Сокрытые тенью

*** - Присоединяйтесь к нам, братья и сестры… Джулиан перенёс вес тела на левую ногу и бросил быстрый взгляд на стоящего рядом брата. Анри неотрывно смотрел на Стража-лейтенанта - мрачного мужчину с настолько полным драматизма голосом, что невольно хотелось спросить, не прошла ли его прежняя жизнь на подмостках. Впрочем, если этот человек и был когда-то актёром, последние дет десять он, несомненно, всецело отдал ордену, получив взамен впечатляющий набор шрамов на пол-лица, придавший его мимике излишнюю неповторимость. Справа от Джулиана стояли ещё два рекрута, оба - люди, воины, не старше двадцати пяти. Слева от Анри нервно переминалась с ноги на ногу девушка-маг в тщательно выглаженной мантии Монтсиммарского Круга - насколько удалось выяснить окольными путями, она была жертвой каких-то внутренних мажеских интриг, и её направили сюда в приказном порядке. Двух других рекрутов привезли Стражи, которым было поручено провести набор на место выбывших из стройных рядов борцов с порождениями тьмы. Джулиан и Анри пришли сами - точнее, прискакали вдвоём на взмыленной, наполовину загнанной лошади, и в весьма решительном тоне выказали желание незамедлительно в эти ряды вступить. Кандидатура Анри была одобрена после первого же тренировочного поединка, насчёт Джулиана такой определённости не было - трудно сказать: только по причине юного возраста, или потому что Командор находил сомнительным его боевой стиль. В любом случае, Анри со свойственным ему пылким напором ударил себя кулаком в грудь и весьма неосторожно заявил, что без младшего брата к Чаше не пойдёт. Спорить с ним не стали - возможно, верили, что Джулиан не вернётся с Глубинных троп, куда всех кандидатов отправили за свежей кровью порождений. Но он вернулся. Хотя один из рекрутов, с которым Джулиан едва успел обмолвиться парой слов и имени которого так и не запомнил, погиб. Джулиану сложно было винить в этом кого-то, кроме самого покойника - лучник, имеющий тенденцию забывать о необходимости прикрытия, вообще не имеет шансов прожить сколько-то долго. "Знаешь, - шепнул Джулиану брат после их возвращения на поверхность. - Думаю, я смог бы к этому привыкнуть". Джулиан постарался улыбнуться ему как можно естественнее. Он действительно был рад видеть, что Анри оживает. Это было первое слово одобрение - или, по крайней мере, не отрицания - плана их действий после побега из родного дома. Там, в тёмной конюшне, из дверей которой были всё же видны отблески пожара, организованного их старшим братом в другом конце поместья, принимая поводья из рук сестры, Джулиан не потрудился ничего объяснить растерянному Анри. Он хорошо понимал, что это только зря потратило бы драгоценное время и неизбежно привело бы к поимке - Анри всё ещё был в ярости из-за того, что их семью обвинили в измене, из-за того, что они под домашним арестом, из-за того, что малыш Ло покончил с собой. При любой попытке объяснения Анри просто взорвался бы, устроил скандал, напугал лошадей и привлёк ненужное внимание своим ором. Джулиан не мог этого позволить. Он был на три года младше, но в ситуациях, требующих холодной головы и хоть какой-то подготовки, чувствовал необходимость взять ответственность на себя. Он всё равно получил свой скандал - на другой день, когда им пришлось остановиться, и Анри потребовал объяснений. Он более-менее затих только после ультимативного требования предложить план получше или заткнуться. Анри не считал службу Серого Стража достойной себя. Джулиан не мог его винить. - Присоединяйтесь к нам, сокрытым тенью, где мы бдим неусыпно. Какая-то тень и в самом деле лежала на людях, полукругом стоящих за спиной лейтенанта, проводящего Посвящение. Джулиан ясно видел её, хотя не смог бы описать. Едва ли дело было только в том, что все они спускались под землю, в окружение злобных и враждебных тварей, едва ли дело было в сходстве натур. Просто на всех них - разных, несхожих так, что впору было поражаться, что вообще могло собрать этих людей в одно и то же время на единственном крошечном пятачке земли с одной целью - на всех видна была призрачная печать, словно тонкая серая вуаль, твёрдо обещающая: однажды все они, вышедшие из разных стран и разных социальных слоёв, станут неотличимы, словно близнецы. Джулиан мысленно примерял эту тень к себе, к брату, и холод сжимал его сердце. Но выбора не было. Только