Семья

Ну, знал же, что много пить – вредно! Сколько раз говорил себе – знай меру! Ничему тебя, Златко Бэррин, жизнь не учит. Кривая и весьма нестабильная лестница выбрала именно этот момент, чтобы поставить магу подножку, и только тренированное тело и хорошо развитые даже в бессознательном состоянии рефлексы помогли Синекрылому потомку великого рода избежать серьёзных повреждений лица и, возможно, других частей тела. Если бы не это – щеголять Златко на утро сизой и распухшей рожей. Если Ива не сжалится и какой-нибудь компресс из трав не приготовит… Но обошлось. Однако ещё не всё кончено – ещё один пролёт, а дальше узкий тёмный коридор, дверь в комнату и дорога до кровати… Ууууу! Златко собрал остатки сил, вцепился в перила, попытался сфокусировать взгляд и тронулся в дальнейший путь. Нет, Грыма перепить нельзя. И что его дернуло даже пытаться? Просто они на диво хорошо сидели. Трепались обо всём, время летело незаметно. Таверна эта оказалась вполне приличной – хорошая еда, отменное вино, красивые девушки. Ива с Дэй как поужинали, так сразу спать откочевали – устали с дороги, а молодые люди решили ещё посидеть, расслабиться. Расслабились, даааа… Грыму сразу приглянулась девица одна – высокая, с пышными формами, румяными щёчками. Да и она в ответ воину улыбалась ласково и постоянно крутилась с подносом вокруг их стола. Златко тоже присматривался к здешним девушкам. Калли же спустя несколько минут после ухода Ивы с Дэй, сморщил свой носик, покривил губки, грациозно поднялся и со словами «Вы как хотите, конечно, но я спать», буквально уплыл в отведённую молодым магам комнату. Грым не оставил дорогого друга без пожелания доброй ночи: - Многое теряешь, ушастый! Расслабляться тоже уметь надо. - В меру, Грым, в меру, - смерил Калли друга высокомерным взглядом уже со ступенек лестницы. Ох, прав был Калли. Он всегда прав! Только тогда Златко не об этом думал. Его зацепило, что друг считает их маленькие забавы и посиделки чем-то недостойным. Словно назло решил остаться… Правда, спустя ещё часок Грым всё же откочевал куда-то со своей «дамой сердца», а Златко решил, что пора бы и наверх. Или это не он решил, а Грым ему посоветовал? Нет, всё, с троллями Златко Бэррин больше не пьёт! На самом деле, винные пары уже начали выветриваться из молодой буйной головушки – ещё бы, почти всю ночь сидели – а на смену им пришла усталость. Златко толкнул дверь, вваливаясь в комнату. Вспомнить, которая из трёх кроватей его, сейчас не представлялось возможным. Поэтому Синекрылый рухнул на первую же встреченную, успев только стянуть сапоги, прежде чем провалиться в сон. Кровать была тёплой. А рядом лежало что-то мягкое. Бэррин протянул руку и прижал мягкое покрепче к себе. Если бы мозг не отключился, его бы насторожило, что в ответ на это действие раздалось возмущённое шипение. - Я так полагаю, Златко Бэррин, ты… расслабился? – этот голосок и непередаваемые язвительные нотки заставили Синекрылого сделать усилие и приподнять одно веко. Прямо на него весьма неодобрительно уставились огромные синие глаза, губки сжались в тонкую, осуждающую линию. Калли олицетворял собой праведное возмущение незапятнанного пороком достоинства. А Златко вдруг вспомнил, как эти губы совсем недавно, почти вот такой же ночью, когда их обладатель решил поддержать друга, обхватывали горлышко Грымовой бутылки, чтобы сделать глоток, как запрокидывалась хорошенькая головка, открывая тоненькую белую шейку, как случайная капелька стекала вниз по нежной коже… и с каким невольным трепетом внутри сам Синекрылый, приняв из изящной ручки бутылку, прижимался губами к тому месту, которого только что касались эти губки… Непрямой поцелуй – так это называется… Что-то было явно не в порядке сегодня с никогда не изменявшим Златко разумом. Не думая, он крепче сжал руку на тоненькой талии и приник к этим сводящим его с ума губам голодным поцелуем. С ума сходил Синекрылый недолго. В следующий момент плечо разорвала острая боль, а он сам не понял как приземлился на деревянный пол аккурат пятой точкой. Потряс головой. Поднял глаза. В темноте комнаты