POV Миши
Я забежал в школьный туалет, захлопнул дверь и медленно скатился по стене, упав на пол. - Арзамасов, что только что было? - задал я вопрос своему подсознанию. - А ничего и не было. Ну, предположим, приснился тебе парень (только предположим, потому что сны имеют особенность помниться неточно). Ну, бывает, всякое снится. Помнишь, тебе и Александр Владимирович в розовом пеньюаре во сне являлся. С кроличьими ушками. - Так, ты тему-то не меняй! Тогда он нам рассказывал о похождениях Екатерины I, а ты мальчик впечатлительный. Но вот то, что ты увидел сегодня... Это что, блять, такое было??? - Боже, Миш, успокойся уже. Что ты там говоришь, Алинку любишь? Ну и люби на здоровье. Не нарывайся. - А то что? - мой монолог начинал меня пугать и походить на бред шизофреника. Но то, что выдал мой мозг, превзошло все мои ожидания. - А то буду и дальше Сашку во снах показывать. - Какого к чёрту Сашу? - Крыльева, Крыльева. Старшего брата твоей одноклассницы Иры. - Что за ересь? Нафига мне его во снах видеть? Девушек мне подавай, девушек! - А зачем они тебе, Миш? - мой внутренний голос приобрел ехидные нотки. - Ты можешь обмануть родителей, друзей, Соболеву, даже себя, но меня - извольте. Я - единственный адекватный человек. - Ты сейчас о чём вообще? - А ты подумай, подумай. Проанализируй. Почему я постоянно должен соображать за нас двоих? - на этой фразе мой внутренней голос оставил меня наедине с самим собой. В чём-то он был прав, определенно. И я это знал. Сам многократно приходил к этой мысли, но в страхе отгонял её. Алина. Моё подсознание недвусмысленно намекнуло мне о противоречивости моих чувств к девушке. Мы знакомы с ней с самого детства, я и не представляю своей жизни без неё. Но кто сказал, что это любовь? Нет, я хочу её опекать и защищать от всей несправедливости этого мира, я отношусь к ней, как к маленькой, порой непутёвой, сестре. Но это не те чувства, о которых я читал в книгах, не те чувства, которые я так ждал. Наверное, мой мозг выдал картинку с парнем для того, чтобы показать абсурдность наших с Алинкой отношений.***
Я включил кран с водой и, уставившись на холодный поток, пытался придумать что же делать с Соболевой. Я совсем не хотел терять её. Она стала неотъемлемой частью моей жизни... Что ж, она всегда была мудрой и понимающей в вопросах человеческих взаимоотношений и, думаю, она согласится возвратить трепетные дружеские отношения. С этой мыслью я вышел из уборной. За дверью меня ждала взволнованная Алинка. Нервно теребя свои локоны и накручивая их на палец, девушка сбивчиво тараторила: - Мишка, что случилось? Тебе плохо? Может, в медицинский кабинет сходим? Если надо, можем домой уйти. Или я позвоню моему папе, и он подкинет нас до больницы твоей мамы, - лицо подруги было искажено неподдельным испугом. Мда, Арзамасов, молодец, ничего не скажешь! Напугал бедную девочку. Как с ней в таком состоянии-то разговаривать? - Алин, успокойся. Со мной всё хорошо. Но нам стоит поговорить, ладно? Подожди меня, я сбегаю в класс сумку забрать. Алина протянула мой красный Converse. - Пойдем, сейчас звонок будет.Ich würde sterben für dich Sterben für dich Warum siehst du das nicht? Ich würde sterben für dich Sterben für dich. Warum fühlst du nicht wie ich? *
***
Надо отдать должное моей школе. Внешне она была образцовой: просторные коридоры, удобные парты, вместо противного советского звонка - разные композиции на иностранных языках. На всех соревнованиях школа всегда занимала первые места. Но расплатой за всё это служили ужасающие по своей несправедливости школьные неофициальные правила. Строжайшая иерархия, делящая подростков на "высшую" и "низшую" касту. Попадание в последнюю гарантировало издёвки до самого выпускного. Но самое страшное - попасть в зону отчуждения. Всем запрещалась общаться с тобой, можно было бы сказать, что ты выпадал из школьного мира, если бы не "Короли Ночной Вероны". Они могли делать с тобой всё, что им вздумается, называя это благородно: "помощь с социальной адаптацией". Я слышал, как кого-то закрывали в школьных шкафчиках на первой перемене, и несчастные сидели там до самого вечера, пока их не спохватились дома. Но самое страшное: учителя знали, что каждый день в школьных стенах дети подвергаются унижениям со стороны группы зазнавшихся подростков. Знали, но ничего не предпринимали...***
