Я больше никогда не забуду.

      Утром пятницы четвертого июля Артур Керкленд, как обычно, поднялся на лифте в офис, где находилось издательство, в котором он работал, прошел на свое рабочее место и стал раскладывать бумаги. Помещение заполнял галдеж из перебивающих друг друга голосов, к которому примешивались непрекращающийся звон телефонов, щелканье клавиш и скрип колес офисных кресел. Для пятницы это было обычным делом, поэтому Артур не обратил внимания ни на что и не заметил ничего необычного. Кто-то как всегда без конца сновал мимо, смеялся, ругался, вздыхал и снова по новой начинал сновать, смеяться, ругаться и вздыхать. Еженедельная пятничная суматоха была вызвана тем, что первую половину рабочей недели сотрудники обычно раскачивались и приходили в себя после выходных, проклиная понедельник и все, что следует за ним; но так как в пятницу нужно было сдавать материал, то естественно было не избежать паники и беготни. Артур ко всему этому привык, но не принимал участия в едином пятничном безумии. Ему не нужно было раскачиваться и преодолевать лень в начале недели, потому что его выходные обыкновенно были спокойны и размеренны. Он называл их именно так - "спокойные и размеренные", а не "скучные и одинокие", несмотря на то что ему не раз бывало скучно и одиноко. Он смиренно следовал своему установленному графику и расправлялся со своей задачей вовремя и без спешки. Артур занимал должность редактора, но обычного редактора, а не главного, как все обычно думали, когда узнавали о его профессии. Он работал в этой компании сравнительно недолго и не успел как следует влиться в коллектив, чтобы разделять с ним волнующую и пугающую напряженность от мысли, что они не уложатся в сроки, и последующее облегчение от того, что все же успели. Единственным человеком, с которым ему удалось установить более менее дружественные отношения, был верстальщик Альфред Ф. Джонс. Правильнее будет сказать, что Альфред был единственным человеком, который протянул ему руку и перешел границу под названием "Коллеги", устремившись к той, что называлась "Друзья". Они часто разговаривали во время ланча, и часто в эти минуты Артур улыбался, каждый раз вспоминая саркастичную шутку Альфреда, которую он опустил, когда Артур улыбнулся ему в первый раз. Да, он действительно редко делал это, однако это все равно был не повод насмехаться. Их знакомство завязалось, потому что с рабочего места Артура было хорошо видно рабочее место Альфреда, располагавшееся через стекло в другом помещении, из-за чего поначалу было множество переглядок, прищуренных взглядов и ухмылок, что стало поводом к более близкому знакомству. Альфред был первым, кто начал разговор, подсев как-то раз за столик Артура во время обеденного перерыва. Сейчас Артур взглянул через столы других работников в соседний отдел, но не обнаружил Альфреда на своем месте. Альфред не был тем, кто всегда приходит вовремя, но и не имел привычки каждый день опаздывать. Всякое случалось время от времени. Но каждый раз, когда Артур видел его пустой стол, что-то внутри него чувствовалось незавершенным, словно стакан был наполовину пуст, а не полон. Он смиренно принялся за свою работу с несколько разочарованным лицом. На следующие несколько минут, а может и полчаса, а может и того больше, Артура полностью поглотила работа. Он пробирался через луга слов, наводя среди них порядок, словно садовник. Сравнение с потоком воды и моряком, смело усмиряющим их, было бы более поэтично, но Артур, к сожалению, не умел плавать. С тех пор как Артур получил эту должность и принялся за работу, все остальное будто бы потеряло для него смысл и краски. Он не чувствовал ни усталости, ни скуки от одного и того же монотонного процесса изо дня в день, с радостью брал работу на дом и на выходные и практически забыл про свои мигрени. Он получал удовольствие от того, чем занимался, но, увы, только от этого. Больше подобных радостей в его жизни, кроме двух его котов, у него не было, над чем любил глумиться Альфред. Когда Артур на секунду отвлекся, чтобы распрямить затекшую спину, и случайно бросил