When he came from the color of the night.

I give you everything I am and Я отдаю тебе все, чем обладаю, Everything I want to be, И все, чем я хотела бы обладать; I put it in your hands, Я отдаюсь в твои руки, If you could open up to me. Если бы ты мог мне открыться, Can’t we ever get beyond this wall? Мы сможем когда-нибудь это преодолеть? Cause all I want is just once to see you in the light. Потому что все, чего я хочу, увидеть тебя еще раз в лучах света, But you hide behind the color of the night. Но ты скрываешься от меня во мраке ночи. © Lauren Christy – The Color of the night. ***** Когда смерть забирает кого-то слишком рано, это действительно несправедливо. Быть может, сколько бы всего хорошего смог сделать человек, если бы судьба подарила ему еще один шанс? Возможно, он избавил мир от голода, предотвратил мировую войну или просто сделал счастливым кого-то другого. И тогда мир стал бы чуточку лучше. Чанёль посмотрел на распростертое на асфальте безжизненное тело и невольно вздрогнул: убитый был совсем молодым. Большие карие глаза смотрели на Пака пустыми зрачками, которые когда-то были полны эмоциями и чувствами. Красивое лицо было искажено гримасой: казалось, что сам покойник не понимал, как так ярко начавшаяся жизнь могла столь резко оборваться? Подошедший к застывшему Чанёлю офицер Чхве окинул тело задумчивым взглядом и изрек: - Совсем еще юнец. По-моему, даже младше тебя. - Вы умеете подбодрить, - пробормотал Пак, ежась на холодном ветру. Сердце невольно защемило от подступившей к нему жалости. Действительно, совсем еще мальчишка. Работая в полицейском департаменте после окончания академии уже больше года, он все еще никак не мог привыкнуть к смерти. Более опытные коллеги говорили, что умение абстрагироваться и не испытывать жалость к жертве преступления приходит с годами. Проходят десятилетия, и ты воспринимаешь труп не как когда-то живого человека, а как основной объект преступления, раскрыть которое является твоей работой. Чанёль это понимал. И все-таки, было тяжело до боли сталкиваться с подобными вещами. Он видел, как плакали родственники погибших, он видел кровь, засохшей пленкой покрывающую неровный асфальт. Он тщетно пытался не думать, не жалеть, но все равно после каждого рабочего дня приходил домой и подолгу не мог уснуть, сверля усталым опустошенным взглядом потолок в своей комнате. - Ну, что можешь сказать? - обратился офицер Чхве к судмедэксперту. Тот аккуратно снял одноразовые перчатки и деловито сказал: - При убитом найдены документы на имя Ким Чонина, двадцать один год, проживает в Кванджу. Студент третьего курса факультета искусств, умер в результате поражающего ранения острым предметом в область сердца, предположительно, его ранили ножом. Судя по тому, что при убитом не обнаружено никаких ценных вещей, кроме одного серебряного кольца, это смахивает на вооруженное ограбление с поножовщиной. – С этими словами он тяжело вздохнул и покачал головой. – Скорее всего, стал сопротивляться, и какие-то отморозки пырнули его ножом. Жаль парня, вся жизнь ведь была впереди… Так значит, покойного звали Ким Чонин. Чанёль невольно опустил взгляд и встретился взглядом с широко распахнутыми глазами Чонина. Почему-то по телу пробежал легкий холодок, и Чанёль вздрогнул, ежась и поправляя на плечах форменную куртку. Офицер Чхве бросил на него проницательный взгляд и тяжело вздохнул: - Езжай-ка ты в участок. Дальше мы без тебя разберемся. Почему-то сопротивляться не было ни сил, ни желания. Чанёль вяло кивнул, чувствуя, как душа наполняется ледяной тоской. Ему было жаль убитого Ким Чонина до боли в груди. Было в его лице что-то такое, что было близко самому Чанёлю настолько, что в голове промелькнула странная мысль, что, будь Ким жив и встреть его Пак когда-нибудь по стечению обстоятельств, они вполне могли бы подружиться. - Езжай, только забери с собой улики, - эксперт протянул ему несколько герметичных пакетов. Чанёль машинально взял их в руки: заляпанные кровью документы, старая зажигалка и простое серебряное кольцо, на оборотной стороне которого была выгравирована надпись латинскими буквами. Пак пригляделся и медленно прочитал: - And even death won’t do us apart. - И даже смерть не сможет нас разлучить, - произнес офицер Чхве. – Похоже на обручальное кольцо или кольцо-обещание. Такие часто дарят друг другу влюбленные молодые парочки. Так значит, у Ким Чонина была девушка. Бедняжка, наверняка ей еще никто не сообщил, и она ждет своего любимого, меряя шагами темную комнату. Возможно, она злится, подозревая задержавшегося возлюбленного во всех смертных грехах. Возможно, плачет, потому что тревожится за него всем сердцем. Она еще не знает, что Ким Чонин лежит безжизненным телом на грязной мостовой и больше никогда не скажет ей ни слова. - Я все-таки пойду, - пробормотал Чанёль, чувствуя, как к горлу подступает горький комок. Офицер Чхве согласно кивнул и повернулся к эксперту, который что-то говорил про характер ранения. Пак осторожно прижал к себе пакеты с уликами и медленно пошел к машине. На душе было паршиво как никогда, и Чанёль мрачно подумал о том, что неудивительно, что многие полицейские к старости