По обеим мишеням

- Рэй? - тихий и неуверенный стук в дверь раздался в комнате - не хочешь выпить со мной чая? - Да, конечно. Сейчас иду! - с лёгким кряхтением он быстро спрятал кольцо под свитер и поднялся с постели. Когда Рэй вышел в коридор, Саймон уже исчез. Этот юнец имел определённый и редкий талант - он появлялся и исчезал ровно в тот момент, когда в этом была необходимость. Проходя мимо его комнаты, Питерс не мог не заметить, что все вещи уже были распакованы и разложены по своим новым местам. И не то скорость Саймона была равна скорости света, не то Рэй задремал, как только согрелся. - Скажи мне... Ты случайно не следил за временем? - и на этом вопросе в голосе Рэя послышалась лёгкая дрожь. - Нет, но, кажется, часа два точно прошло. - Значит, всё-таки заснул... - хмуро пробурчал уже сам для себя Питерс, углубляясь в свои мысли. - Какой чай будешь? - Давай чёрный... И сахара побольше. Гулять так гулять! И Саймон уже через пару минут торжественно поставил на стол две чашки обжигающе горячего чая и сахарницу со словами: "Прошу!". И Питерс не мог для себя не отметить, что Фриман уже идеально ориентировался в кухонных шкафах. Настолько, как если бы он жил в этой квартире уже не один год. Он смотрел на него и не понимал, что именно не так... Но что-то казалось ему крайне неправильным. В задумчивости он молча сидел уже несколько минут, не трогая чай и всматриваясь в пустоту покрашенных стен. - Ты отчего серьёзный такой? Как будто королеву Англии охраняешь... Что с тобой, Рэй? - спросил Саймон, делая маленький глоток чая. - Да всё нормально... Устал, не выспался. Не помешало бы прогуляться, подышать свежим воздухом. - Ты ведь им не в этом погребе собираешься дышать, верно..? - Да... А есть проблемы с этим? - Только то, что я остаюсь тут. А ты бродишь при Луне и наслаждаешься свободой. - Фриман поставил чашку на стол и пристально смотрел на Рэя. - Тебе нельзя покидать этот населённый пункт. Ты это знаешь. И это правило зависит не от меня. - А хоть малейший шанс выбираться иногда наверх у меня есть? Ты ведь понимаешь, как это тяжело... Сидеть в какой-то дыре. - Надежда умирает последней. Что-нибудь со временем придумаем, но пока у меня нет идей... Потерпи уж меня. Постараюсь через день быть то там, то тут. А пока ложись спать. Рано утром принесут твоё расписание. А к началу мероприятий я вернусь. Завтрак в холодильнике, свой я съем по дороге обратно. А если не получится сразу заснуть - под моей кроватью найдёшь пару годных для чтения книг. - Спасибо за заботу, мам. - засмеялся Саймон - Ладно, иди уж, куда собирался. Не мне решать, где тебе быть. Я не в обиде. И дальше за бессмысленной и уже весёлой болтовней двое допили чай и разбрелись в разные стороны. Рэй забрал свой чемоданчик, надел пальто и шляпу и пошёл через извилистые переулки в сторону лифта. Проходя по одному из них, он посмотрел на уже пустующую стойку, где обычно сидела Марго. Тяжёлый вздох вырвался из его груди. Саймон же в это время ползал под кроватью Питерса в поисках хотя бы одной книги, которая приглянулась бы ему. Он сдувал с них вековые слои пыли, он находил их в самых неудобных и отдалённых уголках. Наконец, он заметил книгу, которая была зажата между стеной и кроватью, и в его голове мелькнуло, что это должно было быть что-то особенное, раз оно не лежало в общей стопке под кроватью. Он смахнул с неё пыль и повертел её в руках. На вид она была совершенно новой, хоть и была издана ещё пятнадцать лет назад. Не была загнута ни одна страница, не было сделано ни одной даже самой несмелой отметки карандашом. "Одинокое каменное сердце" Маркуса Роланда. Название книги вызывало ассоциации разве что с женскими романами на одно прочтение. Но это название едва ли подходило содержанию книги: собранию размышлений, теорий и описаний из жизни. Это была книга о глубоко одиноком человеке, его философии, мироощущении, мышлении. О том, как он чувствует себя среди людей. Эта книга была не из тех, что легко читаются. Но одна из тех, что читались на одном дыхании и заставляли мир и сознание