Северный ветер

Сильный ветер за окном. Он будоражит сознание. Слышны лишь звуки ветра и тиканье стрелок часов. Часов, что стоят на столе, слабо освещенном светом фонаря с улицы. Час ночи. Все спят. Но мальчик со светло-золотыми волосами никак не может уснуть. Вот уже которую ночь его мучает бессонница. Несколько дней назад мать рассказала ему, что раньше у него был брат. Брат-близнец, вернее сказать. С тех пор мысли о нем не покидают голову малыша. Мальчику, на вид, лет семь-восемь, не больше. Теперь он каждую ночь представляет, каким бы был его близнец. Размышляет, ладили ли бы они или, наоборот, ненавидели бы друг друга. Он думает, каким бы было его поведение… повадки… мысли… Размышления малыша прервала трель дверного звонка. Два года назад его мама развелась с отцом. Все из-за того, что он часто пил и избивал ее. Иногда даже поднимал руку на ребенка. С тех пор, каждый раз, когда отец в плохом настроении, он напивается и приходит к ним. Каждый раз. Это происходит только по ночам. И каждый раз мать не открывает ему дверь и старается даже не реагировать на надоедливую трель звонка. Она смирилась. Ребенок же, как только слышит этот звон, сразу прячется под большое и теплое пуховое одеяло, думая, что оно его защитит. Спустя минут двадцать, этот звон стихает, и малыш вновь выползает из-под одеяла. За окном все так же светит желтым светом фонарь, который находится прямо перед его окном. Штор в комнате нет, так что закрыть этот свет нечем. Временами это раздражает. Но ребенок привык… За окном начался дождь. Стук капель о подоконник был слышен достаточно хорошо. Но мальчик лишь весело улыбнулся и сел на кровати, смотря в прозрачное окно. В самой квартире царила тишина. Она и нарушалась только шумом ветра с дождем за окном и тиканьем часов. Аккуратно и бесшумно спрыгнув с кроватки, ребенок, ступая босыми ножками по полу, направился к этому самому окну. Он очень любит смотреть на дождь. Еще он любит так смотреть на снег, но… Снег – это тот же самый дождь, только замерзший. Это делает его более грустным. Замерзшие слезы неба… Но, одновременно с этим, снежные хлопья похожи на сказку, придуманную чтобы успокоить и порадовать, прогнать грусть, тоску и печаль. Но малыш все равно больше любит дождь. Подойдя к окну, он бесшумно открыл его нараспашку. С улицы тут же дунуло приятной свежестью. Волосы мальчишки растрепались, благодаря этому порыву ветра. Из-под челки, скрывающей в обычное время глаза ребенка, показались светло-серые глаза. Мальчик никогда не убирал челку с лица. Только когда ночью он подходил так к окну, мог немного сдвинуть ее, чтобы любоваться погодой без завесы золотых волос. Серые глаза с неким восторгом смотрели на капли, стекающие по стеклу. Одна скатилась раньше другой, вторая не шевелилась вовсе, а некоторые капельки сталкивались при спуске по стеклу и сливались в одну большую, которая, в свою очередь, сразу же скрывалась из виду. Вновь его занятие было прервано… В дверь снова начали звонить. Пронзительная, неприятная, режущая слух трель звонка иногда сменялась сильными ударами кулаков о железную дверь. Мальчик, зажмурившись, залез на подоконник и закрыл ладошками уши, немного дрожа. От холода, от страха… Дождь бил по плечам и спине ребенка. Каждая блестящая капля. Сначала на тонкой нити, идущей от самого неба, а потом исчезающей во тьме ночи. Фонарь за окном начал предательски мигать, еще больше наводя страх и ужас. С лестничной площадки слышались ругань, угрозы, просто непонятные возгласы. И раздражающая и непрекращающаяся трель звонка. От этого нельзя было убежать, скрыться… Это можно было только перетерпеть. Как и всегда. Маленькие ладошки мальчика вдруг накрыли чьи-то руки, чуть более широкие, чем у него. – Тише, не бойся, – прошептали над самым его ухом, заставляя того вздрогнуть и широко распахнуть глаза от неожиданности. Эти слова малыш услышал четко, но кто мог стоять позади него, если он сидит на подоконнике? А ведь за спиной четвертый этаж… Подобные мысли крутились в его голове, лишь только больше путая и вводя в замешательство. Сам голос казался родным и до боли был похож на его собственный. Но только старше. Немного хриплый, уверенный, слегка насмешливый. Голос человека, пережившего и увидевшего достаточно много на своем веку. Его обладателю можно было дать пятнадцать или шестнадцать лет. Дождь перестал попадать на кожу ребенка. А сам он почувствовал тепло. Чужие руки, что держали маленькие ладошки, были теплыми. – Ты ведь уже не боишься, правда? Открой глаза. Ребенок неуверенно открыл глаза. Шум дождя уже был не слышен, но сам дождь продолжал идти. Он чувствовал себя защищенным… – Щещ, не думал, что ты будешь столь пугливым братишка, – произнес незнакомец, которого тот даже не успел разглядеть. Малыш медленно повернул голову, чтобы, наконец, понять, кто же за его спиной, и кто назвал его братишкой… или вовсе не его. Но стоило ему увидеть столь же золотистые волосы, что и у него, только более длинные