Гори, но не сжигай

И если ты вдруг начал что-то понимать И от прозрений захотелось заорать Давай, кричи! Но тебя могут не понять - Никто из них не хочет ничего менять... Люмен Который год меня не покидает это ноющее состояние двойственности? Я знаю, что не должен приходить сюда – ради себя, ради тебя, особенно теперь – ради и Киришимы тоже. Но я не могу не приходить. Не могу не заявиться поздней ночью с горой продуктов, - а иногда и с Соратой на руках, - не готовить с тобой, не сидеть на полу, не говорить о жизни за стаканом градусного, не курить на маленьком балконе с видом на ночной город. Нет, я не пытаюсь вернуть что-либо, мне не пятнадцать, чтобы сопли по стенкам размазывать. Я уже сдвинулся с мертвой точки, длящейся непозволительно много лет. Вернее, меня насильно сдвинули с нее. А еще точнее – закинули на плечо и унесли с собой. Больно каждый раз видеть реакцию Киришимы на мои визиты к тебе. - Уже домой? Даже не поужинаешь? Хие ждала сегодняшнего вечера, - черт, ведь знает мои болевые точки. И когда только успел? - Нет, я… Навещу Масамунэ. Больно, но ему еще больнее. В домашней мешковатой одежде, уютный и хрупкий в ней, со жгучей обидой во взгляде – чтобы не пойти на попятную, быстро целую в щеку и выбегаю на лестничную клетку. Прости. Но мне это нужно. По привычке накупаю еды, выпивки и немного лекарств в комбини около твоего дома. Все как обычно, просто я твой лучший друг и эгоистично хочу всю ночь не спать, чтобы тебе не было одиноко. Или мне? Лучший друг… Будто клеймо на лбу. - Йокодзава? Я же говорил, не надо приходить…, - поглядите на него: уже с пивом в руке, да в одну кассу – вот где этот мелкий?! Чувствую, как гадкое раздражение вновь расцветает в груди, едко горчит и разъедает. Твои волосы растрепаны сильней, чем обычно, любимая растянутая черная водолазка, очков нет, сонные глаза, тонкие пальцы держат жестяную банку, и от тебя сильно пахнет шампунем и сигаретным дымом. - И слушать ничего не желаю, - делаю шаг в квартиру, как вдруг твоя рука твердо останавливает меня, упираясь в грудь. Не понял. – Прекрати, Масамунэ… Отводишь взгляд и неестественно хриплым голосом произносишь: - Он здесь… Становится так тошно, что хоть вой. Стыдно. Ужасно стыдно. Прям ложись и помирай. Ненависть к себе, к чертовому мальчишке затмевает разум, я понятия не имею, как не впадаю в бессознательную ярость. Сую тебе в руки пакет, который ты едва не роняешь, - почему ты дрожишь? – и чуть не бегу прочь. Не говоришь ни слова, не смотришь на меня. Опять. *** Воздух теплый, вдалеке слышен гул машин, между пальцев тлеет последняя сигарета; надо бы поехать домой – вставать рано, работы полно, да и Хие с Киришимой уже спят; представляю как бы глупо выглядел, вернись я к ним: «Ой, нет, милый, они что-то там трахаются, я подумал, ну нафиг, я лучше у тебя посижу». Черт! Чувствую себя полным идиотом. Угадайте, что происходит на следующий день? Масамунэ приходит в отдел продаж и тащит меня в конференц-зал. Что за дурацкая традиция устраивать разбор полетов в издательстве? И каждый раз в этом помещении. Ты что, забыл, что говорил мне в этом месте в прошлый раз? Скажи, Масамунэ, ты действительно настолько жестокий или все же просто тупой? Вы с этим Онодерой прям нашли друг друга. … я что, так и подумал? Стоишь у окна, смотря на улицу, прячешь глаза за челкой и бликами стекол очков. Молчишь. Собираешься с мыслями? Не я тебя сюда звал – первым заговаривать не буду. Хочешь, чтобы даже сейчас все было с моей подачи? Никогда не устану удивляться, насколько ты пассивен по жизни. Эти мысли вызывают злость к тебе, и сам не замечаю, как вновь поддаюсь твоим правилам. - Если ты хочешь поговоришь насчет вчерашнего – то не стоит, мне не надо было приходить, вот и все, - черт, что я несу?! Это, конечно, так, но можно же было хоть раз не спускать тебе все с рук! Ты тряпка, Такафуми. Тяжело вздыхаешь. Призывая себя к терпению или с сожалением? Хватит, скажи уже, как есть! - Будь с ним мягче, Йокодзава. Ах, вот оно что. - О чем ты? Я и так хвалю его работу, когда она того заслуживает, что я снова сделал не так? - Работа, да. Но Онодера до сих пор весь бледнеет, как только видит тебя – может, ты будешь чуть приветливее? Он уверен, ты жаждешь убить его при первой возможности. Стану я попадать под статью из-за него-то. - Это он сам тебе сказал? Вид у тебя невозможный. Убери этот взгляд, не опускай так плечи и не вздыхай! НЕ ВЗДЫХАЙ, МАТЬ ТВОЮ!! - Йокодзава… Пожалуйста. Ненавижу тебя за это. И Рицу твоего ненавижу. И себя тоже. - Ты понимаешь, что это не очень-то просто? Учитывая, мое отношение к этому человеку столько лет? Не отвечаешь. Уже приблизился ко мне, смотришь жалобными глазами и ластишься, как кот, внушающий исполнить твою прихоть. С ним ты так же себя ведешь? Аррргх, черт с тобой. Подлиза.