Это и есть любовь!

Я сидел у окна и с грустью наблюдал, как в свете тусклых фонарей пушистые мягкие хлопья снега накрывают опустевший, окутанный вечерними сумерками двор. В комнате было абсолютно темно, но мне так даже уютнее: яркий свет не мешает глазам всматриваться в едва притоптанную узкую дорожку, ведущую из–за поворота дома к нашему подъезду, по которой он обычно возвращается домой. В животе предательски заурчало, я так и не ужинал, потому что совместный ужин – это наш маленький ежедневный ритуал, вне зависимости от времени его возвращения домой. Он снова задерживается. В последние дни он часто приходит далеко за полночь или вообще не ночует дома, оставляя меня одного. А я только все больше злюсь и обижаюсь. Вот и вчера мы опять поссорились. Хотя это сложно назвать ссорой – в очередной раз верх взяли мои амбиции и невысказанные обиды, выражающиеся в отказе от ужина, полном дальнейшем игноре и запрете прикасаться к себе. Но он молча и покорно терпит мой дурной характер, каждый раз лишь тяжело вздыхая. Хитрец, он изучил меня слишком хорошо, зная, что когда у меня паршивое настроение, то лучше меня не трогать, дав время успокоиться, и тогда я прихожу сам, безмолвно заглядывая в глаза, начав робко ластиться, требуя нежности и внимания. Вот так и вчера он лишь тихо вздохнул, покачав головой, глядя с укором, когда я в порыве ярости скинул с себя его руки, высвобождаясь из теплых объятий, и надменно покинул комнату с гордо поднятой головой, всем своим видом показывая, что спать он сегодня будет один. Но какой он ждал от меня реакции? Ему опять позвонил этот мужчина, а он все говорил, говорил, говорил, весело смеясь в трубку, договариваясь о встрече на предстоящие выходные. И все это при мне: в то самое время, когда его горячие руки обнимали и оглаживали мое тело. Конечно, я взбесился, обезумев от ревности. Ведь для него на первом месте должен быть я. Я, а не кто–то иной! Утром он думал, что я еще сплю, когда тихо подошел, присев у края кухонного дивана, на котором я принципиально провел остаток ночи, и, нежно поцеловав в макушку, тихо прошептал: – Не скучай, малыш, я скоро вернусь! – затем слегка, одними лишь кончиками пальцев, пробежался вдоль позвоночника. В ту же секунду все мое тело покрылось мурашками, заставляя встать дыбом каждый маленький волосок, отчего захотелось громко и протяжно замурлыкать на всю кухню. Но я молчал, продолжая притворяться спящим, хотя сам готов был кинуться к нему в объятья, прижавшись всем телом, желая, чтобы он никуда не уходил и не оставлял меня одного. Но он должен уйти, потому что это его работа, а он – единственный добытчик в нашей семье, только благодаря ему у меня есть постоянный кров, еда и исполнение любых прихотей. Ну, а что я? Я всего лишь нахлебник, иждивенец и бездельник. Я полностью и беспрекословно завишу от него, именно по этой причине позволяя уходить от меня и проводить время с другими. Главное, что он всегда возвращается ко мне, в наше убежище, где мы можем проводить остаток дня только друг с другом: я так люблю наши теплые вечера, сидя на диване перед телевизором, когда он позволяет мне свернуться уютным калачиком у него на коленях, нежно поглаживая по голове, а когда я засыпаю, его сильные руки подхватывают меня, словно пушинку, и нежно укладывают на кровать рядом с собой. Да, у нас странные отношения: я люблю и ревную его до безумия, он – моя жизнь, моя вселенная, а он продолжает терпеть и принимать меня таким, какой я есть. Ночь тихо накрыла город и я сам не заметил, как задремал. Щелчок замочной скважины заставил меня проснуться. «Вернулся!» Я открыл глаза – на часах полпервого ночи. Как же я соскучился: хочу прикоснуться, прижаться к нему всем телом, почувствовав его теплые объятия. Бегу в коридор, неловко спотыкаясь на ходу, и кубарем качусь к его ногам. – Эй, малыш, ну, ты чего? – нежно подхватывает меня подмышки, поднимая с пола и прижимая к себе. Жмусь в ответ, утыкаясь носом в плечо, вдыхая знакомый запах: такой теплый и родной, не сдерживаюсь, лизнув его в шею, проводя шершавым языком по нежной коже. Не разуваясь и не выпуская меня из объятий, садится на диван, пристраивая меня у себя на коленях – продолжаю ластиться, прижимаясь еще крепче. Тут же отвечает, послушно оглаживая теплыми ладонями плечи, лопатки, спину, поясницу – выгибаюсь еще больше, подставляя тело под столь долгожданные ласки. Тянусь к его лицу, его мягким губам, ощущая горячее, с нотками ментоловых сигарет, дыхание. Обхватив мое лицо ладонями, нежно, едва касаясь, целует лоб, веки, щеки, опускаясь к ушку, и слегка дует в него – от неожиданности отворачиваюсь, утыкаясь лбом в его широкую мускулистую грудь. Обнимает, крепко прижимая к себе, нежно проводя рукой по голове и потрепав обиженное ушко: – Ты сегодня такой активный! Больше не дуешься на меня? Все хорошо, я тоже очень скучал! Люблю тебя, малыш! – Мрррр, – не в силах больше сдерживаться от нахлынувших чувств, начинаю громко урчать, прищурившись от удовольствия. – Ты же голодный? Пойдем, я тебя накормлю, – встает и идет на кухню, гремя шкафчиками и коробкой с сухим кормом – он всегда так делает: сначала заботится обо мне, а уже потом ест сам. – Кис, кис, кис… эй, малыш, беги скорее… Мягко спрыгиваю с дивана, ловко приземляясь на все четыре лапы. Он опять вернулся ко мне, мой любимый мужчина, мой хозяин! Так уж и быть, сегодня я позволю ему спать со мной, позволю гладить и трепать за ухом, зарываясь и перебирая своими длинными изящными пальцами мою шерсть, а утром разбужу, нежно уткнувшись мокрым холодным носом в слегка покрытую за ночь щетиной щеку. Ведь именно это и есть любовь!