Свадьба

- Ванюш, а можно с Михалычем договариваться ты будешь, а то он на меня с прошлого раза еще сердит? - поинтересовался Пруссия. - Ну конечно, - улыбнулся Россия. - Тем более он сам меня месяца три назад, после наших "рыболовов", в гости приглашал. Наверно, я сейчас пойду, а то пока ему все объяснишь, спросишь, извинишься, то неделя пройдет. - Уходишь? - горестно спросил прус. Иван притянул Гилберта к себе. - Потерпи, осталась пара дней и всё это кончится, - прошептал он. - Ну, а Михалыч может чуточку подождать. Русский запрокинул голову Бальдшмида, потянув за волосы на затылке и покрыл шею поцелуями. - Только засосов не оставь, - еле слышно промурлыкал прус, крепче прижимаясь бедрами к Брагинскому. - Постараюсь, но не обещаю. - Людвиг, а где Иван? - поинтересовался француз. - Он обсуждает с братом, где будем проводить мальчишник, - ответил Германия. - Знаю я, как он обсуждает, - усмехнулся Франция. - Ты это к чему? - Да так, не бери в голову. Тогда мне нужна Натали. - Она легла, - сказала Венгрия. - А что ты хотел? - Мне нужно точное размещение всех гостей, - ответил Бонфуа. - Как сядут, так и будут сидеть, - ответил Дания. - А как же ночевка? - А зачем Хенрику кровать? - к разговору присоединился Норвегия. - Он и на коврике поспит. - То есть, как на коврике!? - возмутился Хенрик. - А сам не хочешь? Или, может, в глаз для профилактики? - Тише вы. Наташа уснула, - входя в гостиную, сказала Украина. - А по поводу размещения, это только к Ивану или Гилберту, кстати, где они? - Мальчишник обсуждают, - ответил Франция. - И давно обсуждают? - Двадцать три минуты, - сказал педантичный Крауц. - Понятно, значит, еще нескоро обсудят. - А что, если их поторопить? - спросил Дания. - Ага, давай, попробуй, - усмехнулся Норвегия. - Тогда будешь не мальчишник, а девичник отмечать. - Это почему? - Они за твое "поторопить" тебе пол сменят, - ответила Элизабет. - Кто нуждается в смене пола? - в комнату вошел изрядно потрепанный Гилберт. - Он, - "добрый" Норвегия указал на Данию. - А зачем тебе пол менять? - не понял Бальдшмит. - Или тебе не нравится быть мужчиной? - Нравится, - гордо ответил Хенрик. - Это они, ни с того, ни с сего стали чушь нести! Я тут не причем! - Гилберт, - оторвался от своих записей Франциск, - хоть ты мне скажи, кто где селиться будет. - А то куча народу, а толку от них никакого. - Эй, мы шарики надували, - возмутился Дания. - Да-да, и вам за это спасибо. Но, помимо вас, тут ожидается куча народа, и их нужно где-то разместить. - А что тут селить? Особняк большой, плюс, где-то завалялись палатки. Хватит места. - Ну ладно, - протянул Франция. - Я потом у России более точно выясню. Кстати, где он? - Пошел договариваться на счет мальчишника. - Куда? - К Михалычу. - Зачем к нему? - тревожно спросил Яо. - А чтоб не задерживал в случае чего. - Так, и куда мы намылились? - поинтересовалась Венгрия доставая сковородку. - Мы все продумали, - сказал Пруссия. - Пацаны уходят к егерю, а целый дом остается в распоряжении дам. - Вот как, - задумалась Элизабет. - Что же, тогда ладно. Валите хоть к черту на куличики. - Не, к черту не пойдем, а вот к лешему придется, - улыбнулся прус. В кармане зазвенел телефон. - Да. Ага. Ладно... Ну вот, Иван звонил, всё улажено. - Лит, подожди. Лит. - Польша еле поспевал за другом. - ЛИТ!!! Остановись, е-мое! - Что? - Литва резко затормозил из-за чего Феликс налетел на него. - То, - обижено сказал поляк. - На какое печенье, мы пришли сюда? Нас, типа, завтра приглашали. - И что? - не понял литовец. - А вдруг у них что-то изменилось? Я должен быть уверен во всем! - А телефон - это, типа, для слабаков, да? - нахмурился Польша. - Ну, - Литва не знал, что ответить настырному другу. - Я о телефоне как-то не подумал... Да и поздно уже, мы уже пришли. Феликс, что-то бубня себе под нос, открыл калитку и крикнул: - Эй, есть кто трезвый? - О, вы как раз во время, - обрадовано сказал Финляндия, выбегая из дома. - Мы как раз собирались уходить. - Это куда же? - спросил Торис. - На вечеринку! - весело ответил Дания и, в прямом смысле слова, вывалился из дома. - И без нас? А типа по какому поводу? - изумился Польша. - Да где же этот поляк? - негодовал Иван, - О, на ловца и зверь бежит. Где твой телефон? - Я его дома оставил из-за некоторых, - Польша посмотрел на Ториса. - Он меня тотально резко схватил за руку и потащил в неизвестном направлении! - Понятно, а