перевернуться. Питерс к этому времени уже переместился наверх. В "Горной Долине" уже давно зашло солнце, и на небе царила луна, несмело выглядывая из-за туч. Лишь пара уличных фонарей помогали ей рассеять нависшую над городом густую темноту. В воздухе же витал запах грозы, всё вокруг казалось наэлектризованным, а свинцовое небо вот-вот должно было разродиться мощнейшим ливнем с рокочущим громом и многочисленными сверкающими молниями. Для Рэя не существовало то место, которое он смог бы назвать своим домом. Когда-то давно он у него был и не раз. Во времена его беззаботного детства и безбашенной юности. А сейчас он был лишён дома, был бродягой и скитальцем. И это не заключалось в отсутствии у него крыши над головой, но было всепоглощающим чувством. И если и остался ещё небольшой уголок на всей планете, где ему было хорошо и где он не чувствовал себя чужим, то это место было именно здесь, в "Горной Долине". Он отворил металлический замок двери и вошёл внутрь. Всё было уже давно привычным и родным, хоть и очень простым. Старая деревянная мебель, потускневшие от времени обои на стенах и однотонный ковёр на полу. Единственное небольшое окно выходило на пустые улицы. И в маленькой комнате помещалась вся его жизнь. На прибитых к стенам полках стопками лежали подобранные, найденные и купленные книги. На маленьком пузатом кофейном столике были хаотично разложены бумаги и тетради с различными записями. На стенах было пусто, за исключением лишь одной фотографии в деревянной рамке. На старом кожаном диване лежали клетчатый плед и небольшая подушка. Кроме полок, дивана и столика в комнате не было больше ничего. Всю ночь он перебирал и перечитывал записи, пока, наконец, не уснул с одной из тетрадей на груди, не сняв даже шляпы. Тусклый свет лампы постоянно мерцал, и в это время на улице бушевала стихия. Где-то там же шныряли чёрные псы с горящими глазами в поисках нарушителей порядка и спокойствия, однако в такую погоду не нашлось ни одного смельчака, который был бы готов рискнуть своей свободой. На утро Питерс проснулся в холодном поту, он сбросил с себя тетрадь, взволнованно посмотрел на часы. Стрелки на циферблате успокоили его, но в то же время он не понимал, что с ним творилось. Привычная бессонница превратилась в неконтролируемые приступы сонливости, переходящие в почти беспробудный сон. Он едва успевал вернуться к нужному времени, поэтому наспех привёл себя в порядок: расправил одежду, зачесал волосы гребнем из своего чемоданчика, надел верхнюю одежду и помчался прочь, обратно в своё подземелье, где ему было самое место. Во всяком случае, именно так ему казалось. Он как всегда шёл по "Горной Долине", слышал, как в кустах шуршат псы на утреннем патруле. Он знал, что, возможно, однажды он потеряет и то самое малое, что у него осталось... Но пока у него была единственная мысль и цель - вернуться вниз и проведать Саймона. Его путь вновь лежал мимо окошка, за которым уже сидела прекрасная Марго. - Доброго Вам утра, неотразимая мадмуазель! - прокричал он ей, почти что пробегая мимо. - Доброе, заспанный, помятый и небритый месье! - она с усмешкой смотрела на него, положив аккуратный подбородок на сложенный вместе белоснежные руки - Я давно Вам твержу одно слово... Стоило бы задуматься! - докричала она уже вслед. Питерс помнил это заветное слово, но он не был готов уходить в отпуск. Он понимал, чем это для него может грозить... Понимал, что может уже не вернуться к работе, потому что будет не в силах и не в настроении. Питерс и без того не слишком любил свою работу, как минимум, до последнего времени. Последние семь лет он работал так, чтобы с него сходили три пота: брался за любое, пусть, самое бесперспективное дело. Но его волновали не деньги, которые он пускал на бессмыслицу. Его волновало то, насколько сложный и бесперспективный объект представал перед ним. И это не был просто героизм, это всегда был вызов самому себе. Стоило бы ему выбиться из привычной череды вещей, он оказался бы на обочине жизни, ведь каждый "неисправимый" хотя бы частично заполнял пустоту