не разобрать было лица сидящего на кровати эльфа. Только глаза сияли глубоким синим светом да видно было, как сильно стиснул он руками одеяло. - Только потому, что ты мой друг, Златко и потому что ты сейчас за себя не отвечаешь, я не убью тебя за это, - тихо, веско и совершенно спокойно процедил Калли. Калли всегда его понимал. С полувзгляда, иногда без слов. Раньше это даже пугало Бэррина – от эльфа нельзя было что-то утаить, скрыть, не договорить. Настроение и мысли молодого чародея друг видел едва и не яснее, чем он сам. Но сейчас эта способность была только лишней. Внутри у Златко всё горело. Сердце стучало где-то в горле, его трясло и от волнения, и от возбуждения, и от страха перед самим собой и тем, что он сейчас чувствовал. Всего несколько мгновений ему было… хо-ро-шо. Невероятно, пьяняще, безумно, головокружительно хорошо. Возможно, будь Златко в другом состоянии, он остановился бы. Но хмель бродил в крови, сердце дико билось о рёбра, припухшие губы всё ещё покалывало от соприкосновения с чужими – мужскими – губами. И Златко просто чувствовал, что ему мало того, что не противно и не стыдно – ему хочется ещё. И если бы Калли отвернулся, ушёл… Но эльф продолжал сидеть на постели с распущенными по плечам чуть растрёпанными волосами, прямой, неподвижный. Только сильно стиснул одеяло и дышал тяжело. Эльф явно был не так спокоен, как хотел казаться. Златко мигом оказался на ногах. Если помедлить ещё, они оба придут в себя, и момент будет упущен. Он опрокинул Калли на спину, перехватывая его руки, и накрыл своим телом. Невероятно. Такой тоненький, хрупкий, изящный как женщина… и губы такие мягкие, такие сладкие, Златко и поцеловать-то хотел всего один лишь раз ещё, но теперь не мог оторваться. Невозможно! Оторваться сейчас было бы физически больно. И он продолжал целовать ласкать эти губы, погружаясь с головой в сладчайшее безумие. - Калли, прошу тебя… - шёпот почти не разрывая поцелуя, и снова, уже с каким-то звериным рыком впиться в эти губы, с ликованием чувствуя, что тонкое тело под ним начинает отвечать… теснее прижимается, выгибается, расслабляется в его руках. Пальчики скользят по спине и вплетаются в золотые волосы. Это срывает последний барьер между ними, освобождает обоих от сдержанности, морали, мыслей, сомнений. Просто два существа, переплетённые на тесной кровати, отчаянно, жадно вцепившиеся друг в друга. В глазах Златко – обречённость и дикий голод. В глазах эльфа – тёмное, бушующее море, изумление напополам с восторгом, жадность. Он сам обхватывает бёдра Златко ногами, раскрываясь. Шипит, выгибается, стискивает зубы, царапает ногтями спину человека, кусает плечо. Златко не в силах закрыть глаза, оторваться… Слов нет. Нет шепота, признаний, вопросов. Они читают друг друга по взгляду, по изгибу губ, по движению ресниц. Оба не знают, что нужно делать, но делают это интуитивно, немного неумело, мешая стоны удовольствия и вскрики боли, беспокойные взгляды и успокаивающие поглаживания. Сердце Златко заходится от бури эмоций и ощущений, от водоворота безумия, от того вихря, который подхватывает их обоих. Калли не просто отдаёт себя ему. Он и берет взамен. Впившись взглядом в его глаза, не отпуская, держит до последнего, сам задаёт ритм. И когда всё заканчивается и Калли плавно и томно вытягивается рядом на узкой кровати, Златко чувствует себя опустошённым, но невероятно счастливым. Ни одна женщина не доводила его до такого экстаза, восторга, никогда ещё после близости у него не было такого оглушительного чувства абсолютной свободы. Словно глоток живительной родниковой воды, словно ветер подхватил и несёт его на своей спине. Он чувствовал, что в нём бурлит Жизнь, задыхался от этого ощущения, но не променял бы его ни на что другое. Проснулся Златко в своей собственной постели, не имея ни малейшего представления о том, как он туда попал. На соседней койке дрых Грым. Постель Калли была пуста. Когда друзья собрались на завтрак, оживлённо переговариваясь и обмениваясь шуточками, Калли так и не появился. Златко, стараясь ничем не выдать своего беспокойства, думал