Горячее сердце

У Беззубика холодноватая и гладкая чешуя, странно, что седло, несмотря на толстые и крепкие кожаные ремни, не скользит по ней. Но факт остается фактом: Иккинг с невероятной легкостью удерживается на спине дракона, кажется, не чувствуя особого неудобства. Но это не совсем так: о чешую Беззубика сложно согреться в те ночи, когда друзья отправляются в разведывательные миссии на дальние острова. Даже если дракон прикрывает Иккинга своими большими чёрными крыльями, сквозящий северный ветер умудряется пробираться сквозь такую немудрёную защиту. Но драконы умеют греть, это ни для кого не секрет. Под их чешуей бьётся большое и очень горячее лавовое сердце, к которому Беззубик может прижимать только своего наездника, тем самым согревая его озябшие пальцы и ладони, касающиеся груди дракона. Иккингу нравится, как блестит Беззубик в огненных бликах костра, как он щурит свои огромные глаза с дрожащими зрачками. Он в открытую любуется своим драконом, лениво развалившимся совсем близко к огню. Была бы его воля, лёг бы прямо на кострище, утрамбовывая массивными лапами догорающие дрова, но Иккингу без огня рядом будет холодно ночевать под одной только шкурой яка. Беззубика ужасно огорчает, что Иккинг не воспринимает Его огонь как должное, только слегка посмеиваясь над ним и подбрасывая в костер ещё промерзлых насквозь дров. Хоть он и знает, что будущий вождь Олуха всё равно почувствует пробирающий до костей холод. Беззубик ёрзает на снегу и прячет голову между крыльев. Даже он ощущает, как сквозь чешую царапаются настырные снежинки подступающего бурана. Поэтому, когда Иккинг присоединяется к ним, мягко проводя короткими ногтями по перепонкам крыла, дракон что-то недовольно и обиженно бормочет, ещё сильнее сворачиваясь в комочек, показательно хлестнув юношу по лицу хвостом. Несильно, но ощутимо. — Не будь букой, Беззубик, пусти погреться! — Иккинг снова проводит по крылу друга, но уже подушечками холодных пальцев. Он не знает, чувствует ли дракон этот холод, но надеется, что тот не оставит его в беде. Пальцем проводит по контуру чешуек, даже сейчас не переставая любоваться красотой этого могучего зверя. Тот, в свою очередь, снисходительно бубнит себе под нос что-то одобрительное и, устроившись поудобнее, раскрывает крылья, приглашая друга к себе. Иккинг аккуратно, стараясь не наступить на хрупкое крыло Беззубика, ложится совсем близко к его груди, касаясь кончиком носа мелких чешуек на ней, позволяя дракону привычным жестом притянуть викинга к себе, обнимая того задними лапами в районе колен, а передними — чуть ниже плеч. Юноша ёрзает в поисках удобного положения, наконец, просунув ледяные ладони куда-то в район плечевого сустава крыла, прижимается щекой к теперь постепенно теплеющей, то ли от его дыхания, то ли от сердца дракона, груди. Становится даже жарко; Беззубик теперь не может полностью спрятать голову между крыльев, но пытается согреть хотя бы нос, постоянно задевая им макушку Иккинга, мешает ему спокойно заснуть. Доходит до того, что последний хватает руками дракона за уши, сгибая колени и притягивая голову Беззубика к себе, тем самым помогая тому тоже не замерзнуть, получая в награду довольное урчание где-то в районе собственных плеч. Теперь Иккингу приходится обнять дракона за шею, чтобы прикасающиеся к чешуе ладони не потеряли чувствительность из-за раскаленного тела друга. — Зажаришь же, Беззубик, — юноша почти судорожно выдыхает, неосознанно прижимаясь к такому опасному теплу, чувствуя, как в такт с собственным сердцем бешено колотится и сердце дракона. Тот высовывает кончик языка и аккуратно проводит им по шее Иккинга. — Не дурачься, — потом переходя на краснеющие щеки и губы. Поцелуй дракона странен сам по себе: шершавый язык Беззубика мягко проводит по влажным губам викинга, стараясь не испачкать слюной все остальное; он пытается даже не дышать, пока юноша едва-едва прикасается ладонью к чешуйчатой щеке и так же аккуратно прижимается губами туда, откуда только что был высунут кончик языка дракона. Беззубик, кажется, скоро сменит окраску с черной на рыже-красную от собственной температуры; но ни ему, ни Иккингу до этого нет дела. Юноша, перенимая манеру дракона, старается как можно нежнее лизнуть того в морду; а тот прижимает своего самого единственного и самого дорогого человека к себе до хруста костей, почти игриво проводя языком по его губам. Чувствуя, как где-то в груди рождается самый яркий и самый теплый огонь, согревая, кажется, не только их, но и все вокруг. Беззубик чувствует, как тает под их телами снег.