Дрифт. Один мир на троих.

Примечание: Земля подвергается нашествию гигантских монстров — Кайдзю, появляющихся из разлома в Тихом океане. Для борьбы с ними различные страны мира строят боевых мехов — Егерей (нем. Jäger — охотник); каждой машиной управляют два пилота, соединённые с Егерем и друг с другом нейрокомпьютерной связью (дрифтом).

***

Всё началось с нападения Кайдзю третьего уровня на Гавайи. Хотя нет, не так. Всё началось почти двадцать лет назад, когда первый Кайдзю проник в наш мир из пространственного разлома в Тихом океане. Тот год изменил всё для каждого жителя планеты. Это был кошмар, ужас и ад. Те, кто ещё помнит первые нападения, рассказывают, что у людей даже не было сил хоронить погибших. И многие заброшенные города до сих пор являются братскими могилами. В одном из таких прибрежных городов до сих пор ждут своих похорон Моргенштерны. Из всей семьи в то первое нападение выжил только младший сын — Валентин. Ему было 19, слишком молод, чтобы служить в армии. Он рвался в призывные пункты, умолял командиров пустить его драться, но места в армии ему не нашлось. Зато ему «посчастливилось» оказаться одним из первых пилотов Егеря. Он видел, как умирают от радиации его друзья, как коллеги сходят с ума от невозможности управлять новым оружием. Но он выжил, один из немногих, кому удалось пережить одиночное управление Егерем. А потом в его жизни и сознании появилась Джослин Фрэй. Их первый дрифт был как первый секс, неуклюжий, доставивший больше боли, чем удовольствия. Но так было лишь вначале. Спустя год на свет появился их первенец — Себастьян. Первый ребёнок проекта «Сумеречный охотник». Вслед за ним родились Джонатан Эйрондейл и Александр Лайтвуд, дети пар, прошедших совместный дрифт. Их мозговая активность, по мнению учёных, должна была быть направлена на максимальную совместимость с системой Егерь. Джослин Фрэй считала, что их сознание скорее больше напоминает разум Кайдзю. Когда маленький Себастьян смотрел на неё своими черными глазами без зрачков, ей было страшно. И спустя пять месяцев после рождения сына Джослин покинула проект Егерь, оставив мужа и ребенка. Под сердцем она уже носила дочь, но ни правительство, ни Валентин на тот момент этого не знали. Спустя восемнадцать лет после тех событий из разлома впервые выбрался Кайдзю третьего уровня. Он напал на Гавайи. *** Для того чтобы разбудить Себастьяна утром требовалась либо сотня кружек кофе, либо приказ отца: «Тревога. Общий сбор». Когда в их каюте начинал мигать сигнал тревоги, Джейсу удавалось собраться раньше брата, Себастьян всегда был более медленным, но более сильным. Отец воспитал их разными: Джейс с пяти лет изучал иностранные языки и игру на фортепьяно, Себастьян всю жизнь развивал математическое мышление и логику. Правое и левое полушарие Егеря «Мелепетах». Отец всегда говорил им, что можно родиться дрифт-совместимыми, но чтобы пройти через дрифт как единое целое — для этого нужны годы тренировок. И они тренировались, никогда не дети, всегда пилоты Егеря, научившиеся с раннего детства быть одним воином. Всего за полтора года совместных охот они стали живой легендой, обогнав по числу убитых Кайдзю обе команды Лайтвудов: и старших, и младших. На Гавайи Мелепетах отправили первым. К тому моменту, когда Егерь прибыл на место атаки, половина зданий на небольшом острове уже была разрушена. Люди не знали, куда бежать и где спрятаться. Монстр нападал на всё и всех в пределах видимости. Но эвакуация мирного населения в задачу Моргенштернов не входила, их интересовал только Кайдзю. Себастьян сжал левый кулак Егеря, Джейс удобнее перехватил правой рукой рукоять меча. Начинался бой, и Джейс с Себастьяном переставали существовать, был лишь Мелепетах. В дрифте не бывает ничего личного, всё общее: и чувства, и воспоминания, и движения. Они наносили удары и уклонялись от атак. Они мыслили слажено. В их общем сознании был только бой. Пока они не увидели в обезумевшей толпе рыжеволосую девушку. В их сознании всплыло воспоминание отца, полученное после первого соединения сознания с ним. Почти такая же девушка и красота её разума, её мысли. Их мать. Но эта девушка не могла быть ею. Она бежала, уворачиваясь от прохожих. Они бежали бы так же. *** В разгар боя