спиваются. Ему самому больше всего хотелось нажраться до полусмерти и забыться. Потому что перед глазами все еще стояло безжизненное лицо Ким Чонина. Чанёль с силой захлопнул дверцу машины и устало прикрыл глаза. Больше всего на свете ему хотелось домой, чтобы улечься в теплую кровать и, приняв пару таблеток снотворного, забыться сном. Но ему предстояло еще ехать в участок, чтобы отвезти в хранилище улики по делу Ким Чонина, а потом корпеть полночи над бумагами. Чертовы бюрократические заморочки! Чанёль вставил ключ в зажигание и повернул, касаясь другой рукой руля, как вдруг над ухом прозвучал возмущенный возглас: - Эй, куда ты везешь мои вещи, мудила?! Сердце пропустило удар. На автомате Чанёль выхватил из кобуры пистолет и резко развернулся назад, наставляя дуло прямо на незваного гостя. И замер, столкнувшись лицом к лицу с сидящим на заднем сидении Ким Чонином. Тот поднял руки вверх и примирительно сказал: - Вау, парень, ты полегче! Я уже вижу, что ты коп! Просто до этого со мной такая ерунда приключилась: прямо на улице напали какие-то уроды, приставили нож к горлу и потребовали отдать деньги, мобильный и ценные вещи. Я послушался, но один из них потребовал кольцо… - Чонин покачал головой. – А его я не мог отдать ни при каких обстоятельствах. Я напал на одного из них, завязалась драка, а потом… - Ким поморщился и коснулся рукой левой стороны груди. – Стало безумно больно, и свет померк перед глазами. Он посмотрел на белого, замеревшего как истукан Чанёля и тихо спросил: - Меня ранили, да? Я пытался кого-то спросить, но никто не обращал на меня внимания, как будто не слыша, что я им говорю. Ты первый, кто хоть как-то на меня отреагировал. Он внимательно присмотрелся к серому лицу Пака и встревоженно спросил: - Эй, ты в порядке? Ты как будто покойника увидел. И почему у тебя мои вещи? Вы нашли преступников, да? Он протянул руку к Чанёлю и коснулся его лба. Пака будто окатили ушатом ледяной воды. - Эй! В глазах резко потемнело, и Чанёль провалился в забытье. ***** Чанёль с трудом разлепил глаза и застонал: голова болела так, будто кто-то воткнул в висок раскаленный прут и методично прокручивал, заставляя Пака коротко выдохнуть и с трудом приподняться, держась рукой за пульсирующий затылок. Черт возьми, ему пора уйти в отпуск. Эта работа совсем его доконала, раз у него уже начались приступы мигрени и галлюцинации. - Ебанный пиздец, - выругался он, с трудом устраиваясь на водительском месте и моргая. - Ты всегда вот так берешь и отрубаешься на середине разговора? Чанёль подпрыгнул на месте и издал совершенно бабский визг. Что, учитывая его низкий грубый голос, звучало весьма комично. Сидящий рядом на пассажирском сидении Ким Чонин схватился за уши и заорал на него: - Блядь, ты что, чокнутый?! Почему ты реагируешь на меня как девчонка в подворотне на маньяка?! Орешь так, как будто тебя режут! - Этого не может быть, - забормотал Чанёль, вжимаясь в сидение и глядя на ожившего мертвеца с нескрываемым страхом. – Ты же мертв! Мертв!!! Ким моргнул и растерянно переспросил: - Мертв? Он нервно рассмеялся и, протянув руку вперед, коснулся рукой плеча Чанёля. Пак вздрогнул: ощущение было такое, будто по коже провели куском свежего льда. - Ты умер, Чонин, - сказал он, глядя Киму прямо в глаза. – Я лично накрыл твое тело брезентом и забрал твои личные вещи, чтобы отвезти их в участок. - И кольцо? – зачем-то уточнил Чонин, видимо, все еще не понимая, что происходит. – Ты забрал мое кольцо? Пак протянул руку и взял с заднего сидения один из пакетов. - Вот это? – Он внимательно вгляделся в иссиня-белое неживое лицо Чонина. – Оно для тебя так важно? Тот проигнорировал его вопрос, молча уставившись в одну точку, будто что-то обдумывая. Наконец он поднял на Чанёля растерянные глаза и прошептал, запуская ладонь в непослушные темные волосы: - Но… я не могу быть мертвым… Я же… Я сижу здесь с тобой, и ты меня видишь… Ты со мной говоришь… - Я не знаю, что происходит. – Чанёль вздохнул, силясь справиться со спазмом в горле. Страха уже не было, на смену ему пришла бесконечная щемящая жалость и ощущение собственного бессилия. – Я не знаю, почему я могу тебя видеть. Он, поколебавшись, запустил руку в лежащий на заднем сидении портфель и достал оттуда аккуратно сложенный в папку протокол. Помедлив, Пак прочел: - Ким Чонин, двадцать один год. Скончался приблизительно в одиннадцать часов по сеульскому времени в результате открытого проникающего ранения в область предсердия. - Я не верю. - Чонин обхватил ладонями голову и принялся монотонно раскачиваться из стороны в сторону. – Я не верю. – Внезапно он с силой ударил по спинке кресла и закричал: - Как, черт возьми, такое может быть? Еще совсем недавно я дышал, я жил, а теперь ты заявляешь мне, что я мертв?! Что меня больше не существует?! Но как… как… Чанёль отвернулся к окну и принялся нервно постукивать по стеклу. Внезапно он заметил, как мимо машины проходит сонная молодая женщина, держащая в руках большую сумку. Повинуясь внезапному порыву, он распахнул дверцу машины и окликнул ее: - Простите, пожалуйста! Та вздрогнула и, остановившись, окинула Пака внимательным взглядом. Затем неуверенно спросила: - Господин полицейский, я что-то нарушила? - Нет-нет, - поспешно заявил Чанёль. Чонин молча смотрел на него в упор. – Просто ответьте мне на вопрос. Вы видите кого-то рядом со мной в машине? Женщина растерянно моргнула и, помедлив, сказала: - Нет, вы сидите один. Только какие-то бумаги разбросаны по сидению. – Она нахмурилась. – А зачем вы спрашиваете? Это проверка на алкоголь? Чонин, не отрываясь, смотрел на нее расширившимися потемневшими зрачками. Чанёль тяжело вздохнул и ответил: - Типа того. Он кивнул женщине: - Идите скорее домой. На улицах сейчас небезопасно. Она поклонилась и, подхватив сумку, пошла в сторону высотного жилого дома. Чанёль с громким стуком захлопнул дверь и повернулся к Чонину. Тот сидел, откинув голову на спинку сидения и прижав ладони к лицу. Наконец он убрал руки и развернулся лицом к Паку. Помолчав, Чонин пробормотал бесцветным голосом: - Так значит, я действительно умер… Чанёль стиснул руками руль, чувствуя, как к глазам подступают непрошенные слезы. - Мне жаль. Чонин приподнял руки вверх и окинул задумчивым взглядом свои мертвенно-бледные ладони: - Знаешь, - наконец сказал он, прикусывая нижнюю губу, – мне сейчас очень хочется заплакать. Слезы подступают к глазам, внутри меня так пусто и тоскливо, но я не плачу. – Он закрыл ладонями глаза и прошептал. – Потому что мне нечем плакать. Потому что я не живой. А мертвецы оставляют все печали по ту сторону жизни. Он протянул руку к пакету на коленях Чанёля и попытался его приподнять. Но рука прошла сквозь плотный предмет, и Чонин одернул ее, прижимая к груди. Он закрыл глаза и издал сдавленный стон: - А я ведь даже не могу отдать ему кольцо… Глаза стали влажными. Чанёль стиснул руки в кулаки и в бессилии повторил, чувствуя, что вот-вот расплачется: - Мне жаль. Мне очень-очень жаль… ***** - Ты куришь? Чанёль выдохнул в ночной воздух струйку дыма и отрицательно покачал головой, наблюдая за тем, как сизые клубы рассеиваются в лучах света фонаря: - Нет. – Он повернулся к Чонину, сидящему рядом с ним на бампере машины. – Но знаешь, когда рядом с тобой тусуется оживший покойник, тут не просто курить, тут хочется добровольно сдаться в психушку. - Ты везунчик, - хмыкнул Чонин, потирая руками виски. Он замолчал, поднимая голову вверх и устремляя взгляд на ночное небо. Наконец Ким тихо сказал, протягивая руку в сторону мерцающих звезд: - Совсем скоро я буду там. Чанёль стряхнул пепел прямо на мостовую и спросил, кожей чувствуя исходящий от Чонина холод: - Ты веришь в загробную жизнь? - Нет. - Ким отрицательно покачал головой. – Но почему-то я чувствую, что там мое последнее пристанище. Он невесело усмехнулся и пнул ногой воздух: - Что-то зовет меня… оттуда. Я слышу чьи-то голоса, и один из них до боли похож на голос моей бабушки. - Она… - тихо начал Чанёль, осекаясь на полуслове. Чонин сжал руки в кулаки и, помедлив, ответил: - Она умерла пять лет назад. Неожиданно он повернулся к Чанёлю и схватил его ледяной ладонью за плечо. Пак вздрогнул и невольно выронил зажженную сигарету. Та упала на землю, оставляя на асфальте мелкие крупицы пепла. - Прежде, чем я… - начал Чонин, осекаясь и болезненно морщась. Наконец он собрался и продолжил: – Прежде, чем я уйду, я должен кое-что сделать. Это держит меня на земле, и я просто не смогу… не смогу… Если не сделаю этого. Он с мольбой посмотрел на побледневшего Пака и сдавленно зашептал: - Ты единственный, кто меня видит! Ты единственный, кто может мне помочь! Пожалуйста, я понимаю, что я обуза, но помоги! – Чонин замолчал и прижал ладони к искривленному гримасой боли лицу: - Я не могу уйти… не попрощавшись с ними. Чанёль молча достал из пачки новую сигарету, щелкая затвором зажигалки и сдавленно выдыхая. Наконец он сказал, стряхивая пепел на землю: - Черт тебя дери, Ким Чонин, почему ты не мог спокойно сдохнуть? С этими словами он протянул руку и неуклюже толкнул Кима в плечо. Ощущение было такое, будто опускаешь кулак в ледяную воду. Чонин сдавленно улыбнулся и пробормотал: - Спасибо. Сизый дым смешался с ночным воздухом, полным ароматов влажной листвы и цветущих вишен. Напротив них раскинулся ночной Сеул, в котором кипела жизнь, полная привычной рутины большого города. Пак Чанёль сидел на капоте полицейской машины и больше всего на свете хотел, чтобы Ким Чонин был живым и здоровым. ***** - Куда мы едем? Чонин подпер рукой голову и, помедлив, ответил: - К моим родителям. Чанёль повернул руль и, поколебавшись, спросил: - Вы с ними были в плохих отношениях? Чонин поморщился будто от зубной боли: - Они не могли принять моих отношений. - Так не нравилась твоя девушка? – Пак завернул за угол и остановился возле небольшого уютного домика с ухоженным газоном и небольшими клумбами с цветущими гортензиями. Чонин неожиданно рассмеялся и сказал: - У меня не было девушки, Чанёль. Я два года назад встретил другого парня, влюбился в него, разругался с родителями и съехал к нему на съемную квартиру. И, видит Бог, эти два года были самыми счастливыми в моей жизни. Чанёль резко затормозил, едва не врезавшись в дерево. Ким уцепился рукой за подлокотник и возмущенно воскликнул: - Эй, Шумахер, что ты творишь?! Мне, конечно, уже все