о том, как теперь посмотрит другу в глаза. Мороженное в вазочке перед ним медленно таяло, а взгляд Бэррина застыл, зацепившись за какую-то точку в пространстве перед собой и не реагируя на окружающее. Вдруг тонкая белая рука ухватила его ложечку, подцепила ею подтаявшее мороженное и отправила лакомство в чей-то ротик. - Ммм… утро и вправду дивное, - прожурчал над ухом знакомый голосок. Златко обернулся. Позади него стоял Калли, опираясь одной рукой о спинку его стула. И прикрыв глаза, наслаждался вкусом любимого лакомства. Златко моментально вспыхнул при одном взгляде на то, как язычок Калли облизывает губки. Тут же нахлынули недавние воспоминания, выбив воздух из лёгких, отчего Златко закашлялся. - Ушастый, ты бы не пугал нашего Златко! – со смехом заметил Грым. – По всему видать, ночка у него и без того была бурная. Вон аж следы на дворянской шейке оставила. Это ж какая красотка так постаралась? - Грым! – тут же возмутилась Ива, отвешивая троллю затрещину. - А давай-ка ещё я ему добавлю! – тут же оскалилась гаргулья, не преминувшая воспользоваться шансом подколоть Грыма. Златко рефлекторно приложил руку к царапинам и недвусмысленным красным пятнам на шее, стараясь из всех сил не смотреть в сторону Калли. А эльф спокойно обошёл стол и сел на свободное место рядом с Дэй. - Грым, кто тебя учил воспитанности? Такое нельзя говорить при девушках, - только и заметил он, взмахнув длиннющими ресницами и приступая к завтраку. По возвращении в Стонхэрм всё пошло своим чередом. Учёба, совместные посиделки, тренировки. И словно не было той ночи. Златко не решался заводить о ней разговор, а Калли держался совершенно невозмутимо, вёл себя, как обычно, и казалось, будто и не с ним это было. Все намерения Бэррина поговорить разбивались об эту невозмутимость – чародей просто не знал, как подступиться к эльфу так, чтобы не почувствовать себя полным идиотом… … Пока не понял, что большим идиотом он будет, если не поговорит. И однажды, уже ближе к ночи, когда друзья разошлись по своим комнатам, Бэррин решился. Вот слово чести, Златко собирался именно поговорить! Просто разобраться в ситуации, чтобы ничто больше не стояло между ним и его другом. Он долго готовился к этому шагу, продумывал, что и как скажет, злился, что всё не так. Стукнув кулаком по столу и хорошенько ругнувшись сквозь зубы, Златко выскочил из своей комнаты и устремился по коридору к комнате эльфа. Правда, перед самой дверью решимость его куда-то делась. Робея, как последний подросток, он слабо стукнулся в дверь комнаты Калли… Эльф открыл сразу же, Златко ещё руку не успел опустить. Посмотрел в глаза Бэррину и молча отступил на пару шагов, пропуская его внутрь. А Златко не мог отвести взгляда от этих глаз. Слова исчезли, да и не были они нужны с самого начала. Это он только теперь понял. Сделал пару шагов, крепко обнял за талию и почти застонал – словно домой вернулся. Руки жадно ласкали тело, губы наслаждались знакомым вкусом, дурея от сладости ответного поцелуя эльфа, пьянея от ощущений его губ, его языка внутри, ответных и таких же жадных ласк. Что он там хотел сказать? Какая сейчас разница, если им обоим так хорошо, так невероятно хорошо вдвоём, и больше ничего не имеет значения. И так понятно – всё правильно. Не может быть неправильно, если они оба этого хотят. Златко Бэррин, Синекрылый маг и третий сын четы Бэрринов, стоял на стене, окружающей Синие Крылья, и смотрел на дорогу. Сегодня приезжали друзья – Ива, Дэй и Грым. Те, с кем было столько пройдено. Их дорожки разошлись несколько лет назад, но узы, их связывающие, разорвать было не так-то просто. Вот и родилась традиция каждый год собираться в Синих Крыльях встречать Новый Год, делиться новостями. Шаги эльфа невозможно услышать. Но Златко и не слухом угадывал появление Калли – сердцем. Его любимый поднялся на стену и молча встал рядом. Златко с улыбкой любовался его профилем, светлыми волосами, ставшими ещё длиннее со времён Университета, купаясь в лучах его спокойствия, мудрости и силы Жизни, которая в присутствии Калли всегда ощущалась особенно остро. Когда-то