Джейс и Себастьян привыкли не замечать ничего кроме врага. Им нельзя было реагировать на людей, попадающих под их Егеря, нельзя было обращать внимание на разрушения, только не в бою, когда от каждого неверного движения зависят жизни тысяч миллионов. И они дрались, каждый бой — как последний. Когда кайдзю наносит им очередной удар, Егеря отбрасывает к стене небоскреба. Удар такой мощный, что здание начинает рушиться, погребая под собой десятки людей. И вопреки всем советам отца, братья вглядываются в лица жертв, смотрят на сожженные, разорванные тела. И ищут её. Пара секунд, но Кайдзю удаётся приблизиться к ним слишком близко. Всё, что они чувствуют в следующий момент, это как у них вырывают левую руку. Им кажется, что ломаются их кости, что натягиваются и рвутся мышцы. Что это не металлическая рука сейчас отделена от тела робота, а их настоящие. Боль застилает сознание, дрифт почти разорван. Сквозь шум двигателей и рёв монстра Джейс почти не слышит, как от дикой боли кричит Себастьян, не замечает, как из носа струйкой по лицу стекает кровь. Мысли Себастьяна путаются, и Джейсу приходиться перевести на себя управление правой ногой. У него лишь один шанс выжить — направить взрыв реактора на Кайдзю. То, что произошло дальше, Джейс вспомнить не мог. Он не мог вспомнить, с каким трудом спасатели вытаскивали их с братом из искореженного робота, не помнил, что среди спасателей был отец лично. Не видел его лица, когда среди выживших он увидел девушку с рыжими волосами. В себя Джейс пришел уже в госпитале подразделения Сумеречных охотников, на соседней кровати лежал Себастьян, с другой стороны стояла ещё одна кровать. Джейсу было не видно, кто лежит на ней. Рядом с больничной койкой на старом стуле сидел смутно знакомый мужчина. Юноша знал, что уже видел этого рано поседевшего мужчину раньше, но память ускользала. — Я рад, что ты пришел в себя, Джонатан. Вэл… Ваш отец безумно волновался. — Люциан, — вспомнил Джейс. — Сейчас, я предпочитаю Люк. Люциан умер в своём последнем дрифте. — Отец рассказывал однажды. И я видел… в его памяти. — Бывают битвы, которые невозможно выиграть, не потеряв что-то. Мы защитили Гонконг от разрушения, выстояли. Единственная связка, которая уцелела в том бою. — Мои биологические родители погибли тогда, — едва слышно произнес Джейс. — Они спасли очень многих. В конце концов, мы сами выбрали свой путь. Осознано, — заметил Люк. Джейс прекрасно понял, к чему клонит этот мужчина. — Мы с братом тоже. — Джослин так не считала. — Поэтому она ушла? Уход Джослин до сих пор был для Валентина болезненной темой, которой он всячески старался избегать. Ситуацию усугубляло ещё и то, что до первого совместного дрифта с отцом мальчики были уверены в своём кровном родстве и смерти матери. — Она… — Она просто решила бросить мужа и сына одних на войне, — не дал закончить Люку вошедший Валентин. — И решила позволить предателю воспитывать мою дочь. — Клэри заслужила мирное детство, — спокойно ответил мужчина. — О каком мирном детстве может идти речь, когда мир умирает, — Валентин уже не сдерживал эмоций. — Неужели ты настолько ослеп, что перестал замечать очевидное? Либо мы нанесём упреждающий удар, либо умрём. Мы должны уничтожать не просто вторгающихся к нам Кайдзю, необходимо уничтожить сам их мир, их планету. И это великая честь, что моим детям представится возможность изменить мир. Джейс слушал отца, затаив дыхание. Мысль о победе в этой войне согревала душу. Умереть в бою за правое дело — не было большей чести для Сумеречного охотника. Но эта девушка, дочь их отца. Она вторгалась в сознание, словно так и должно было быть. — Мой… мой отец умер, — раздался с кровати голос Клэри. В пылу беседы никто не заметил, что девушка уже пришла в себя. — Мама говорила, что ты мёртв. Почему она лгала? — настойчиво спросила она. — Спроси об этом её, — ответил Валентин. — Не могу. Она в коме. Кайдзю третьего уровня, атака два года назад. Выражение лица капитана Моргенштерна изменилось за секунду, будто мир потерял все краски. — Я не знал. — Разве это знание что-то бы изменило? — спросил пришедший в себя Себастьян. — Она твоя мать, — поразился жестокости его слов Люк. — У нас с Джейсом нет матери, только отец. Я прав братишка? — посмотрев