Шкаф биологички.

Сегодня все шло наперекосяк. Утром я, невыспавшийся, разбил тарелку (к счастью, ну да, как же...), по дороге в школу успел пару раз навернуться на ровном месте, и счастье, что не опоздал на алгебру, которая, как назло, стояла у нас в расписании первым уроком. Не представляю, что было бы, если бы я задержался дома или по дороге в школу. Наш преподаватель, Николай Борисович, именуемый нами алгеброидом (не на его уроках, конечно же), был настоящим монстром. Тощий лысый очкарик, вечно испачканный в белом мелке, и постоянно чем-то недовольный. Сердился за малейшую неподготовленность учеников к уроку, будь то хоть элементарное отсутствие ластика, благо, что хоть к внешнему виду обычно не придирался. И злость эта выливалась в огромное количество двоек и замечаний (и ведь не объяснишь родителям потом, что получил ты их незаслуженно), всеобщее плохое настроение и крики. Да, покричать на учеников алгеброид любил и делал это часто (и как его только преподавать пустили?). И чаще всего доставалось на уроках алгебры именно мне. А все из-за того, что я постоянно что-то забывал (чаще по мелочам), и постоянно встревал с ним в спор в силу своего характера (родители, правда, винят во всем переходный период и подростковый возраст). - Саш, - окликнул меня Дима, мой лучший друг и по совместительству сосед по парте. - Ты проверь, ничего не забыл? Сегодня у алгеброида настроение - жуть! Наорал на меня минуту назад из-за отсутствия галстука, представляешь? К слову, галстуки у нас не являются обязательным элементом школьной формы, и чего-чего, а уж подобного поступка Николая Борисовича я понять не смог, и, наверное, не смогу никогда. - Да вроде нет, - я пожал плечами, но на всякий случай решил проверить. И, о ужас - выяснилось, что я оставил учебник и тетрадь по алгебре дома. - Нет, вроде да... Еще несколько минут я отчаянно перебирал содержимое своего рюкзака, но алгебры так и не нашел. - Может, прогуляешь? - спросил Дима, сочувственно глядя на меня. - Хотя бы не при всех на тебя орать будет... Я лишь отмахнулся. При всех, не при всех - разница-то? За прогул еще, небось, и к директору поведет. Лучше сходить на урок, от греха подальше... Позже, впрочем, выяснилось, что наоборот, поближе к этому самому греху (ничего пошлого!). Уже прозвенел звонок на урок, и мы зашли в класс и заняли свои места (мы с Димой, к слову, сидели за последней партой). Сидели тише воды, ниже травы, несмотря на то, что самого учителя еще почему-то не было. Объявился он примерно минуты через три - влетел в класс, разъяренный, с красным лицом, и тут же рявкнул: - Проверка домашнего задания! И тут я понял, что мне придется плохо, ой как плохо... Проверку домашнего задания он обычно устраивал раз в месяц, чаще проверял наличие самой тетради и учебника, и последняя такая проверка была аккурат на прошлом уроке, поэтому мало кто утруждал себя его выполнением. И теперь алгеброид ходил между парт, смотрел у каждого домашнее задание, которое, к слову, отсутствовало у многих, и становился все злее. Дошел, наконец, до меня, и... В общем, и тут я понял, что сейчас кого-то бомбанет, и истерика растянется на весь урок, и уже тогда мне сделалось так хреново на душе, и я стал ждать. - Где. Учебник. И. Тетрадь?! - наконец вымолвил Николай Борисович после пары долгих секунд молчания. - Встань, когда с тобой учитель разговаривает! Я встал и ответил: - Дома забыл, Николай Борисович, - я смотрел в пол. В классе стало еще тише. Все смотрели в мою сторону, стараясь не дышать, а мне почему-то стало смешно. - А голову ты дома не забыл?! - проорал алгеброид типичную для учителей фразу. - Сколько можно все забывать? Ты на себя посмотри - где твоя школьная форма? Что за рубашка такая? Нельзя черные рубашки носи ть, по уставу сказано - белые рубашки, значит, будь добр, носи белые! И где твое домашнее задание?! - Дома, - ответил я, стараясь не засмеяться. Знаете, то странное чувство, когда тебе вроде как-то на душе фигово, и ты ожидаешь худшего, но при этом хочется ржать? Вот и я о том же. - Сколько можно! - взревел Николай Борисович. - У одного спрошу - дома, у другого спрошу - собака