Весна-пора любви

«Весна. Я шел по улице, а мне на голову тихонько крапал дождь. Не хотелось открывать зонтик, но давление капель на мою несчастную голову все возрастало. Тёплый дружелюбный дождик перерос в жестокий ливень. Кто-то с любопытством посмотрел на промокшего насквозь меня, держащего в руках зонтик, но вскоре вспомнил о своих делах и засеменил дальше. Город - большой муравейник. В этот день каждая козявка этого вечно бодрствующего муравейника несла по спасательному от влаги листику, вцепившись в него, как в последнюю крошку хлеба. Все так боятся, что на них упадет хоть капелька, что промокнет их дорогой костюм, что тщательно выпрямленные волосы снова завьются, что накрываются зонтом так, что сослепу натыкаются друг на друга, сбивают с ног, мысленно проклиная все на свете и свою скучную жизнь. Этот мужик наверняка думает о том, как пропить свою зарплату. Эта девушка, наверное, подсчитывает калории в съеденном ею кексе. А какая разница, все равно толстая и страшная. А вон, парень сутулится, идет с заткнутыми наушниками ушами, замкнулся в своем внутреннем мирке. Всем настолько безразличны окружающие люди! В принципе мне тоже. Все настолько заняты своими необычайно важными делами, что их равнодушие друг к другу меня бесит. Никто не улыбнется, не поздоровается, не пошлет. Хм. Интересно, сколько сейчас ванилек идут, укрывшись от дождя, радуясь, что не прятать слезы? Здесь они такие же серые апатики. Сейчас я пристально всмотрюсь в ту неторопливую дуру, что в такой ливень идет почти голая и укрывается одной свой сумочкой. Симпатичная? Да! Дура? Да! Жалко? Возможно. Но, как я ни буду в нее вглядываться, я ее забуду. Вначале забуду внешность. Может, через день, а может, и через минуту. А где-то через неделю уже забуду о ее существовании. Не хочу забывать людей. Не люблю. Так много машин. Проезжая мимо они обрызгивают людей всей грязью, что налипла на дорогу. Это необычайно приятно, когда на твои выстиранные штаны попадают отходы городских улиц. Но такова романтика любого города. Но…кто это идет рядом? Господи, этот паренек, похоже, только что пережил романтику нашего города. Прощайте новые штаны. Может подойти и помочь. Чем? «Милый, пойдем ко мне домой, я постираю твои штаны!». Представляю его реакцию. А он похоже истинная ванилька - зонта-то нет, он может не прятать свои слезы. Черт, о чем я думаю! Он шел не быстро, но и не медленно. Волосы облепили его голову, а вода капала с них, заливалась за уши, шиворот. Но зонтик в этом случае по-любому бы не помог. Рубашка - хоть выжимай. Но насколько он был красив! Да от него девчонки наверняка ни шагу не отходят! Я молча подошел к нему, и мы пошли вместе. Почти. Он все также шел под дождем. Я долго в него всматривался. Я не хотел его забыть, хотел запомнить все черточки его лица. Зачем? Кто знает. Но нам было по пути. Я подошел ближе так, что он все-таки был под зонтом. Как он жалостно выглядел!!! Он не отреагировал, и я принял это как согласие. Все это время мы шли молча, оба под одним спасательным листиком, два муравья в огромном муравейнике. Как бы это мило не смотрелось, но это все-таки Россия, и на нас уже стали активнее обращать внимание. Кто-то высказывал свое «Фи», кто-то умилялся, кто-то просто тыкал пальцем. Серая масса резко начала приобретать цветные оттенки. Даже если бы меня назвали петушком, я бы не обиделся: я чувствовал себя ребенком, мальчишкой, я радовался пустяшному, но все-таки сделанному доброму делу. Меня вдруг начало восхищать все вокруг меня: и ворчащие бабульки, и романтика этого города, и чей-то смех, и дождь, и небо, а больше всего тот факт, что я не знаю этого парня. Ни имени, ни его истории, ничего. Сейчас мы идем вместе, затем разбредемся, и позабудем друг друга, и через некоторое время он, как и та голая дура, пропадут в пучине моего склероза. Букашки с любопытством смотрели на нас, и я, конечно, смог бы идти с тем парнем вечность, если бы не одно но. Рука настолько затекла и окоченела, что зонт мог улететь в любую минуту. Покалывающие движения в руке, ритмично хлюпающая в ботинках вода, то беззвучное ребяческое счастье, что меня охватило - все это переросло в истерику. Я шагал и смеялся, пытался сдерживаться, не получалось, а ветер упорно пытался вырвать из рук зонт. Тот красавчик впервые за все это время нашего «знакомства» что-то произнес: «Твоя рука вся побелела. - дотронулся до нее. - Да это ледышка, а не рука! Мог бы сразу сказать, что замерз». Он взял в руки зонт, а мое сердце забилось ещё быстрее. Моя истерика остановилась. Мы шли вместе как парочка, я был красный как помидор, впервые мне захотелось убежать. Только тогда я понял, что мое недавно высохшее плечо снова намокло от его рубашки. Он шел, оперевшись на меня, и, несмотря на ледяную мокрую ткань, я чувствовал тепло его тела. Он не смотрел на меня, шли мы долго, но нам все еще было по пути. Я постепенно привык и успокоился. Снова вернулось то ребяческое счастье, что наполняло меня пару минут назад. Ливень прекратился, но дождь все еще капал. Он медленно повернулся на пятках в другую сторону, показывая тем самым, что пора расходиться. «Было приятно прогуляться. Спасибо». От его очаровательной улыбки я растаял. Он потрепал меня по голове и ушел, а я смотрел вдаль, забыв о своей ориентации. Печально, но мы скорее всего не увидимся больше. Я забуду его, он забудет меня. Сначала внешность, голос, одежду, потом остальное, а затем и вовсе исчезнем из памяти. Комок в горле не давал дышать, я не замечал, как вода затекала мне за шиворот». Он стоял под дождем и глядел ему в след, пока тот не исчез за поворотом. Волосы снова намокли, одежда прилипла к телу. И наконец-таки яблоко пробило толстый лоб Ньютона: «Блять! Эта скотина стащила мой зонт!!!» Два дибила бежали под дождем, матерясь, и шлепая по лужам. Оба насквозь мокрые, грязные, в отходах грязных улиц, неслись с бешеной скоростью, сбивая с ног проходящих муравьев. Зонт, не выдержав порывы ветра, уже давно сломался, но разве это кому-нибудь важно? Что тут еще добавить? Весна-пора любви! P.S. Он его вряд ли забудет.