равно, но ты что, хочешь и себя угробить? - Ты что, педик? – не слушая его, выпалил Чанёль. Чонин стукнул его по лбу. - Сам ты педик! В салоне воцарилось напряженное молчание. Наконец Ким спокойно спросил: - Ты гомофоб? Пак отрицательно покачал головой: - Нет, просто это было… неожиданно. - Он окинул Чонина взглядом и добавил. – Ты не похож на гея. Неожиданно Чонин улыбнулся. Искренне, но как-то печально: - А я и не гей. – Он развернулся к Чанёлю и тихо продолжил, глядя на него в упор потемневшими глазами. – Понимаешь, до девятнадцати лет я любил девушек. Я встречался с ними, у меня был с ними секс, и я думал, что так будет и дальше. Темные глаза наполнились тоской и чем-то еще, безумно сильным. Чонин смотрел на него, но думал в этот момент совершенно о другом человеке. - А потом я увидел Кенсу. Он учился со мной в одном университете на курс старше. – Чонин сложил ладони домиком, машинально проводя рукой по тому месту, где когда-то было серебряное кольцо. – Я посмотрел ему в глаза, и мне потребовалось ровно двадцать секунд, чтобы понять, что я люблю его и хочу провести с ним всю оставшуюся жизнь. Он замолчал. Чанёль постучал пальцами по стеклу и тихо спросил: - И потому ты и поругался с родителями? - Они не смогли понять и принять тот факт, что я люблю другого парня. – Чонин невесело усмехнулся. – Мама постоянно названивала мне и требовала, чтобы я перестал маяться дурью и вернулся домой. Она считала, что это временная блажь, что скоро у меня это пройдет, и тогда я смогу жениться на Сучжон, дочери наших соседей и жить с ней долго и счастливо. - А ты… - Нет. - Чонин покачал головой. – Это не было случайным помутнением рассудка. Это… я даже не знаю, как тебе объяснить. Это надо почувствовать самому. Он хлопнул ладонями по коленям и фальшиво бодро сказал: - Ну, что же! Не будем откладывать в долгий ящик. Пойдем, а то мне и так очень паршиво, а ожидание делает все только хуже. - Чанёль кивнул и, сделав глубокий вдох, вышел из машины, плотно захлопнув за собой дверь. Чонин проследовал за ним, засунув руки в карманы и упорно не поднимая глаз от аккуратно вычищенной заасфальтированной дорожки. Пак остановился у входной двери и, помедлив, нажал на дверной замок. Некоторое время за дверью царила тишина. Наконец послышался тихий шорох, звяканье ключей, и на пороге возникла сонная женщина в теплом махровом халате. Она уставилась на Чанёля слегка расфокусированным взглядом, но, приметив полицейскую форму, встрепенулась: - Вы к нам? - Мама… - раздался сбоку сдавленный шепот Чонин. Пак ощутил, как сердце сдавливает ледяная рука. Поколебавшись, он поклонился и решительно сказал: - Госпожа, я из полицейского департамента Сеула. Можно войти? Женщина побледнела, но покорно посторонилась: - Да, конечно. Чанёль вошел в просторную прихожую. Взгляд моментально наткнулся на большую фотографию в дорогой резной раме, висящую над стойкой с ключами: веселый, улыбающийся Чонин в школьной форме держит в руках диплом выпускника старшей школы. К горлу подкатил горький комок. Чанёль покосился взглядом на Чонина и увидел, что он тоже неотрывно смотрит на фотографию. - Госпожа, - начал Чанёль, собираясь с мыслями и осекаясь, понимая, что слова не идут из горла. Женщина прижала руки к груди и отступила назад: - Что-то случилось? – Внезапно она побелела как полотно и сдавленно выдохнула. – Чонин? - Скажи ей. - Ким судорожно вздохнул и ударил кулаком по стене. – Скажи ей, иначе я просто не смогу больше терпеть. – Он с болью посмотрел мать и прошептал. – Я и не знал, что просто смотреть на нее сейчас будет так больно. - Ваш сын… - Чанёль запнулся, но продолжил. – Он погиб сегодня ночью от ножевого ранения. Женщина вскрикнула и осела на пол. Она неверяще посмотрела на Чанёля и неожиданно заплакала, сдавленно и безнадежно. Так, как поскуливает побитая собака. Чонин бросился к ней и обхватил ее руками. - Мама! – сдавленно зашептал он. – Пожалуйста, не плачь! Мама, не плачь! Чанёль сделал шаг вперед и осторожно коснулся плеча матери Кима: - Мне очень и очень жаль, - выдавил из себя он, чувствуя себя до невозможности глупо и паршиво. Как будто ей сейчас станет лучше от его формальных слов утешения. - Скажи ей, что я ее очень люблю, – неожиданно сказал Чонин, поднимаясь на ноги и отворачиваясь к стене. – Что я прощаю ее и хочу, чтобы на похоронах был Кенсу. – Он запнулся и добавил: – И я не хочу, чтобы меня хоронили в могиле. Пусть мое тело сожгут, а пепел отдадут ему. - Перед смертью, - тихо сказал Чанёль, поворачиваясь к матери Чонина. – Он просил, чтобы его кремировали, а пепел отдали его любимому человеку. Он хотел, чтобы вы приняли его и позволили ему быть на похоронах. Госпожа Ким подняла на него полубезумные, залитые слезами глаза. Внезапно она обхватила руками колени и завыла, подняв глаза к потолку: - Мой мальчик! Мой бедный мальчик, - она всхлипнула, прижимая руку к груди. – Как же я виновата перед тобой! Как же я хочу забрать сейчас все те плохие слова, которые я тебе наговорила! Я так перед тобой виновата. Чанёль опустился на колени и прижал ее к себе, поглаживая по спине: - Он просил передать, что простил вас. И что он вас очень любит. Мать Чонина