они вместе, почти не подумав о последствиях, но решительно и твёрдо сделали свой выбор. Не все и не сразу его приняли, но они смогли всё преодолеть. Златко вспомнил сдержанную настороженность Дэй, весьма бурную реакцию Грыма. Спокойнее всех новость восприняла Ива. То ли в силу своего понимающего, гибкого характера, то ли общение с Тёмным эльфом-вольнодумцем и вампиром-бабником сделало её взгляды на отношения куда более свободными. Тогда мелькнула даже мысль, что дружная пятёрка распадётся. И именно Калли взял всё в свои руки, убедил всех, что они по-прежнему друзья, что они всё также дороги друг другу, что их со Златко чувства не помеха дружбе. Златко никогда не мог до конца понять эльфа. Всегда оставалось чувство, что истинные его мысли скрыты от всех. Даже от него. А Калли думал, что вот к этому моменту он и шёл все эти годы… с того самого дня, как увидел его в озере-зеркале. Увидел себя рядом со Златко на стене Синих Крыльев. Увидел глубокую любовь в глазах Бэррина и свой ответный взгляд. Ему тогда понадобилась вся эльфийская выдержка, чтобы не выдать своего потрясения. У Калли было много времени, чтобы подумать о таком варианте будущего. Чтобы принять его и понять, что оно ему подходит. И ждать Златко. Правда, ожидание закончилось не совсем приятной неожиданностью – пьяный Златко Бэррин вызвал в ту ночь у Калли вполне понятные опасения. Однако те развеялись в первую же минуту, как соприкоснулись их губы. Со Златко было хорошо. Безумно, волшебно, прекрасно. Даже несмотря на то, что для обоих подобный опыт оказался первым. И дело было даже не в физической близости. С ним было хорошо просто находиться рядом. Пусть и одну только ночь, да и Бэррин мало понимал, что делал, но эльфу хватило, чтобы окончательно увериться – именно с этим человеком он сможет идти вперёд, навсегда оставив позади память об испытанной в Светлом Лесу боли. Калли умел ждать. И мудро дал Златко время дозреть до понимания того, что порой судьба преподносит совершенно непредсказуемые сюрпризы. Но бежать от себя и своих чувств из-за морали, запретов и правил – глупо и даже опасно. И Златко вновь пришёл к нему. И остался рядом. Поэтому для Калли уже не было другой дорожки – только вслед за Синекрылым магом рода Бэрринов. Эльф первым увидел на дороге троих всадников. Вернее, лошадей-то было три, а вот всадников только двое – гаргулья, как всегда, решила поразмяться и летела высоко над землёй, изредка снижаясь и один раз даже отвесив Грыму подзатыльник, за что услышала о себе много нового и интересного. Тот даже не поленился спрыгнуть с коня, слепить снежок и прицельно метнуть его в подругу. Та, правда, мгновенно увернулась. Ива, теперь уже красивая и гораздо более уверенная в себе молодая женщина, только головой покачала, а потом не выдержала и захихикала. За что получила снежком в лицо. Вскоре троицу заметил и Златко, и даже с нетерпением ожидающие гостей остальные Бэррины, постоянно крутившиеся у ворот. Раздались радостные возгласы, приветственные крики. Эрил вскочил на коня и помчался встречать друзей. Златко помахал сделавшей круг над замком Дэй. И подумал… Есть разные семьи. Есть семья, которая даётся нам от рождения, мы связаны с ней узами крови и многими поколениями предков. Великое счастье, если при этом мы связаны с ней ещё и любовью. А есть семьи, которые мы можем создать сами. Для Златко его друзья, прошедшие с ним через настоящий ад, тоже были настоящей семьей. Представить жизнь без них было невозможно. И стоя сейчас на стене своего родного дома, он наблюдал, как его старший брат обнимает Грыма, Иву и Дэй, что-то уже со смехом рассказывая, а те смеются в ответ, ощущал плечо Калли своим, чувствовал в сердце огромную любовь к этому невозможному и порой невыносимому эльфу, к своим родным, принявшим и его выбор, и его друзей, к той троице, которая сейчас въезжала в ворота и по которой он успел безумно соскучиться. И думал, что у него самая лучшая семья из всех возможных. Калли, чуть склонив голову к плечу, задумчиво смотрел на Златко, и в глазах его светилось понимание и точно такие же чувства.