я названиваю, дабы вы сюда пришли. Костюм взяли? - Когда? Этот женишок с места в карьер взял. Типа, погодь, сейчас смотаюсь и все привезу. Как удавались Феликсу столь быстрые перемещения, Ивану, да и не только ему, было непонятно, но через пару минут Польша протянул все, что нужно России. - Вот тут, типа, все. - Хорошо. Тогда мы можем выдвигаться. - А я Наташу увидеть могу? - жалобно спросил Торис. - Увы и ах, мой дорогой, - покачал головой француз. - Но закон есть закон, и, тем более, она сейчас спит. - Жизнь-боль, - опустил голову Литва. - Не расстраивайся, - Дания похлопал литовца по плечу. - Устроим вечеринку, ты развеешься, отвлечешься, повеселишься... - Ага, повеселюсь... - Братан, у тебя, типа, последний день на свободе, оторвись! - сказал Феликс. - Всё, потопали. Девчата, мы ушли. - предупредил Россия. - Свалили? - спросила Венгрия. - Да, жаль только, Ториса видела мельком, - посетовала Беларусь. - Ничего, скоро каждый день видеть будешь. - Скорей бы, а то я так соскучилась. - Девочки, а чем мы займемся? - поинтересовалась Вьетнам. - Предлагаю устроить гулянку! - сказала Венгрия. - Это да, но сейчас кое-что нужно сделать. - Что? - спросила Лихтенштейн. - Это наш старинный многовековой обычай. Элизабет, принеси, там, на столе красный покров. - Зачем? - не поняла венгерка. - Так нужно. Вьетнам, ставь стул посередине. Наташенька, садись. Наталья, краснея, села на стул. Так прощались с девичеством. Теперь, почти забытый обычай, заставил Беларусь краснеть. Ольга набросила покрывало на плечи Наташи, распустила ей волосы и запела песню: При долинi кущ калини нахилився до води. Ти скажи, скажи, калино, як попала ти сюди. Ти скажи, скажи, калино, як попала ти сюди. Якось ранньою весною козак бравий прискакав. Милувався довго мною, а тодi з собою взяв. Милувався довго мною, а тодi з собою взяв... Украина расчесывала волосы сестры. - Что она делает? - шепотом спросила Лихтенштейн у венгерки. - Я не знаю. А Оля тем временем заплела сестре косу, и всё так же исполняя песню, расплела её и заплела уже две. Продолжая петь, она накрыла голову сестры красным покрывалом и, обняв, села около неё. Из глаз Наташи капали слезы. - Объясни нам, - Венгрия попросила Ольгу, когда та закончила петь. - Этим обрядом мы показываем, что Наташа становится женой. Испокон веков простоволосыми ходили девушки, а вот замужним женщинам нужно было покрывать голову. - А почему песня такая грустная? - спросила Вьетнам. - Считается, что чем больше невеста плачет перед свадьбой, тем счастливей будет семейная жизнь. - А почему на украинском? - спросила Венгрия - А я не знаю, - улыбнулась Оля, снимая покров с сестры и целуя в макушку. - Будь счастлива, сестра. - Спасибо, спасибо за всё! - Наташа бросилась на шею сестре. - А теперь давайте веселиться, - предложила Оля. - Знаешь, у нас тоже много песен хороших, - улыбнулась Венгрия. И на протяжении нескольких часов в доме России звучали песни из многих уголков мира. - Гил, - позвал Иван, - Надо бы перепоясать Литву. До наших возлияний. - Зачем? - не понял Пруссия, - Так надо. Обычай такой. - Ну надо, так надо. Сделаем, а в чем суть-то? - Суть в том, чтоб снять с него его рубаху и одеть вот эту, сшитую Наташей, и повязать пояс. Вот только, боюсь, остальные могут не понять. - Серб, - позвал Гилберт. - Да? Понятно, - только увидев в руках России рубаху и пояс, он понял, что ждет Ториса. - Я не знаю, как это сделать, - печально сказал Иван. - Просто, искупаем его, - улыбнулся серб. - Гениально! - воскликнул Пруссия. - Тише, - Иван убрал всё в пакет. - Баш, харе, харе свой йодль петь! - умолял Польша, пытаясь перекричать голосящего Швейцарию. - Дай, типа, и другим попеть! Баш послушно прекратил петь и уступил место Финляндии, который в тот час запел "Holy Dolly". - Нет, Баш, лучше вернись, - шепотом попросил Латвия. - Устал? - к латышу подсел Китай. - Здесь очень шумно, пошли, прогуляемся. - Хорошо, - Райвис пошел за Яо на улицу. - Хей, пацаны, а вот и вино! - весело сказал Сербия, неся поднос с бокалами, наполненными красной жидкостью. - О, налетай! - уже изрядно пьяный датчанин первым схватил бокал. Все страны повторили его действие. И когда все страны взяли по бокалу, серб, проходя мимо Литвы, "случайно" пролил жидкость на литовца. - Ой, какой я неуклюжий, - запричитал Сербия, растирая пятно по всей одежде. - Хватит, ты еще хуже делаешь, - сказал