всхлипнула у него на плече и тихо заскулила: - Чонин-а… Мой Чонин-а… - Что случилось? – по лестнице медленно спустился худощавый мужчина в просторной фланелевой пижаме. Увидев заплаканную госпожу Ким и Чанёля, сидящих на полу, он побледнел и пробормотал: - Что… Женщина, продолжая плакать, протянула к нему руки: - Чонин-а… Наш Чонин-а… Чанёль отвернулся и посмотрел на Кима. Тот привалился к стене и беззвучно плакал без слез, стиснув ладонями свои плечи. Чанёль зажмурился и в очередной раз повторил, обращаясь куда-то в пустоту: - Мне очень жаль… ***** Чанёль выдохнул дым в приоткрытое окно и тихо спросил: - Знаю, что это прозвучит глупо, но ты как? Чонин оторвал взгляд от мелькающих за окном машины огней города и хмыкнул: - Звучит и впрямь тупо, прямо как фраза из дурацкого фильма про копов. Как в тех сценах, когда к окровавленному пострадавшему подбегает полицейский и заботливо так говорит: «Эй, приятель, ты в порядке?» - Никогда не понимал дурацких американских блокбастеров, - отозвался Чанёль, стряхивая пепел прямо на пол машины. - Я тоже. Чонин сжал руками кресло и сказал: - Конечно, я не в порядке. – Он повернулся к Паку и коснулся ледяной рукой ладони Чанёля, в которой горела зажженная сигарета. – Я только что видел, как меня оплакивают мои собственные родители. Как я могу быть в порядке? Мне паршиво, Чанёль, так херово, как не было никогда, когда я еще был жив. Я хочу курить, но не могу, потому что сигарета выскальзывает из пальцев. Я хочу сдохнуть, но не могу, ведь я уже мертв. – Он отвернулся от Пака и добавил. – И, видит Бог, если ты еще раз скажешь «Мне жаль», я заставлю тебя врезаться в ближайший столб, и тогда мы будем бродить неприкаянными душами по земле вместе. - Как в «Охотниках с привидениями»? – глупо пошутил Чанёль. Чонин усмехнулся: - Скорее, как Каспер и его друзья. В салоне воцарилось молчание, прерываемое лишь гулом машин, доносящимся из открытого окна. Наконец Пак спросил: - Мы едем к Кенсу? Чонин покачал головой, вздрогнув при упоминании его имени: - Нет. - Он посмотрел на лежащее на заднем сидении кольцо. – К нему мы поедем позже. А теперь поверни направо и припаркуйся вон у того дома. Чанёль покорно затормозил возле высокого жилого дома. Чонин повернулся к нему и тихо сказал: - Пойдем. Нам надо подняться на шестнадцатый этаж. Они вышли из машины и подошли к входной двери. - Код домофона 121. - Чонин спрятал руки в карманы и кивнул в сторону двери. Чанёль ввел комбинацию, и они вошли в подъезд. Пройдя мимо мирно спящего консьержа, они подошли к лифту. Пак нажал на кнопку, и створки распахнулись с легким скрежетом. - Тут живут мои друзья, - внезапно сказал Чонин, когда дверь лифта закрылась, и лифт поехал вверх. – В квартире 365. – Он посмотрел на Чанёля и тихо добавил: - Когда я начал встречаться с Кенсу, они были единственными, кто не отвернулся от меня, а, напротив, приняли его и поддержали наши отношения. Я всегда хотел сказать им за это «спасибо», но не решался, сам не знаю почему. – Чонин закусил нижнюю губу. – А теперь уже слишком поздно. Лифт затормозил, и створки начали медленно открываться. - Я передам им, - нарушил молчание Чанёль. Пальцы нащупали сигареты в кармане, и Пак внезапно понял, что до этого дня не курил со старших классов. – Не волнуйся. Он подошел к входной двери, оббитой дешевым коричневым дерматином, и нажал на звонок. За дверью послышались приглушенные голоса и чей-то раздраженный возглас: - Какого хуя кому-то не спится ночью? Черт подери, я сегодня сдал сессию и хотел нормально выспаться! Дверь резко распахнулась, и на пороге возник раздраженный невысокий парень, щуря заспанные глаза. - Кого еще принесло… - начал было он, но, увидев широкоплечую фигуру Пака в форме, осекся. – Черт… Он взъерошил выкрашенные в каштановый цвет волосы и неуверенно уточнил: - Вы по поводу жалоб на шум от соседей? Это все неправда, я стараюсь не шуметь после одиннадцати, и потом, я учусь на вокальном отделении, мне надо упражняться. – Он посмотрел на Пака красиво очерченными глазами с поволокой, и Чанёль вздрогнул, почувствовав, что в груди что-то кольнуло от немного растерянного взгляда. - Это Бэкхён, - тихо сказал за его спиной Чонин. – Он одногруппник Кенсу и один из наших самых лучших друзей. - Что здесь вообще происходит? – из коридора показался высокий парень в смешной футболке с принтом в виде мишки. Увидев, Чанёля, он ойкнул и пробормотал: - На нас опять пожаловались? Чондэ залил соседей? Тао снова столкнул соседский горшок своим шестом для ушу? Сехун облил соседского кота? - Тише, Ифань, ты сейчас всех сдашь! – шикнул на него Бэкхён. Ледяная тоска, наполняющая душу Чанёля, стала легче, будто испаряясь на теплом ветру. Уголки губ невольно стали расплываться в улыбке. Ему нравились друзья Чонина. Хоть он не знал их лично, почему-то казалось, что они отличные ребята. А еще он внезапно подумал, что Бэкхён очень красивый. И руки у него необычайно изящные, как у девушки. - Идиоты, - пробормотал Чонин, но Чанёль видел, что он улыбается. При виде Кима вернулось осознание того, ради чего они пришли. Чанёль помрачнел и тихо начал: - Вы знаете, я работаю в полицейском департаменте, и я приехал к вам