на приёмного брата, спросил Себастьян. Джейсу хотелось ответить, что тот, разумеется, прав, вот только этот ответ потерялся где-то в глубине глаз Клэри. И юноше почему-то показалось, что чтобы ни произошло, но прежней жизнь уже не будет никогда. Даже спустя неделю после того, как его выпустили из больничного отсека, он приходил туда вновь по несколько раз в день. Не к Себастьяну, большую часть времени проводившему в полусне, к Клэри. У Джейса впервые было слишком много свободного времени. После боя левая рука с трудом слушалась, а боль пронзала сознание острым клинком. И никакие заверения врачей, что эта боль лишь фантом, страданий не облегчали, их снимала Клэри. Только ей удалось пробиться к нему после проигрыша последнего боя. Их словно магнитом тянуло друг к другу. Клэри в момент их первого разговора в больнице, когда за дядей Люком и тем, кто звал себя её отцом, закрылась дверь, было безумно страшно и одиноко наедине с этими двумя незнакомцами. Слова брата, имени которого она ещё даже не знала, причиняли боль и заставляли задумываться о мотивах матери. — Не обращай внимания на отца. Он бывает вспыльчив и может показаться жестоким, но это не так. В этом Себ на него похож, — сказал ей тогда Джейс. — Ты ещё опиши меня влюблённым подростком для полноты картины, — возмутился Себастьян. Им тогда удалось о многом поговорить. И с того вечера всё свое свободное время Джейс Эйрондейл-Моргенштерн проводил у кровати Клэри, которая быстро шла на поправку, в отличие от Себастьяна, чьё сознание сильно пострадало в битве. Спустя всего лишь полторы недели после атаки Клэри уже выписывали, вот только куда ей было идти для девушки оставалось загадкой. — Знаешь, дядя Люк ведь всегда был таким мирным, домашним. У него в доме была огромная библиотека… А сейчас дом разрушен, Люк надел военную форму снова. Я даже не знаю, куда мне идти, — сообщила девушка Джейсу. — Клэри, ты можешь остаться. Отец не позволит… — Давай не будем о нём. Тот врач, что делал мне МРТ, тоже всё время говорил, какой Валентин хороший, какой он гений и стратег. — МРТ? — со страхом в голосе спросил Джейс. — Всё хорошо, мне просто сканировали мозг, проверяли, наверное, нет ли сотрясения, — попыталась успокоить его Клэри. — Тебя проверяли не на сотрясение мозга. Это была проверка на дрифт совместимость. На следующее утро отец сообщил им, что тест показал абсолютную совместимость Клэри с двумя пилотами: Себастьяном и Джейсом Моргенштернами. По причине медицинского состояния Себастьяна Клэри должна была заменить брата на тренировках с Джейсом. Она была единственным подходящим для него кандидатом на замену. *** «Первый дрифт — как первый секс, больно, неумело и незабываемо прекрасно», - так говорил Клэри Себастьян. В этом девушка была согласна с Себом: то, что возникло в то первое объединение сознаний между ней и Джейсом, было незабываемым и безумно болезненным. А ещё слишком откровенным. Клэри не хотела показывать Джейсу, как лишилась девственности. Но дрифт не приемлил недомолвок, и они вместе наблюдали, как Саймон стыдливо стягивает с себя одежду, как юная Клэри, раздевшись, прячется под одеялом. У Саймона потели руки и дрожал голос, он словно сотню раз перед зеркалом репетировал каждое слово. — Обхвати меня ногами. Они должны быть у меня на спине. Я читал, так будет менее больно. И Клэри слушала его. Тогда она слушала его во всём. Было странно смотреть на себя, обнимающую Саймона ногами, было странно. И он, её лучший друг, её первая почти любовь, был в этом видении таким живым. Все было слишком ярким. И каждая крупица боли от его ещё неумелых проникновений, и смех, такой детский и неуместный, когда его член даже со второй попытки не мог попасть внутрь. Боль от первого секса слишком резко сменилась болью в левой ноге, в которую попал осколок от вытрины, разрушенной взрывом. Вокруг Клэри с Джейсом уже была не родительская спальня, а развалины одного из последних торговых центров, и юная Клэри, пытающаяся вытащить осколок витрины из ноги. А рядом тело Саймона. Он пытался закрыть руками лицо, это не помогло, и там, где должна была быть голова, остались лишь куски мяса с проглядывающими костями. Девушке хотелось кричать, хотелось вырваться. Но она должна была быть сильной, не