где-то в закоулках души. И если он остановится после Саймона... Что будет потом? Рэй вообще не был готов расставаться с нынешним объектом, не хотел его "исправления". Он видел и чувствовал, не зная наверняка, что на Саймоне системы ОБА дали сбой. Питерс и раньше краем уха слышал от других сотрудников рассказы о слишком простых объектах, о тех, кто и не казался привычной аудиторией: видимыми агрессорами и людьми, не желавшими соблюдать порядок. Эти объекты были спокойны, умны, уравновешены, аккуратны во всём и никогда не подавали признаков агрессии. Коллеги Рэя считали, что объекты лишь умело притворялись. Сотрудники боялись произнести вслух, что система дала сбой, даже если про себя так думали. Отныне всем с детства внушалось, что любые разработки ОБА совершенны и не дают ни единого сбоя, но никто никогда не гарантировал того, что отсутствие сбоя будет очевидно для служащего, наблюдающего объект. Когда он открыл входную дверь, Саймон уже сидел на кухне одетый и допивал свой чай. Рубашка была идеально отглажена, как и джинсы, перетянутые гладким кожаным ремнём. В прихожей стояли начищенные ботинки. Волосы Фримана были зачёсаны назад, от него пахло гелем для душа и одеколоном, и смесь этих запахов вместе с ароматом завтрака окутывали квартиру, дурманили Питерса, и ему хотелось раствориться в них. Наконец, он разулся, прошёл на кухню и сел напротив Саймона. В той же одежде, что и вчера, помятый, заспанный и с отстранённым взглядом. - Доброго утра, приятного аппетита. - проговорил он с улыбкой, садясь за стол. - Утро доброе, спасибо. Вижу, ночь прошла весело. - ухмыльнулся в ответ Саймон -Ну, ничего, Ромео, есть ещё время принять душ и переодеться. - Да... Этим мне и следовало бы заняться. Скоро буду. Ты сам готов? - В зависимости от того, к чему. Но к выходу готов. По расписанию сначала процедуры по регистрации, потом врач, потом другой врач, потом ещё врач, а напоследок - вечернее собрание, тоже под руководством врача. Это шутка? - Это система... По дороге всё объясню. Я скоро! - Питерс уже заходил в ванную, и ничто не могло его остановить. - Да-да, я слышал... Удачи! Не засыпай под душем - это может быть опасно. - и Саймон в который раз ухмыльнулся. Он слышал, как Питерс зашёл в ванную, долго раздевался, шурша одеждой, затем включил воду на полную мощность и тяжко выдохнул. Он слышал, как падала каждая капля воды на дно ванны, слышал, как со скрипом двери вышел Питерс, завернувшись в полотенце, шлёпая мокрыми ногами по полу в коридоре. Как он дошёл до своей комнаты, скинул полотенце прямо на пол, начал одеваться, едва слышно шумя дверцами и ящиками шкафа, спрятанного в стене. Он оделся, выдохнул, и уже бесшумно дошёл до кухни. Там он предстал перед Фриманом во всей красе. В кремовой рубашке, в коричневых брюках и пиджаке, умытый, выбритый и немного взъерошенный, но идеально выглядящий. - Пф, пижон! - наигранно фыркнул в его сторону Саймон - а галстук, трость и часы на цепочке где оставил? Питерс с улыбкой достал из-за спины руки, и в них оказались два галстука: ярко-красный и лазурно-голубой. - Какой ты выберешь? Сегодня тебе часто придётся на тестировании выбирать между одним и другим, руководствуясь только тебе известным принципом. - Что ж. Тогда голубой. Он подчеркнёт цвет твоих глаз, а не красные сосуды. Кажется, это достаточное обоснование для выбора. - Браво. - А ты завтракать не будешь? - Я завтракал. - Нет, не завтракал, я по голодному взгляду вижу. Но не хочешь - не мне тебя заставлять. Пойдём... В неизведанное. И Питерс ничего не сказал в ответ. Они вышли на улицу, когда искусственное солнце имитировало утренний свет. Трава была ещё слегка влажной, но не от росы, а от вечернего полива. Вокруг иногда проходили странные люди. Спокойные, с пустыми глазами и лицами, ничего не выражающими, они ходили словно живые мертвецы. Они здоровались с Питерсом, он здоровался в ответ, и за ним подхватывал Саймон. Это было странно и непривычно... Совсем не так, как там, наверху, где люди никогда не здоровались друг с другом, если не были знакомы лично.