по поводу Ким Чонина… Неожиданно он почувствовал, как его ладони касается ледяная рука Чонина. Вопреки тому, что от нее веяло неживым холодом, Паку стало легче, а душа наполнилась теплом. Он посмотрел на молчащего Чонина искренне сказал: - И я знаю его не так много, но он стал для меня настоящим другом. – Он перевел взгляд на напряженного Бэкхёна: - Я пришел сюда, чтобы кое-что вам сказать… Говорить людям о том, что их близкий друг скончался, всегда больно и тяжело. Говорить чужие слова благодарности и любви бывает больно так, будто выцарапываешь их на сердце, оставляя кровоточащие следы. Особенно когда покойник стоит рядом и сжимает твою руку в бессильном отчаянии. ***** - Если ты будешь столько курить, то к тридцати годам умрешь от рака легких. – Чонин закинул руки за голову и бездумно уставился вверх. Уже светало, и небо окрашивалось в мягкие пастельные тона. Чанёль хмыкнул и загасил сигарету. - От тебя это слышать особенно актуально. Чонин покосился на него и неожиданно рассмеялся: - Поверить не могу, что ты согласился выпить с ними за упокой моей души. - Ага. - И что Ифань разревелся на твоем плече и назвал тебя «Бро»! - Ага. - И что ты взял телефон у Бэкхёна. - А… ага, - Чанёль неожиданно почувствовал, что к щекам приливает краска. Чонин присвистнул: - Он тебе понравился! - Нет. - Наш малыш Пак влюбился! - Нет! - Не отрицай, я видел, как ты на него косился. Он улыбнулся и неожиданно серьезно сказал: - Когда я уйду… Я был бы рад, если бы ты с ними общался. Почему-то мне кажется, что вы подружитесь. Чанёль опустил глаза, чувствуя себя смущенным: - Спасибо. – Помедлив, он добавил: – Я думаю, что если бы ты был жив, и мы встретились с тобой в другом месте и в другое время, мы действительно могли бы подружиться. Он выбросил сигарету в стоящий неподалеку мусорный бак. - Я тоже так думаю, - сказал Чонин и коснулся ледяной рукой его плеча. Некоторое время они молчали, наблюдая за тем, как на горизонте показывается солнце. Наконец Чанёль спросил, запуская руку в пропахшие сигаретным дымом волосы: - Я все это время хотел тебя спросить… Почему Кенсу? Почему именно он? Чонин покачал головой: - Я же сказал тебе, что это нельзя объяснить словами. Если бы я мог тебе показать. Неожиданно он улыбнулся и повернулся к Паку: - Слушай, я вспомнил один фильм, который смотрел где-то полгода назад. Там один парень умер и обратился в призрака, но ему нужно было предупредить свою семью о готовящемся нападении мафиози. Он не мог ничего сказать, но он смог передать свои воспоминания и мысли одной женщине. Коснулся руками ее головы, сосредоточился и – раз! – она начала видеть то, что он хотел ей показать. – Он потянулся и осторожно обхватил руками голову Чанёля. Тот вздрогнул от прикосновения ледяных ладоней к коже и неуверенно спросил: - Ты уверен, что это может получиться? Все-таки, это фильм и выдумки, в реальной жизни такого не бывает! - Я знаю. - Чонин закрыл глаза и наморщил лоб, сосредотачиваясь. – Но знаешь, после того, как я умер, меня мало волнует, насколько реальны подобные вещи. Чанёль мысленно с ним согласился. Действительно, ему, говорящему с призраком, глупо задумываться о подобных вещах. Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул, старательно освобождая разум от сторонних мыслей и стараясь как-то помочь Киму. Над ухом раздался тихий шепот Чонина: - По-моему, у меня что-то получается… Реальность поплыла перед глазами. Чанёль выдохнул и с головой погрузился в водоворот чужих ярких, стремительных воспоминаний. - Сегодня ваш первый день в качестве студентов нашего университета! – Полный невысокий мужчина в дорогом костюме, стоящий на сцене, так и излучает счастье и искренний восторг от того, что он видит их, первокурсников, в своем университете на вступительной церемонии. Чонин подавляет зевок и прикрывает глаза, погружаясь в дремоту. Стоящий рядом Сехун пихает его в плечо и сердито шепчет: - Не будь дебилом, ты можешь хотя бы сделать заинтересованный вид? Или ты хочешь проспать свой первый учебный день? Чонин моргает и обращает глаза на сцену. Ректор тем временем деланно-ажиотированно говорит: - А сейчас приветственную речь для первокурсников произнесет председатель студенческого совета, один из лучших студентов вокального отделения – поприветствуем До Кенсу! Чонин машинально хлопает, окидывая сцену ленивым взглядом. Интересно, а какой он, До Кенсу, любимчик преподавателей и гордость университета? Наверняка очередной прилизанный ботаник, коих Ким терпеть не мог еще со школы. Чонин хмыкает, мысленно представляя, как будет издеваться над заучкой в компании Сехуна и Чондэ. Тем временем по лестнице поднимается невысокий парень в темном костюме и поворачивается к залу лицом. Чонин поднимает на него глаза и замирает. Он смотрит прямо в темные зрачки До Кенсу и понимает, что он необыкновенный. Он самый лучший, самый потрясающий, самый невероятный и восхитительный. И Чонин знает это, даже не перемолвившись с ним хоть словом. Кенсу смотрит на него в упор и сглатывает. Наконец он отводит взгляд и начинает говорить: - Дорогие первокурсники! В этот торжественный день… Чонин ловит каждое его слово и чувствует, как гулко стучит