура, вертит кольцо на указательном пальце, трет на большом… Мерлин не знает, сколько это продолжается: просто впитывает тепло, пока не кивает самому себе, удовлетворенный. Артур откашливается, и, когда Мерлин поднимает на него взгляд, глаза у него распахнутые, а лицо покраснело. Он выглядит таким странно пораженным, что Мерлин едва не извиняется. Едва… пока Артур не засовывает руку в карман, не вытаскивает оттуда свежую, крахмально-белую тряпочку и не вкладывает её Мерлину в ладонь. Артур не смотрит ему в глаза, но задерживает руку на ткани, поглаживает пальцами запястье Мерлина. Касание почти не чувствуется: пальцы порхают поверх вен, пока Мерлин не понимает, что Артур нащупывает пульс. Когда кончики пальцев его находят, Артур чуть прижимает их, и Мерлин видит на его лице непривычную сосредоточенность. Пальцы всё ещё едва касаются, но Мерлин считает, что никогда в жизни ещё не чувствовал ничего так ясно, так полностью. Артур сглатывает, убирает руку и коротко кивает сам себе, очевидно, довольный тем, что Мерлин подчиняется закону, который они только что издали. – Просто проверял, – шепчет он и улыбается – так робко и отчаянно, что у Мерлина перехватывает дыхание, настолько говорящий у него взгляд. Пока Мерлин продолжает нелепо таращиться на него, Артур берет Экскалибур с пола, куда Мерлин его положил, и вкладывает ему в руку. А затем, не сказав больше ни слова, выходит из комнаты – так тихо, как Мерлин никогда не замечал за ним раньше.