Одиноко, однако, в толпе.

Я хотела быть ближе к народу, Общаясь с ним сразу на "ты". Но проносила ему же в угоду Одиночества моего плоды. Я тянулась из мертвенной ямы, Отдаваясь ему всей душой. Но народом был назван тот камень, Что стоял над могильной дырой. И мой труп, что обкраден был всеми, Продолжал надеждой гореть. Может быть, осколок из племя Сможет мне душу согреть? Может быть, в этой каменной глыбе, В этом льда Антарктиды куске, Будет тот, кто в мыслях незыблем, И горит, как сирень на кусте? Может быть, когда камень осыпется, Когда вдруг увижу я суть, Я пойму, что мне это привидится, И мне надо только вдохнуть? Но камень недвижен, и сердце в груди Погибнет от мрачных подземных рутин.