сердце. Он улыбается и касается рукой груди. Двадцать секунд. Двадцать секунд потребовалось на то, чтобы Ким Чонин навсегда отдал свое сердце другому человеку. ***** - Ты мне не нравишься, - сердито говорит Кенсу отступая назад. - Ага, - кивает Чонин и делает шаг ему навстречу. - Ты наглый, самовлюбленный и невоспитанный. – До упирается ладонями ему в грудь и пытается оттолкнуть. – С чего ты вообще решил, что я буду с тобой дружить? - А ты и не будешь дружить, ты будешь со мной встречаться. - Чонин кладет руки на худые плечи Кенсу, обтянутые тщательно выглаженным пиджаком и смотрит на него в упор. До краснеет и неуверенно шепчет: - Я не… Не… Чонин подается вперед и накрывает его губы своими. Кенсу судорожно вздыхает и обвивает его шею руками, прижимаясь крепче. Чонин плавится, чувствуя, что от каждого прикосновения его тело буквально пылает. Его губы мягкие и нежные, его молочно-белая кожа восхитительно гладкая, и сам Кенсу абсолютно идеальный. Настолько, что любить его больно. - Чонин… - шепчет До, утыкаясь лбом в его плечо. – Чонин… Больше он ничего не говорит, но Ким понимает его без слов. ***** - Господи! Кенсу откидывает голову назад, открывая рот в протяжном стоне. Чонин подается бедрами вперед, мягко целуя ямочку между острыми ключицами, стискивая влажными от пота пальцами худые бедра. Ему хорошо до темноты в глазах. Реальность обращается в расплывчатый туман, и весь мир Чонина сужается до Кенсу, который прижимает его к себе, опаляя кожу жарким дыханием и едва касаясь губами смуглой кожи. Секс с Кенсу не похож ни на что иное, что Чонин испытывал в своей жизни. Он разрывается между желанием обладать, ласкать и дарить наслаждение ему, самому дорогому и близкому человеку на планете. Ему плевать на то, какого он пола. Ему плевать на то, что его отношения выглядят странными и ненормальными в глазах общества. Потому что ничего не имеет значения, когда он держит До Кенсу в своих руках, целуя его так, что дыхание становится одно на двоих. - Чонин! – вскрикивает Кенсу, цепляясь за его плечи и выгибаясь. В глазах резко темнеет, и Чонин прикусывает кожу на плече Кенсу, рвано выдыхая и шепча: - Я люблю тебя… Как же я тебя люблю! Прежде, чем оргазм накрывает его с головой, он слышит тихий шепот До: - И я люблю тебя, Чонин… Ким закрывает глаза и понимает, что действительно счастлив. ***** - Ты что, издеваешься?! – Отец залепляет ему тяжелую пощечину и смотрит на него полубезумными глазами. – Ты что, всерьез говоришь, что любишь другого мужика?! Ты понимаешь, что это ненормально? Чонину больно. Каждое обидное слово из уст отца ранит его как ядовитые стрелы. Ким сжимает зубы и молча смотрит на мать. Та качает головой и всхлипывает. Неожиданно она выпаливает: - Поверить не могу, что я родила выродка. Произнеся эти слова, она бледнеет и осекается, прижимая руки ко рту. В душе что-то рвется, и почему-то Чонину становится легко и спокойно. Он молча поднимается с кресла и подбирает с пола туго набитую сумку. Закинув ее на плечо, он выходит из комнаты, сопровождаемым тяжелым дыханием отца и тихими всхлипами матери. До него доносится ее сдавленный шепот: - Чонин-а… Возле входной двери его ждет Кенсу. Увидев его покрасневшую щеку, он бледнеет и говорит: - Пойдем скорее отсюда. Он берет его за руку, и Чонин переплетает их пальцы, чувствуя, что от одного прикосновения До на душе становится легче. Кенсу мягко проводит рукой по его щеке и шепчет: - Мне надо было пойти с тобой. - Не надо. - Чонин качает головой. – Это было отвратительно. – Он невесело улыбается и добавляет: - Они наговорили мне таких вещей… Я думал, такое бывает лишь в дешевых дорамах по кабельному каналу. Я… Кенсу подается вперед и молча его обнимает. Чонин обмякает в его объятиях и шепчет, чувствуя, как к глазам подступают слезы: - Мне никогда в жизни не было так больно. Они стоят под раскидистым деревом, ветви которого покрыты пожелтевшими листьями. Чонин сдавленно плачет на плече Кенсу, ежась от принизывающего осеннего ветра. До поглаживает его по спине, повторяя как мантру: - Я с тобой, Чонин. Все хорошо… - Он всхлипывает, и Чонин понимает, что он тоже плачет. – Я никогда тебя не оставлю. Ким поднимает руку и осторожно стирает слезы с его лица. - Я люблю тебя, - говорит он и целует соленые холодные губы. - Я тоже люблю тебя, - шепчет Кенсу в поцелуй, обдавая его жарким дыханием. Чонин прижимает его к себе и понимает, что все правильно и он ни о чем не жалеет. Он готов быть выродком ради того, чтобы любить До Кенсу и целовать его под пожелтевшей листвой. ***** - Так значит, вы теперь встречаетесь, - изрекает Бэкхён, отставляя стакан с пивом. В комнате воцаряется тишина. Чонин инстинктивно прижимает к себе сжавшегося Кенсу и с тоской думает о том, что они его не приняли. И он их не винит, ведь не каждый способен спокойно относиться к подобным отношениям, и… - Мне уже жалко тебя, Кенсу. - Лухан сокрушенно качает головой и округляет и без того большие глаза. – Чонин - редкостный кретин, ты с ним намучаешься! - А еще он очень много жрет, - поддакивает Минсок. – Просто пылесос какой-то! - Вы забыли сказать, что он еще и храпит! – смеется Сехун. Исин сочувственно хлопает