Компромат

- Ну вот, спит… Сам же приглашал посидеть… - с разочарованием отметил Коджаку, заглянув в магазин к Серагаки, когда выдался наконец-то свободный часок. Дверь Аоба по не очень хорошей привычке забыл закрыть, а пока он сам, вымотавшись после нескольких довольно удаленных доставок, мирно почивал на маленькой кушетке, обычно тщательно укрытой далеко под прилавком и являвшейся, вообще-то, одной из предлагаемых в магазине раритетных вещей. На периодически возникающие в связи с этим претензии Аоба самым невинным образом отвечал, что просто обязан лично убеждаться в том, что качество товара еще отвечает запросам покупателя.       Не сдерживая характерной лисьей улыбки, Коджаку приблизился к юноше. Длинные волосы цвета лазури спадали с плеч в том самом очаровательном художественном беспорядке, который так нравился брюнету. Обычно отросшие и нередко мешающиеся пряди прятались за широким воротником излюбленной куртки, поэтому не так уж и часто старший приятель мог позволить себе полюбоваться этой пушистой блестящей волной, стекающей по плечам и груди спящего. Сам Аоба выглядел умиротворенным и просто подкупающе, нет, даже предательски беззащитным. И, как следствие, буквально напрашивался на что-нибудь этакое… На что-нибудь в том же духе, что хотелось сотворить, когда юноша, прощаясь, поворачивался к другу спиной. И словно назло демонстрировал свою тесно обтянутую тканью заднюю нижнюю часть, которая от собственной худосочности не становилась менее аппетитной.       Но когда это Коджаку отказывал себе в желаемом удовольствии? Изящные пальцы ловко и нежно пробежали по ярким прядям. Большой палец неощутимо огладил скулу, убирая выбившуюся прядку. Не отнимая руки и продолжая улыбаться со все большим предвкушением, он задумчиво провел ладонью, открывая алебастровую кожу шеи. Несомненно, весьма и весьма чувствительную... С удовольствием вдохнув мягкий, едва заметно отдающий горчинкой запах пропущенных через пальцы лазоревых волос и с трудом воздержавшись от совсем уж извращенного порыва повести носом по всей их длине, вплоть до особенно вожделенной точки сразу за ухом, Коджаку не удержался от последней шалости… - ...Рен, глупая псина, а ты-то какого черта молчал?! - Мне было интересно… - Что тебе было интересно?! Как я через полгорода с, мать их, косичками иду?! А я еще думаю, чего какие-то левые девчонки меня фотографируют!.. - Кто же знал, что ты такой рассеянный, даже не заметишь. - Вы с Коджаку сговорились! - Да, да, конечно…       Рен решил умолчать о том, сколько фотографий сделал сам Коджаку. Когда Аоба узнает, это будет уже совсем другая история.