для себя, для Джейса. И вот её память уже сменялась его. Тренировки до обмороков, и первый дрифт с отцом, первое осознание цели, для которой ты был рождён. Первый поцелуй с Себастьяном, в том возрасте, в котором все ещё познают свою сексуальность. И первый секс. Переплетённые тела, синхронное дыхание. Джейс и Себастьян казались единым целым. И общий миг оргазма, один на двоих. Клэри понимала, что сейчас ей позволяют разделить это с ними. А потом тела и развалины. В кошмарах Джейса нашлось место многим, всем тем, кого уже некому было оплакивать. Секунды синхронизации, за которые перед глазами проносится вся жизнь. Они справились, и Мелепетах встал в боевую позицию. Полуторачасовая тренировка, первые полтора часа в жизни Клэри, когда она была чем-то большим, чем одним человеком. После тренировки в комнату Джейс нёс её уже на руках. Им больше не нужны были разговоры. Каждое его движение было плавным, рассчитанным до мелочей, несмотря на почти парализованную руку. Он раздевал Клэри медленно, изучая её тело уже в реальности. А она целовала каждый его шрам. Девушка закинула Джейсу на плечи ноги, он наклонился к её животу. Он прослеживал путь от пупка и ниже языком. Когда его язык проник внутрь неё, Клэри на секунду перестала дышать. *** Спустя месяц отец отправил их в первое сражение. Кайдзю второго уровня. Пустяк для опытного охотника. Тем более, когда совместимость пилотов максимальна. Единственное, чего не рассчитал Валентин, — проблем с управлением рукой. Они выиграли тот бой, разрубив кайдзю на части. Вот только отец был недоволен. — Вы могли уничтожить противника пятью минутами раньше, — он не кричит на них, но это и не нужно. — Мы выиграли. Разве ты хотел не этого? — Клэри с трудом стоит, но уступить Валентину значит позволить Джейсу обзавестись ещё парой кошмаров. — Я бы хотел, чтобы вы ходили в колледж и заводили романы с однокурсниками, дочка. Но наши желания не так важны. — Отец, — вступает в разговор Джейс, — ты ведь знаешь, что рука до сих пор меня подводит. Клэри не может вывести на себе полное управление левой стороной. — Я знаю. Именно поэтому мы решили опробовать ещё один вариант. — Убийственный, стоит заметить, — усмехается Себастьян, вновь допущенный в командный пункт. — В Китае был разработан Егерь, способный вести бой трёмя руками. Пилотами должны были стать тройняшки, но они погибли в результате последнего нападения. Поэтому у нас сейчас есть почти совершенная машина убийства. Осталось подобрать пилотов. И я предложил вас троих. Не надо строить из себя недовольного подростка, Кларисса, мы выбираем, не на чём вы поедете на выпускной, а экипаж для необходимой в бою военной техники. Вам с Себастьяном, конечно, придётся пройти дополнительную синхронизацию. Но совместимость вашей тройки на данный момент 89%. Ещё в начале твоих тренировок она составляла 75%. *** Когда отец оставил их одних, Себастьян захохотал. — Братишка, сестрёнка. Вы меня поражаете. А ведь говорят, что секс — это чистая физиология. А нет, подняли процент совместимости. — Как ты узнал? — поразилась Клэри. — Я знаю Джейса как себя и в состоянии понять, что сейчас на душе у брата. — Отец знает? — едва слышно интересуется Джейс. — Он умеет сопоставлять факты. Но пока мы боеспособны, ему плевать. Себастьян подходит к Клэри ближе, проводит пальцами по её щеке. — Я думаю, мы можем дойти процентов до девяноста пяти. Всё тело Клэри дрожит, она знает эти прикосновения, знает поцелуи брата, помнит их через Джейса. — Это неправильно, — выдыхает девушка. — Сестрёнка, мир уже неправильный. Людей скидывают в ямы и забрасывают мусором, отец хочет бросить нас в убийственную миссию по закрытию портала, из которой мы не вернёмся. И знаешь, что правильно теперь? — Не дави на неё, — останавливает брата Джейс. — Первое, чего нам надо добиться, это синхрон. Себастьян хищно усмехается, он уже знает, чем закончится их тренировка. Управляемый дрифт почти невозможен, но Валентин сделал всё, чтобы его дети могли сотворить невозможное. И они погружаются вместе, воспоминания протекают через их сознания как вода. Сейчас их ведёт Себастьян. Огромная кровать застелена красным шелком, на столе стоит вычурный подсвечник. Себастьян в своей фантазии пытается воссоздать