Торис. - Братцы, Лита тотально нужно постирать! - воскликнул Феликс. - Так речка вон, за калиткой, - сказал Иван, подмигивая Сербии. - Да ладно, - упирался Литва. - Высохнет. Уже изрядно выпивший Польша схватил друга на руки и бросился к реке (и тут, скорее всего, было желание не столько помочь Торису, сколько отыграться за его поведение). - Пусти, Польша! Отпусти! - вопил Торис. - Лит, замолкни. Что ты вопишь, как баба? - Я просто не... - Литва не успел договорить, как его бросили в ледяную воду. - Гилберт, - Россия кивнул на Ториса, и прус прыгнул за ним. Вытащив ругающегося литовца, Пруссия взял полотенце у Ивана. - Я о-о-от т-т-ебя-я-я т-такой на-наглости не ожи-жи-дал, - стуча зубами от холода, сказал Литва. - Поверь, это для твоего же блага, - говорил прус, укутывая Ториса в полотенце. - Хоть бы одежду-то снял. Мне же переодеться не во что. Кроме костюма, но я боюсь его испачкать. - тараторил литовец. - Не боись, сейчас оденем, - сказал Иван. - Пойдемте. Страны вернулись во двор. Штаны одолжил Михалыч. Ваня подошел с пакетом к Торису и серьёзно на него посмотрел. - Я задам тебе два вопроса, от ответов на них зависит многое. И так вопрос первый: ты любишь мою сестру и будешь ей надежной опорой? Страны опешили, не понимая, к чему все это, и лишь славяне встрепенулись и ждали продолжения. - Всем сердцем, я жизнь за нее готов отдать, - страстно ответил Литва. - Хорошо, тогда вопрос второй: примешь ли ты её дар? - Россия вынул из пакета вышитую Натальей рубаху. - О, так вот чем была занята Натали, - восторженно проговорил Франциск. На него зашикали со всех сторон. - Молчу-молчу. Торис завороженно провел рукой по вышивке. - Она прекрасна, можно? - Чшшшш, - Иван закрыл рукой рот литовца: Плывёт луна в вечерней мгле, И вновь звучат слова любви на ночной земле. Они просты, они просты, но сколько Для нас и смысла в них, и теплоты. Удивительный по красоте и интонации голос России завораживал, меж тем Иван надел на Ториса рубаху и, продолжая петь, достал из пакета пояс. Он повязал его на талии Литвы. Взяв его за руку, повел к столу, к тому месту, где до этого сидели он и Гилберт. А песня все продолжала литься из уст России: В них счастья свет, и в них беда, В жестоком - «нет» и нежном - «да». Звучат они и не смешно Сто тысяч лет, сто тысяч раз повторять одно. Всегда одни, всегда одни, Но сколько для нас на свете сделали они. В них счастья свет, и в них беда, В жестоком - «нет» и нежном - «да». В них счастья свет, и в них беда, В жестоком - «нет» и нежном - «да». И нежном - «да». Казалось, сама природа прониклась важностью момента, и не было слышно обычного вечернего гомона птиц, шелеста ветра - лишь голос России. Допев песню, Иван поцеловал Ториса в макушку - Добро пожаловать в семью, помни, приняв подарок перед всеми, ты дал своего рода зарок, хранить и оберегать свою суженную. Гуляйте. - сказал Брагинский, а сам пошел к реке. - Он восхитительно поет, - прошептал прижавшийся к Яо Райвис. - Жаль, что очень редко, а песня удивительная. - Китай наклонился к латышу и стал его целовать, медленно спускаясь от мочки уха вдоль шеи. Райвис же вцепился в плечи Яо, дабы не упасть. Найдя ленту, которой были собраны волосы китайца, он развязал ее. - Мне их потом не собрать, зачем ты их каждый раз распускаешь? - поинтересовался Китай. - Мне нравится, когда они распущены. Они восхитительны, - прошептал на ухо Китаю Райвис и зарылся руками в волосах. - Прекрати, иначе мы... - но договорить Яо не смог, Латвия накрыл его губы своими. - Опа, Лит, да ты красавец! - всплеснул руками Феликс и через мгновенье получил литовский подзатыльник. - Ай, больно! За что? - За одежду и речку, - процедил сквозь зубы Литва. - Нельзя было сразу сказать?! - Я просто выполнил то, что сказали! - оправдывался Лукашевич. - И вообще, после стольких дней "заточения" тебе тотально следовало бы помыться! От тебя за километр смердело! - Что, правда? - Торис немного успокоился. - Правда. Не веришь, у Австрии спроси. - Нет уж, я тебе на слово поверю, - литовец сел рядом с другом. - Ваня, почему ты так редко поешь? - спросил Гилберт, обнимая Россию со спины. - Может, потому что нет повода. - А без повода? Иван повернулся лицом к Гилу и прижал того к груди. - А без повода до недавнего времени некому было петь. Но, если ты так хочешь, я буду петь тебе. - Хочу, очень. А можешь прямо сейчас? - Могу, - улыбнулся Иван.