Miserére

Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortális, miserére nobis, Miserére nobis. Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortális, miserére, Miserére nobis. Облезлый коридор маггловской гостиницы, полуоткрытая дверь в ТОТ номер. Осторожно вхожу. Звук льющейся воды доносится из ванной комнаты. Чуткий нос улавливает и примечает (чертова привычка прошлого, но надо отдать ей должное: без способности видеть каждую деталь я давно бы составил компанию Мародерам и Золотой троице) десятки запахов. Аромат дорогого мужского парфюма (дьявол, даже в этих трущобах мальчишка не желает снимать маску аристократа), огневиски, застарелого грязного белья, мышиного помета, затхлого запаха блевотины и пыли. Тревога нарастает с каждым шагом по обшарпанному паркету. Неестественно тихо для жилого помещения. Шаг. Еще шаг по направлению к ванной. Тело словно прорезает застывший раскаленный воздух. Рывком отрываю дверь. Черт. В ноздри ударяет тяжелый металлический запах крови и... смерти? Бегло пробегаю глазами по помещению. На полу аккуратно сложены вещи (о эта Малфоевская щепетильность!), запотевшее, с трещиной посередине, зеркало и... ванная. Полная крови ванная, с алыми подтеками и уже льющимися через край розоватыми струями. Вот и разгадана причина плещущего звука, не так ли? Мальчишка внутри. Лежит обнаженный, запрокинув голову за край и свесив правую руку, видимо, ранее сжимавшую бритву. Бритва теперь валяется на кафеле возле ржавой ножки, рядом стоят две пустые бутылки старого Огденского. Мальчик ужасен в своей мертвой красоте: бледная кожа, гранатовая мантия будто любовно обволакивает тело, спокойное лицо, тонкие синие губы, острый кадык. Юный кардинал, теперь ты служишь мессы для своей матери. Взгляд приковывает левая рука. От запястья до локтя по внутренней стороне тянется рваная линия. Будто издалека слышу свой судорожный вздох: «Мой мальчик...». Ноги подгибаются, медленно, словно во сне, падаю на мокрую плитку рядом с ванной. Бутылки со звоном катятся в стороны. Протягиваю ладонь, осторожно провожу по синим губам, подбородку. Палец вырисовывает влажную линию на коже. Вглядываюсь в лицо. Сын своего отца, истинный Малфой: пшеничные брови, тонкий прямой нос и чуть вздернутая в вечном презрении верхняя губа. Сердце нехорошо екнуло - на мгновение показалось, что слипшиеся ресницы дрогнули. В голове проносится шальная мысль: «Неужели?...» Второго шанса нет. Харон никогда не повернет лодку назад, никогда путнику не ступить на прежний берег. Если мальчик жив... Рывком поднимаюсь с колен, закатываю рукава мантии, кляня себя за сентиментальность и халатность, за которую шесть лет назад расплачивался бы жизнью. Да и сейчас расплачиваюсь. Чужой. Надо было прощупать пульс, а не стенать возле тела, как банши, старый дурак! Прикладываю пальцы к жилке на мраморной шее. Напряженно пытаюсь ощутить живительные толчки. Секунда. Вторая. Время течет непростительно медленно. Дышать в жаркой комнате становится невыносимо, в ушах молотом стучит кровь, перед глазами потемнело от напряжения... Да!... Почти кричу от облегчения, когда подушечками пальцев ощущаю слабое, едва заметное вибрирование под тонкой кожей. Руки помнят, что делать. Убираю воду взмахом палочки, левитирую тело на скользкий пол. Какое необычное déjà vu - год убийства старика, разгромленный туалет и окровавленный Драко на холодном камне. Поттер сам не знал, что творил. Впрочем, как всегда. Механически провожу над порезанной рукой палочкой, бормочу исцеляющие. Содрогаюсь при мысли, что еще бы немного - и …О, Мерлин, какой же он худой!... *** ...Дощатый помост обит изумрудным бархатом. Вокруг импровизированной сцены - безмолвствующая толпа. Все взгляды устремлены на дюжину связанных людей в лохмотьях, которых четверо Упивающихся с улюлюканьем и гоготом загоняют на парапет. Среди узников - маленькая девочка лет пяти со спутанными каштановыми волосами. Не устояв на ногах после очередного тычка палача, она падает на пыльную землю. В ту же секунду к ней тянется сильная рука в тяжелой перчатке, хватает за волосы и рывком поднимает в воздух под одобрительный смех. Пространство оглашает крик, больше похожий на вой раненого звереныша. Рука швыряет девочку об парапет, она ударяется о деревянную стену и больше не шевелится. Остальных заключенных расставляют в ряд на помосте. Мужчин, женщин, трех стариков. Полукровок, неугодных Темному Лорду. Палачи встают напротив, так, чтобы зрители могли насладиться всей прелестью предстоящего зрелища. Синхронно поднимаются четыре руки с четырьмя палочками. Очередная показательная казнь началась. *** ...«Ты?!..» - благодарность за спасение из уст Малфоя-младшего звучит именно так. Вы ожидали большего? Четырежды ха-ха в Ваше самоуверенное лицо. Даже если эти потомки благородных кровей будут тонуть в драконьем дерьме, при попытке спасти их они отплывут подальше, если Ваша славная родословная не насчитывает более пяти поколений чистокровных отпрысков. Продолжаю игнорировать источающего презрение Малфоя и перевязываю руку. Бросаю взгляд на бледное лицо. Какая гамма чувств. Гнев, растерянность, негодование, скорбь и ...страх? Усмехаюсь. Бесчувственное чудовище, позволившее Упивающимся вырезать больше половины Хогвартса, собственноручно открывшее им путь в Преисподнюю и закрывшее себе путь на Небеса. Безмолвный спутник Лорда, с чьего молчаливого согласия под пытками умирали те, кто доверял ему жизни своих детей. Вот кто стоит сейчас возле облезлого дивана рядом с сыном того, за кем уже полгода ведется ожесточенная охота.