SENTIMENTS

- Что еще за выражение лица? Брайан усмехается, но взгляд не меняется; это… это… Майкл может сравнить это только с гипотетическим примером: вот если бы Эммет трахнул за ночь парней больше, чем он, то его выражение лица не отличалось бы от того, что Новотны видит сейчас. То выражение лица (чуть приоткрытый рот, шустрые зрачки, взгляд «да ну нахуй, нет» и дрожащие ресницы) и застывшее на языке «ты прикалываешься надо мной». Только все не так трагично, и Брайану есть кого трахать этой ночью. О, нет. Кинни видит эту смазливую улыбку на губах Майкла и хочет сцеловать ее одновременно с тем, чтобы ушатать этого придурка за его сентиментальность. Он лежит под ним, по пояс обнаженный, и еще никогда они не прижимались к телам друг друга с такими мыслями, такими улыбками и выражениями лица. Они будут, мать вашу, заниматься любовью. Брайан нахуй послал свой пентхаус, предпочитая ему квартиру Майки, Эммета за дверью и звуки живой природы спального района за окном. Пардон: звуки чьей-то сигнализации, разбившегося стекла и отборной питтсбургской ругани, в три часа ебаной ночи. На тумбочке возле кровати раскрытая пять минут назад пачка мальборо, на полу возле кровати – цветы, украденные из цветочного магазина, и роботы из коллекции лучшего друга. Пару приятных моментов назад, Брайан наступил на одного из них, а Майкл отделался грубым поцелуем. - Я с тобой, блять, сейчас спать буду. Какое у меня должно быть выражение лица? Сентиментального педика, наконец осознавшего, что он любит своего лучшего друга? Сентиментального педика, который разрушил его отношения, а другой педик этой трагикомедии, тот самый лучший друг, вовсе не против? Майкл тоже усмехается, отбирая у Брайана сигарету. Вообще-то, изо рта его дружка всегда выливается вот такое дерьмо, но он привык. И если это дерьмо он говорит, параллельно целуя его в шею, то ничего не имеет значение. Пусть плюется ядом дальше. Момент все равно не испортит. Хотя, на этот раз, Брайан не старается. Он просто ведет себя так, как должен. Искренне. То есть, прямолинейно, но все же для него – это “искренне”. - Нет же, тупая ты скотина, - затянувшись, отвечает наконец Майкл, - просто ты как будто, ну, видишь меня обнаженным первый раз в жизни. Они перекатываются на постели, сминая красные простыни, и Брайан (неожиданно, впервые за долгое время) оказывается снизу. Новотны оседлал его бедра, все еще с сигаретой, бесстыдно дымя здесь – сегодня можно. В общем-то, он никогда не позволял Брайану курить в своей комнате, ни в этой, ни в той, что бывшая. Которая кажется еще больше детской, чем эта. Обои с супергероями, постельное белье с супергероями, даже занавески с супергероями. Если Капитан Астро дорог Майклу как его чертово детство, которое он никогда не упустит, то Брайан Кинни дорог как вся его чертова жизнь, которая не может упустить его. Брайан похож на скидки в Рождество и на сертификат в тысячу долларов одновременно. Брайан помогает жить, и Брайан – сама жизнь. Что-то большее и что-то меньшее. Все-все в жизни Майкла. - Можно сказать и так, - хмыкая, - в каком-то из смыслов, понял? «Кто еще из нас сентиментальный педик.» Майкл наклонился, чтобы поцеловать его. Медленно, как всегда у них и бывало. Но теперь без тупой боли в груди, которая разламывала нахрен ребра, чтобы в конце концов добраться до сердца. Без мыслей о том, что ты по-дружески ты целуешь того, кого хотел бы целовать иначе. Брайан ворчит, что некуда девать сигарету, а когда Новотны целует его опять, показывая те самым, что похуй ему на это, шепчет прямо в поцелуй: «Кто снизу, тот и…» Майкл давится осколками от своих ребер, закрывая глаза, и стоит им вновь перекатиться на кровати, стоит Брайану подмять Майкла под себя, он давится чем-то другим, а осколки черт знает где, хотя только что стояли поперек горла. Брайану проще продвинуть какой-нибудь туфтовый продукт за счет классной рекламы, чем что-то починить, но ради Майки он будет очень стараться. В конце концов, они оба рады, что бросили нахуй все и пришли друг к другу прежде, чем боль сломала последнюю пару ребер и добралась до сердца.