и прямые; челку, полностью скрывающую глаза; мягкую улыбку, так похожую на его собственную, как все сомнения по поводу обращения отпали сразу. Но осознание происходящего ввело малыша в шок. Он же мертв. Его не существует. Да и… они же ровесники. Юноша, что был так похож на первого, улыбаясь, смотрел на своего младшего живого близнеца и обнимал его, словно стараясь согреть, защитить и уберечь от всего плохого, что может с ним случиться. – Т-ты кто? – немного испуганно спросил малыш, подозрительно поблескивая серыми глазами на своего незваного гостя. Почему-то происходящее не укладывалось в голове. Брат, о котором ему пару дней назад рассказала мама, теперь стоял прямо позади него, такой родной, теплый, понимающий. Кажущийся живым и реальным… Его близнец лишь горько усмехнулся. - Я? Я это ты. Я твоя тень, твоя боль, радость и печаль. Я – твой брат. - Ты врешь! – тихо возразил мальчик. - Ты все врешь! Мой брат умер. - А я и не говорил, что я жив… - после этих слов он растворился в воздухе, будто его там никогда и не было. В спину вновь дунул холодный ветер вместе с ледяными каплями дождя. После того чувства тепла и защищенности они казались вдвойне недружелюбнее, чем раньше. Как только малыш вздохнул с неким облегчением и грустью, перед ним вновь возник призрак. Теперь он мог лучше рассмотреть его: черные сапоги до колена, темные брюки и белая рубашка, поверх которой был накинут плащ. Юноша держал руки в карманах, слегка склонив голову набок, а на голове поблескивала диадема, слегка серебрящаяся в лунном свете. И в тот же момент вновь стали слышны оглушительный стук и трели дверного звонка. Только теперь звонили не только в дверь, но и на домашний телефон. А мать по-прежнему не обращала на это внимания, даже не соизволив выключить звук. Младший близнец испуганно спрыгнул с подоконника, желая вновь залезть под одеяло и скрыться от этого кошмара, но его тут же обняли теплые руки. – Тише… Я же сказал, это не страшно… Малыш лишь прижался ближе к юноше, цепляясь за его рубашку, пока тот успокаивающе гладил его по голове, перебирая светлые пряди. Все же он чувствовал себя более защищенным, пока этот парень, который назвался его братом, был тут. А еще он дарил тепло. – Ты все равно не мой брат…– по щекам ребенка покатились слезы. Слезы внутренней обиды на то, что он оставил его одного. Слезы горечи и сожаления о том, чего нельзя вернуть. Это не осталось не замеченным. Взгляд, которого не было видно за челкой парня, стал понимающим и немного сочувствующим. – Не плачь. Принцы не плачут. Знал? – присев на колени перед малышом и невесомо положив ладони на его плечи, спросил близнец, глядя прямо на всхлипывающего мальчика. – Принцы? – быстро утерев слезы кулачком и в последний раз шмыгнув носом, спросил ребенок. Все же он был еще слишком маленьким, чтобы понимать все, что сейчас происходило. Любопытство и интерес брали верх над грустью и страхом. – Ну да. Принцы. Ты… ты маленький принц, – с улыбкой он отодвинул челку с глаз и посмотрел на новоявленного «Принца». Взгляд блондина смягчился, и в его глубине заплясали игривые, живые огоньки. Сняв со своей головы серебряную диадему, он вплел её в волосы малыша, которые были более непослушны, нежели его. У теперь уже бывшего короля цвет глаз значительно отличался от своего близнеца. Его глаза были ярко-голубыми, резко выделяясь на фоне слишком бледной, тусклой и кажущейся полупрозрачной кожи. – А как тебя тогда называть? – немного недоверчиво дотрагиваясь маленькой ручкой до украшения в волосах, поинтересовался ребенок, вновь переводя взгляд заинтересованных и заблестевших глаз на юношу. – Зови, как хочешь. Мое маленькое чудо, – потрепав малыша по голове, мягко и печально улыбнулся тот, наблюдая, как его близнец придерживает диадему, которая оказалась ему немного велика. Пока маленький принц размышлял, как ему звать своего «все равно не брата», в квартире воцарилась тишина. Стуки в дверь прекратились. Звонки тоже. За окном продолжал шуметь проливной дождь, но ветра уже не было. И вновь было слышно тиканье стрелок часов. – Значит ты – Привидение! – немного улыбнувшись, сообщил ему ребенок со свойственной ему детской наивностью. – Договорились, а теперь… Иди спи… – ничуть не поразившись своему новому прозвищу, юноша заботливо подхватил Принца на руки и уложил в кровать, накрывая его одеялом. И вновь стало тепло. Парень сидел на полу, рядом с кроватью, пока ребенок не начал умиротворенно сопеть. Дождь на улице все еще продолжался, никак не желая заканчиваться. Окно все еще было открыто нараспашку. А юноша поднялся, наклонившись к маленькому принцу, отодвинул челку со лба малыша и, поцеловав его в лоб, прошептал: «Спи, Бел, когда-нибудь мы с тобой встретимся снова…» И исчез. Просто растворился в воздухе, будто его никогда здесь и не было. А дождь за окном все продолжался… И ход часов размеренно шел, сопровождаясь неизменным тиканьем. На голове малыша в лунном свете поблескивала серебряная диадема.