бесчестье и смерть - или новая жизнь. Перерождение, после которого они будут стоять по другую сторону Чаши и смотреть на напуганных или полных затаённой надежды рекрутов - одинаковые под всеми своими внешними различиями, как горошины из одного стручка. Джулиана заранее подташнивало от такой перспективы. Анри поймал его взгляд и чуть кивнул: я в порядке, я справлюсь, и не такое пили. Джулиан быстро улыбнулся ему, благодаря свои несомненные успехи в искусстве прикладного лицемерия. Среди его поколения де Форэ лучше него притворялась только Мишель. …Мишель, так удачно и вовремя тяжело заболевшая и попросившая приюта в Церкви, чтобы отдать Создателю душу в мире и покое, среди молитв… где родственники мужа, слишком озабоченные тем, чтобы их не приняли за соучастников возможной изменницы, не смогли бы её достать. Из всех сестёр де Форэ только двум хватило и ума и сноровки припасть к холодным золотым стопам Андрасте - и это был их лучший шанс. - Присоединяйтесь, ибо на нас возложен долг, от которого нельзя отречься. "А мне нравятся Серые Стражи, - застенчиво, но с лёгким вызовом говорил Ло так давно, целых одиннадцать месяцев назад. Яркий полуденный свет валился на библиотечный стол сквозь витражное окно, пятнал лица и руки сидящих цветными пятнами. - В них есть что-то… не знаю, что-то настоящее. Достойное. Они просто продолжают делать своё дело, независимо от того, что творится вокруг. Это… подкупает". "Твои дорогие Стражи - пустой пережиток прошлого, - как всегда с плеча рубанул Анри. - Они ничем не занимаются, только лазают на свои дурацкие тропы, как будто на поверхности опасностей мало! Не понимаю, почему император их просто не запретит". "Надо же, тебя забыли спросить, - ядовито обронила Мариетт, поигрывая пером. - Как- то обошлись без сиятельных советов его светлости! Ай-я-яй, куда катится мир". "Стражи практически не играют, - заметил Джулиан, бросая ободряющий взгляд на Ло. Тот был немногим младше, но его всё время хотелось опекать. Может быть, потому что Ло был альбиносом, и всегда выглядел хрупким и болезненным. - Я бы не стал ставить на них ни в каких расчётах". "Ты не понимаешь! - с неожиданной горячностью возразил Ло. - Это люди, верные долгу. Они не вертятся, как кот с имбирным корнем в заднице, не пытаются получить какую-то выгоду". "Да ладно, - засмеялся Анри. - Признайся: нашей деточке просто хочется ручного грифончика! Только вот вся беда в том, что они давным-давно вымерли!" "Анри!" - Ло мгновенно и жутко покраснел, целиком - как это с ним обычно и бывало. …Ло, совершивший ошибку и убивший себя, словно это могло что-то исправить - мог бы он сейчас стоять рядом с Джулианом и Анри у Чаши? - И если вам суждено погибнуть, знайте - эта жертва не будет забыта. И однажды мы присоединимся к вам. Анри не стал дожидаться, пока лейтенант решит, кто из кандидатов должен быть первым, смело шагнул вперёд и протянул руку. Для него всегда была невыносима даже мысль, что он может быть обвинён в трусости. Сколько раз Джулиан сам использовал эту слабость брата? Он не смог бы сосчитать. Анри сделал большой глоток, и Чашу забрали из его рук. Джулиан понял, что напрягся всем телом в ожидании. Может быть, ему было бы легче, если бы первый глоток достался другому рекруту - тогда он уже знал бы, как выглядит удача или провал. Пару ударов сердца казалось, что всё порядке. Потом Анри помотал головой, пошатнулся и со сдавленным криком схватился за горло. Стражи наблюдали за происходящим спокойно. На некоторых лицах можно было заметить неодобрение или мимолётное сочувствие, на других была лишь скука. Рекруты отшатнулись, девушка взвизгнула. Джулиан заставил себя стоять спокойно. Анри упал и, хрипя, забился в судорогах. Это продолжалось несколько секунд, потом он замер, вытянувшись в неестественной позе. Со своего места Джулиан видел его закатившиеся белые глаза. "И однажды мы присоединимся к вам". Лейтенант открыл было рот, чтобы назвать имя, но Джулиан уверенно шагнул к нему, встал рядом с телом брата и протянул обе руки, принимая тяжесть Чаши. Он поднёс её холодный край к губам без минутного сомнения и раздумья. Содержимое было горьким и отдавало одновременно чем-то тухлым и чем-то лекарственным. Жидкость обожгла рот, словно разведённый уксус, и рухнула в желудок. Джулиан сунул Чашу в руки человеку со шрамами, гордо выпрямился и стал ждать смерти. ***