Я шёл с Алиной в столовую, чтобы сесть там на удобные диванчики и спокойно поговорить. - Садись, - отодвинув стул, я предложил девушке присесть. - Слушай, что случилось, Миш? Ты уже месяц сам не свой, настроение по сто раз на дню скачет. Ничего не хочешь мне рассказать? - Хочу... Не хочешь пить? Давай, я нам по кружке чая возьму? Боже мой, как сложно сказать что-то человеку, который для тебя так много значит. Слова нарочно путаются в голове, превращаясь в сумятицу. Руки начинают подрагивать, по водной глади в чашки бежит рябь, передающее твоё внутреннее состояние. Соберись, Арзамасов! Ты - мужчина! Хватит дрожать, как осиновый лист! В конце концов, ты знаешь, что Алина всегда могла тебя понять. Даже если вы не будете с ней парой, вы все равно навеки останетесь друзьями. Такие прочные узы, связывающие людей, не рвутся в одночасье. Ведь так? Будучи всё ещё неуверенным в своевременности своего решения, я направился к столу, где сидела ожидающая меня Алина. Глаза упали на подол её серебристого платья. Тонкие пальцы девушки теребили лёгкую атласную ткань, что помогало судить о её огромном волнении.Ты еще ничего не знаешь, Я еще тебе не сказал... Ты спокойно строишь планы, не подозревая, Что близок уже финал. Застряло где-то в бронхах мое первое слово, Но выход у него лишь один: Наружу через горло, и нет другого… Давай уже, выходи... **
- Алина, я давно хотел с тобой очень серьезно поговорить. Мы с тобой очень давно знакомы, почти всю жизнь. Если меня кто-то спросит, кого я считаю самым близким человеком после мамы, я без тени сомнения отвечу - Алину! Я всегда постою за твою честь и поддержу в любой трудной ситуации. С тобой я могу говорить одними глазами и... - Мишк, если ты надумал делать мне предложение, то, давай, подождём до завтра. Не хочу, чтобы сей светлый день омрачал урок физкультуры, - на место искажающему лицо испугу вернулась привычная милая улыбка. Подруга восприняла мои попытки начать разговор за очередные комплименты и уже развернулась в сторону выхода, потянувшись к моей руке... - Соболева, я не для того тебя сюда позвал, - мой голос приобрел несвойственные ему нотки. Гортань как будто наливалась свинцом, отчего каждое моё слово падало, как кусок железа. - Хорошо, - за секунду девушка успокоилась и вернулась на место. - Продолжай. - Алина. Ты мой самый, самый близкий друг. Ты замечательная девушка. Но, понимаешь, мне кажется, что все наши "романтические" отношения - это лишь ответ на ожидания со стороны окружающих. Сама подумай, мы столько лет рядом, все привыкли воспринимать нас, как нечто неделимое. Вот детки выросли, следовательно, и их отношения должны вырасти. Но, согласись, глупо разыгрывать чувства там, где их нет. Я никоим образом не хочу отказываться от тебя, но мне кажется... - Тебе кажется?! Тебе кажется?! - на глазах Алины блеснули алмазные слезинки. Увеличиваясь, они скатывались к краю длинных густых ресниц и разбивались на миллионы искринок об столешницу. - Миша, ответь мне на один вопрос. Неужели я ни капельки тебе не нравлюсь? Не как друг детства, а как девушка? Вся моя былая уверенность куда-то улетучилась. Я стоял не в силах вымолвить ни слова. - Всё с тобой понятно. Не приближайся ко мне! - Алина схватила свою сумку и побежала к выходу. Через пять минут я заметил, что на меня уставились все люди в столовой: одноклассники перешёптывались, началка смеялась, учителя смотрели с неким пренебрежительным интересом. Но я чувствовал затылком, что кто-то буквально прожигает во мне дыру ненавистным взглядом. Обернувшись, я заметил Андрея Самойлова - негласного лидера нашей школы. - Прекрасно, - сказал я самому себе. - В один день я потерял и лучшего друга, и единственную защитницу в этом террариуме. _______________________________________________________________ По закону Мёрфи я попала в больницу. Честное слово, одна глава уже лежит в черновиках, но не хочется выкладывать совсем уж "сырой" материал. Пока буду лежать в палате, надеюсь, что смогу написать ещё что-нибудь.