съела. Устно тогда отвечай! Естественно, домашку я не делал и даже не смотрел на нее. Поэтому теперь я молча стоял, глядел в пол и пытался не заржать. Пытался я, видимо, плохо, потому что тут же услышал очередной крик: - Чего смеешься? - нетрудно догадаться, что кричал Николай Борисович. - А ты чего смеешься? Поимей совесть! Нужно уважать старших! А особенно учителей! Я тут учу тебя, а ты смеешься. Чего смешного?! Отвечай домашнее задание! И тут я совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Я заржал в голос. Дима смотрел на меня как на идиота. Одноклассники уже, должно быть, посчитали меня смертником и гадали, сколько же еще я протяну на этом свете. Учитель еще больше покраснел от злости, а я смеялся и не мог остановиться. - Ах ты... - алгеброид, не закончив фразу, кинулся прямо на меня. И в этот момент мне стало совсем не смешно. Я бросился к двери, ведущей в коридор школы, а в мыслях уже представлял реакцию родителей. А о том, что они узнают о произошедшем, сомнений у меня не было. Я пулей вылетел из кабинета и бросился бежать по школе, намереваясь забежать в ближайший туалет (мужской, разумеется) и просидеть там до конца урока, а потом, на перемене, пока алгеброид будет патрулировать коридоры, по-тихому стащить из кабинета свою сумку. Однако позади меня вновь хлопнула дверь, и кто-то побежал за мной. Судя по воплям этого "кого-то", это был Николай Борисович, и если я забегу в туалет - мне крышка. В мыслях только одно - куда бежать? Меньше всего мне хотелось попасть в лапы разъяренного учителя. И тут - о чудо! - я вспомнил, что в кабинете биологии сегодня не будет уроков, так как наша биологичка, Ольга Георгиевна, заболела, а замены было решено провести в каких-то других кабинетах. Я тут же рванул к лестницам и побежал на второй этаж, перепрыгивая по три-четыре ступеньки. Я старался не оборачиваться, но по звукам понимал - Николай Борисович все еще гонится за мной (и на кой черт ему это сдалось?), причем не очень отставая. Наконец впереди появилась заветная дверь кабинета биологии, где можно было спрятаться - у биологички полно шкафов, и я точно знаю, что, по крайней мере, в одном из них точно нет полок. Оставалось надеяться, что дверь не была заперта. И слава богу, мои надежды оправдались. Я залетел в кабинет и побежал к шкафам, чудом не задевая парты и стулья. Я успел только залезть в какой-то шкаф и закрыть дверцу, оставив небольшую щелочку для воздуха (ну и для того, чтобы смотреть, что происходит снаружи, разумеется), когда внутрь забежал алгеброид. Ему повезло меньше, чем мне, и, пробежав по инерции пару метров, он все-таки снес парту и сам с грохотом повалился на пол. Выругавшись матом, он кое-как поднялся на ноги и огляделся. Я старался не дышать и вообще не шевелиться, и молился всем богам о том, чтобы меня не обнаружили. Видимо, боги меня услышали. Недоуменный Николай Борисович еще раз выругался и вышел из кабинета, даже не удосужившись поставить парту на место. Просидев, не двигаясь, еще пару секунд, я облегченно вздохнул и собирался было вылезти, как вдруг сбоку, в том же шкафу, что-то квакнуло. Ну и угораздило же меня! Сесть в шкаф, где биологичка хранит всякое зверье. Я посмотрел в сторону источника звука. В шкафу было темно, поэтому я смог разглядеть лишь силуэт того, что квакало. Это была жаба. И не просто жаба, а огромная жаба. Я хотел было вылезти из шкафа, но тут в кабинет зашли какие-то девчонки-пятиклассницы. Кажется, биологичка была из классным руководителем. - Я же говорила, что ее не будет! - воскликнула одна из них. - Потом сдашь домашку... О, дверца шкафа приоткрыта. Странно. И девочки пошли к шкафу. Я уж было подумал, что сейчас меня засекут, но нет - одна из них просто закрыла дверцу, и они ушли. Я снова посмотрел на жабу. Выглядела она... пугающе. А вы представьте себе - темный тесный шкаф, и справа от себя вы видите силуэт жабы высотой примерно в полметра. Я попытался вылезти из шкафа. Ключевой слово, конечно же, "попытался", поскольку дверца не открывалась. И тут у меня началась паника. Чего я только не делал - барабанил по стенкам этого треклятого шкафа, пытался выломать двери, звал на помощь, но все тщетно. Только квакала эта странная жаба. Я посмотрел на нее снова. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я смог разглядеть это... существо. Полуметровая зеленая жаба в очках. В очках. Жаба. - Здравствуйте, я психолог, - я сначала даже не понял, кто это сказал. Посмотрел на жабу... - Вы картина, - произнесла жаба тем же голосом, глядя на меня. Я охренел. Может быть, биологичка хранит здесь что-нибудь вроде травки? Тем временем лягуха продолжала говорить: - Вы картина известного художника-абстракциониста. Вы в отчаянии. Вы хотите утонуть. - Эээ, а вы точно психолог? - это единственное, что я смог вымолвить. Никогда не думал, что окажусь заперт в шкафу с говорящей ненормальной жабой, которая будет внушать мне. что я - картина-суицидник. - Не перебивайте, молодой человек! - обиженно воскликнула жаба. - Вам же нужна помощь психолога! Ну я и помогаю. - А можно как-нибудь не так помогать? - спросил я, с надеждой глядя на дверь. Дверь, однако, по-прежнему была заперта, и единственное, что я мог делать - это болтать с психологом. Жабой-психологом. - Хороша', - сказала жаба, с умным видом поправив очки. - Итак. Представьте, что трусы' хотят украсть ваш дом. Что в данной ситуации для ваш наиболее важно? - Ну, наверное то, что трусы' хотят украсть мой дом, - я вконец охренел. Жаба несла какой-то бред еще несколько минут, но я уже не слушал ее. Ну а смысл? А смысл, может быть, и был, потому что сидел я в шкафу еще около часа, и, возможно, этот бред хоть как-то развлек бы меня. Но я не слушал, и скучал весь этот час, пока кто-то, наконец, не открыл дверцу шкафа. Этим кем-то оказался Дима. - О, - сказал он, удивленно уставившись на меня, когда я вылез на свет (впрочем, света, как оказалось, не было, а на улице уже было темно, но тогда мне это не казалось важным). - Это ты что ли нес весь этот бред про речку с запахом? - Что? - я посмотрел на него, а потом понял, что он имел в виду. - Да не, это жаба была. Только без ржача, я серьезно сейчас. Сам посмотри, вот она... Но когда я повернулся к шкафу полюбоваться на жабу, оказалось, что её там не было, да и вряд ли бы она там поместилась, когда я там был, только если у меня на коленях. Хотя я прекрасно помнил, что эта очкастая фигня вполне так нормально разместилась сбоку от меня на расстоянии... кажется, не меньше двадцати сантиметров. Что за хрень? - Ты совсем сошел с ума что ли? - мой лучший друг уставился на меня как на идиота. - Что ты вообще в шкафу делал? - Так за мной алгеброид гнался, ну я тут и спрятался... кстати, сколько времени прошло с тех пор? Алгеброид отошел уже? - спросил я. - Да я не знаю нихрена, - вот такого ответа от Димы я не ожидал. - Он на урок не вернулся, а на перемене я в туалет зашел, ну мало ли, ты там, а как вышел - темно уже, и нет никого в школе. Ну не мог я там настолько засидеться, видишь, даже часы показывают, что сейчас полдесятого только. С этими словами он тыкнул мне в нос свой телефон, где и правда высвечивалось "9:30". - Да верю я, верю, - убедил я друга. Ну а что мне оставалось делать, когда я сам с жабой в шкафу разговаривал? - А дальше-то что было? - Ну а дальше я пошел тебя искать по туалетам, ну а потом вспомнил, что биологичкин кабинет пуст сегодня, впрочем, сейчас они все пусты, я по дороге сюжда проверил, - начал свой рассказ Дима. - Ну зашел в кабинет, вижу - тебя нет, думал уходить, как тут слышу из шкафа: "В реке какого аромата вы хотели бы повеситься?", решил проверить, что там за наркоман такой сидит, а это ты. Я даже удивился, вроде голос не твой был... - Да потому что не я это был! - перебил я друга, возмущенный подобным выводом. Перепутать меня с этой жабой? Сам же он сказал, что голос не мой. Дима решил промолчать, но промолчал он с видом а-ля "хорош пороть чепуху, я знаю, это был ты", хотя я был уверена, что он сам сейчас уже думал, верить мне или нет. Я же думал о том, была ли вообще жаба. Ну, правда, мало ли что там в шкафу хранит Ольга Георгиевна? Обдумав и обсудив ситуацию, мы решили, что ну нафиг всю эту странную муть, и мы вообще идем домой. Домой мы не пошли - все выходы из школы были заперты.