мир, который ни один из них не помнит. Себ лежит обнаженный на кровати и приглашает Клэри с Джейсом присоединиться. — Да ладно вам. Вы же были на последнем обсуждении, нашего Егеря отправят к разлому с боеголовкой. — Взрыв внутри портала позволит нам одержать победу. — Победу? Ты так в этом уверена, сестренка. А если из этого чёртова разлома к нам полезут сотни кайдзю до сброса бомбы? Если бомба не взорвётся? Или взрыв заденет нас? Мы на пороге смерти. Разве не стоит насладиться последними минутами? Скажи, что я не прав, брат? Но Джейс не отвечает, он ложится рядом с Себастьяном. И у Клэри, в общем-то, не остаётся ни выбора, ни сожалений. Ни они сделали себя грешниками, мир сотворил их такими. И Джейс целует её в плечо, пока пальцы Себастьяна ласкают её клитор. На этой огромной кровати они умещаются с легкостью. Клэри с наслаждением смотрит, как Себастьян медленно входит в Джейса. Как после оргазма они лежат, раскинув руки. Белое на красном. Теперь это её любимое сочетание. Они выныривают из сознаний друг друга за секунду. И вокруг них уже не шелковые простыни, а приборная панель их нового Егеря — Итуриэля. — Мы повторим это в реальности, — констатирует Себастьян. Правая рука Джейса, левая — Себа, третья — для Клэри. Это странно и непривычно. Первые дни тренировок они напоминают неловкого малыша, не умеющего контролировать собственное тело. Слишком много конечностей, слишком большой угол возможного поворота туловища. Строение и управление Итуриэлем слишком отличается от человеческого. Но они привыкают. *** Незадолго до дня решающей атаки на разлом происходит двойное проникновение. В том бою гибнут три команды Сумеречных охотников. Егерю Лайтвудов нанесены критические повреждения. И прикрывать сброс бомбы теперь некому. Никого из младшего поколения Моргенштернов так и не пускают в зал заседаний, где их отец принимает решение об индивидуальном пилотировании Егеря первого поколения с кодовым именем Разиэль. Когда начинается синхронизация, таймер на складе отсчитывает время до появления следующей пары Кайдзю. Пять часов, восемь минут. Клэри кажется, что это отсчёт оставшейся ей жизни. Джейсу с Себом совсем не страшно, и их готовность к бою успокаивает девушку. Они почти на автопилоте приближаются к разлому. Всё происходит слишком быстро. И два Кайдзю, и бой. Они даже не сразу замечают, что магнитное поле разлома глушит автоматическое управление пускателем, как глушит связь со штабом. Они держат бомбу двумя руками, Клэри и Джейс, в руке Себастьяна клинок. У них не так уж и много времени до взрыва, а управление бомбой отключилось из-за электромагнитных помех. Из двух Кайдзю в живых сейчас остаётся только та, с которой сражается Разиэль. Но их отец уже почти сломал твари шею. Небольшой таймер отсчитывает секунды до взрыва и до закрытия канала во вселенную Кайдзю. Клэри не знает почему, но сейчас ей вспоминаются странные мелочи. Например, что она ни разу не слышала, как играет на рояле Джейс, или не видела Себа в штатском. А ещё они никогда не были на пляже вместе, не купались в море. Они не сделали вместе ещё столько вещей. А в наушниках слышится грубый голос Валентина: — Я держу Кайдзю, вы прыгаете в разлом. Взрыв должен быть чётко внутри портала. Вы не должны почувствовать боль. В его голосе ни капли сожаления, ни крупицы боли. И Клэри кажется, что их, как свиней, завели на убой. И ей безумно обидно. За Джейса, за Себа, за себя. За то, что мама так и не смогла защитить их от отца. Она могла бы списать всё на состояние аффекта, но это не так. И в миг, когда контроль над рукой подводит Джейса, она вырывает бомбу из его руки и делает шаг навстречу отцу. — Прыгайте. Это приказ. — Прости, папа. Контроль над всем Егерем даётся Клэри с огромным трудом, но она понимает, что не имеет права делить этот грех с братьями. Девушка не сожалеет даже в тот момент, когда сталкивает в разлом Егеря отца, тремя руками сминая в его конечностях бомбу. За две секунды до взрыва Джейс катапультирует их из управляющей кабины. На вопросы командования отвечает Себастьян. Это он говорит: — Наш отец — герой. Он решил пожертвовать собой. Дать нам шанс. И Клэри впервые за свою жизнь думает, что шанс у них действительно есть. И побывать на пляже, и многое другое...