Собственность семьи Холмс

      Чай почти остыл и неприятно горчил на языке. В другое время Джон отставил бы его, но сейчас, под пристальным взглядом Майкрофта, требовалось немедленно чем-то занять руки и рот, иначе внезапно вырвавшиеся из-под контроля тайные желания грозили унести бедного доктора туда, откуда возврата точно не будет.       Майкрофт меж тем с каким-то непонятным удовлетворением рассматривал торопливо пьющего Ватсона, отчего тому стало окончательно не по себе и, последний, отвратительно горький глоток попал не в то горло. Холмс старший быстро обошёл отчаянно кашляющего Джона, встал за невысокой спинкой кресла, обхватил запястья доктора своими узкими, сильными, неотличимо схожими с братскими, ладонями и, подняв его руки вверх, скомандовал: — Выдыхайте!       Джон подчинился, и кашель, наконец-то, отступил.       — Плохой чай? — Майкрофт позволил Ватсону опустить руки, но запястья не освободил, напротив, сжал сильнее, поглаживая большими пальцами основания ладоней. Джон почувствовал, как от этих незамысловатых манипуляций резко подскочила температура и предательский румянец разлился по лицу и шее, а сердце, казалось, билось в глотке, стремясь вырваться через неё наружу и положить уже конец мучениям доктора. Ватсон через силу сглотнул, заставляя строптивый орган вернуться в положенное ему природой место и, попытавшись вывернуть свои руки из хватки Холмса, прохрипел: — Гадость редкая. Что Молли туда только намешала?       Майкрофт словно не заметил его попытку освободиться, наклонился к самому уху и прошептал: — Мне кажется, она решила побаловать вас напоследок коллекционным улуном Шерлока, Джон…       Собственное имя, прозвучавшее мягко и раскатисто, с придыханием, окончательно добило Ватсона. Он почувствовал, как сбрендившее тело бесповоротно вышло из-под контроля, отчего в промежности сладко потянуло, и брюки стали до неприличия тесными. Изменения, по-видимому, не укрылись от зоркого взгляда Холмса старшего, он довольно хмыкнул и, прижав запястья Джона к подлокотникам, неожиданно впился жадным поцелуем в незащищённый жёстким офисным воротничком участок шеи. Ватсон дёрнулся, как от удара током, и приглушённо застонал не в силах больше противиться накатившему девятым валом и накрывшему с головой желанию. Майкрофт, решивший, по-видимому, оставить строптивому работнику клеймо, если не на всю жизнь, то на ближайшую неделю точно, посасывал и прикусывал нежную кожу, вызывая новые волны неконтролируемой дрожи и ощущение того, что несчастный член, сдавленный двумя слоями ткани, попросту взорвётся, не вынеся всех этих издевательств и вынужденного игнорирования своим хозяином. Джон в очередной раз попробовал вырваться из железной хватки руководителя компании. Майкрофт, видимо, уже не ждавший на этом этапе сопротивления, от неожиданности прокусил кожу до крови, и это действие послужило своеобразным катализатором, вызвавшим экстренный сброс всех параметров в мозгу Ватсона. Шквальный оргазм со вспышками, яркими пятнами и временной слепотой прокатился по нейронам, сжигая установленные связи и моментально создавая абсолютно новые, и заставил несчастного, наконец-то, отпущенного Майкрофтом Джона просто сползти с любимого кресла на пол.       Через несколько минут сознание все-таки решило перезагрузиться и установить контакт с сумасшедшим телом. Ватсон поднял голову на абсолютно невозмутимого Холмса старшего, чьё лицо витало где-то далеко наверху в сладкой дымке посторгазменного шока.       — Я попрошу мисс Хупер заварить вам другой сорт, Джон, — спокойно произнёс он, и только глаза вспыхнули, как у Врубелевского Демона, репродукцию с которым Джон видел когда-то в детстве и который вспомнился почему-то именно сейчас. Майкрофт еще раз внимательно просканировал Джона, удовлетворённо кивнул сам себе и не оборачиваясь вышел из кабинета, оставив Ватсона в полной прострации.       И только один вопрос, как заезженная пластинка, бился о стенки черепной коробки. Что это, чёрт побери, только что было?!?!