оторопевшего Кенсу по плечу и бормочет: - Крепись. Если что, то мы его побьем за тебя! - Буду знать, - наконец говорит До и широко улыбается. - Эй! – возмущается Чонин, но ощущает, как в душе разливается теплое чувство облегчения. Его друзьям было глубоко наплевать, какого пола был любимый человек Чонина. Потому что они были счастливы, если был счастлив Чонин. Ким хочет сказать слова благодарности, но, как назло, в горле стоит горький комок. Он пихает в бок смеющегося Чунмена и бормочет: - Идиоты… Он обнимает Кенсу и широко улыбается. ***** - And even death won’t do us apart, - читает Кенсу и переводит взгляд на Чонина. Он качает головой и улыбается:- Поверить не могу, что ты без ошибок написал такую сложную фразу на английском. Чонин осторожно берет его руку и бережно надевает на палец просто серебряное кольцо с гравировкой: - Мог бы и не портить такой трогательный момент. - Прости, - Кенсу касается губами его щеки и надевает кольцо на его палец. – Просто я сейчас так счастлив и взбудоражен, что несу всякую чушь. – Он окидывает взглядом свою руку и шепчет: - Оно очень красивое. Чонин прижимает его к себе и тихо отвечает: - Я хотел, чтобы у нас было что-то, что показывало бы, насколько сильны наши чувства. Если это нельзя сделать с помощью официального обряда. Некоторое время Кенсу молчит, пока наконец не поднимает голову вверх. Чонин встречается с ним взглядом и тонет в водовороте безумных эмоций, бушующих в темных глазах. - Кого волнуют какие-то церемонии, Чонин? – Кенсу касается его щеки теплыми пальцами. – Если я люблю тебя, а ты – меня? Разве что-то еще имеет значение? Чонин сглатывает и тянется к его губам, шепча: - И даже смерть не разлучит нас… - И даже смерть не разлучит нас… - эхом отзывается До, переплетая их пальцы. Все это чем-то похоже на свадебный ритуал. Чонин чувствует, что они с Кенсу связаны навеки, и эта связь настолько сильная, настолько бесконечная, что душа Чонина будет тянуться к До даже, когда его тело испустит последний вздох. - Если я умру раньше тебя, я хочу, чтобы мое кольцо хранилось у тебя. - Ким касается губами темно-вишневых волос. – Чтобы всегда, даже, когда меня не будет рядом, частица моей души была с тобой. Храни его у себя до того момента, когда ты вернешься ко мне. - Чонин-а… - Сдавленный шепот опаляет кожу. – Хорошо, Чонин-а… Только если ты умрешь раньше меня, то мне только и останется, что ждать, пока смерть позволит мне вновь встретиться с тобой… В глаза ударил свет утреннего солнца. Он показался Чанёлю таким ярким и ослепительным, что полицейский невольно зажмурился и болезненно поморщился. Чонин отстранился от него, и Пак глубоко вздохнул, силясь справиться со сбившимся дыханием. Он прижал руку к груди, ощущая внутри холодную пустоту и горечь. Внутри него все еще были живы отголоски чужих воспоминаний, и Паку было больно оттого, что новых, увы, никогда больше не будет. - Теперь ты понял? – тихо спросил Чонин, щурясь на солнце. Чанёль откинул голову назад и молча кивнул. - Да. Теперь понимаю. Он нащупал в кармане холодное кольцо и бережно сжал его в ладони. Ради того, чтобы сохранить его для До Кенсу, стоило цепляться за ускользающую жизнь. ***** Дом, в котором находилась их съемная квартира, старый, но очень аккуратный и уютный. Чанёль окинул взглядом выкрашенные в светло- бежевый цвет стены и подумал, что наверняка это место понравилось Чонину и Кенсу с первого взгляда. И именно здесь они были так счастливы… Неожиданно Чонин остановился и повернулся к Паку: - После смерти, - неожиданно сказал он. - Мы пообещали друг другу, что после смерти мы смешаем наш прах, чтобы его развеяли над заливом. И ему, и мне всегда очень нравилось море. – Он посмотрел на Пака в упор: - Я не знаю, почему, я это говорю. Просто я почему-то хотел, чтобы ты знал. Я не смог показать тебе это в воспоминаниях, но… Он не договорил и развернулся, вновь начиная подниматься по лестнице. Чанёль, следуя за ним, коротко сказал: - Я прослежу за тем, чтобы твоя мать отдала твой прах ему. Я обещаю. Они остановились перед деревянной дверью, выкрашенной в светло-синий цвет. Чонин вздохнул и внезапно протянул Чанёлю руку: - Спасибо тебе за все. Пак стиснул ледяные пальцы, чувствуя, как ему до боли хочется расплакаться. - Я рад был побыть твоим другом. Пусть и так недолго… Он нажал на кнопку звонка. Раздалась мелодичная трель, и послышались тихие шаги. - Может, когда-нибудь встретимся… там. Я надеюсь, это будет очень нескоро. Голос Кима резко оборвался. Дверь распахнулась, и на пороге показался Кенсу, одетый в просторную клетчатую рубашку и старые джинсы. Он выдохнул и начал: - Слава Богу, ты вернулся! А я уже… - Он осекся и посмотрел на Чанёля удивленными, широко распахнутыми глазами. - Простите, а вы кто? Стоящий рядом Чонин испустил сдавленный вздох. Чанёль сделал шаг ему навстречу, крепко сжимая в руке кольцо. - Привет, Кенсу. Я друг Чонина, и мне надо тебе кое-что передать… И даже, если ты спрячешься от меня в цвете ночи, Я все равно найду к тебе дорогу, Я стану лучами утреннего солнца, Которое подарит тебе рассвет. Люби меня после смерти, Люби меня сильнее жизни. Я буду рядом, даже испустив последний вздох. The End