взгляд в известную сторону, то увидел, что Альфред уже пришел. Он сидел за своим столом, на котором лежало несколько цветных коробочек и блестящих пакетов, и широко улыбался людям, окружившим его, чьих лиц Артур не мог разобрать, потому что смотрел исключительно на Альфреда. Он сидел, положив локоть на край стола и держа одну ладонь в другой, с таким смущенно-радостным видом, с каким школьник получает грамоту или приз за первое место в конкурсе. На нем была его вечная белая хлопковая рубашка без пиджака (он никогда не носил пиджак), манжеты которой едва доходили ему до запястий. И хотя его вид в целом был обыкновенным, Артуру казалось, что в этот день в нем присутствовало что-то свежее, что-то радостное, что-то праздничное. Артур долго вглядывался в него, пытаясь выявить какие-либо изменения, пока его взгляд не упал на галстук. Это не был его обычный длинный и тонкий черный галстук, в этот день его шею почему-то обвивало широкое в белую, синюю и красную полоску чудовище, которое он откинул на плечо. Артур подумал, что он выглядит просто смехотворно, и не мог оторвать взгляд. Пока он, словно в забытьи, разглядывал полоски на галстуке Альфреда, те неизвестные люди, которые прежде оккупировали его со всех сторон, исчезли, и он со стыдливым испугом осознал, что Альфред теперь улыбается и смотрит на него. Когда их взгляды пересеклись, Альфред подмигнул ему и засмеялся. Артур не смог удержать улыбки и отвел взгляд, возвращаясь к своей работе. Во время ланча Артур бездумно ковырялся вилкой в спагетти с солоноватым сливочным соусом, устремив взгляд в никуда, поэтому он вздрогнул, когда рядом на стул быстро и шумно опустился Альфред, щелкая крышкой контейнера, где у него хранились сэндвичи. — Приветик, - поздоровался он, улыбаясь так же широко, как и утром. — Здравствуй. Ты прямо весь светишься сегодня, — спокойно проговорил Артур, посмотрев на него, и после этих слов Альфред, казалось, засиял еще ярче. — Что-то случилось? — после этого спросил Артур, и улыбка Альфреда заметно дрогнула, но незаметно для Артура, который обратил внимание только на то, что он сменил не только галстук, но еще и очки. Его узкие прямоугольные в тонкой черной оправе сменились новыми с большими стеклами в блестящей красной оправе. — Нет, а что-то должно было случиться? Сегодня же обычный день, — бодро, не убирая улыбки с лица, ответил Альфред, и Артур оглянул его подозрительным взглядом. Они оба замолчали. Альфред замялся и не притрагивался к своим сэндвичам, а Артур просто доедал свой обед. Когда он закончил и уже собирался возвратиться к работе, Альфред неожиданно спросил: — Ты не занят сегодня вечером? — М? Сегодня? – Артур на секунду задумался для вида, но и он, и Альфред прекрасно знали, что он никогда не бывает занятым в пятницу вечером. — Нет, думаю, я вполне свободен. Снова молчание. — А что? — теперь уже Артуру пришлось спрашивать, потому что в этот раз Альфред выглядел застывшим. — Да нет, ничего, — спохватился он и смущенно почесал затылок. — Просто приходи сегодня ко мне в гости. — В гости? — удивился Артур. — Да. Повеселимся немного. — О. — Ага. Так ты придешь? — Хорошо. — Хорошо. Славно. Буду ждать, — быстро проговорил напоследок Альфред и, забрав еду, унесся прочь, оставляя Артура в замешательстве. Ближе к концу дня Артур налил себе чай и сел за вычитку материала. Когда кто-то сел рядом, он не обратил внимания, но потом почувствовал на себе пристальный взгляд, и пришлось повернуть голову. Развернувшись к нему спинкой стула в довольно нескромной позе сидела Эржебет и с подозрительным прищуром смотрела на него. — Привет, — сказала она ровным холодным голосом. — Привет, — замешкавшись, ответил Артур. Эржебет закусила губу и, видимо, хотела сказать что-то еще, отстраненное от темы, но потом решила сразу перейти к делу. — Ты идешь на вечеринку к Альфреду? — что-то необъяснимо ехидное проскользнуло в этот момент в выражении ее лица. — Так это будет вечеринка? — удивился Артур. — Ну да, а что же еще? Как обычно: все сотрудники, выпивка, еда, музыка. А потом, может быть, запустим пару фейерверков, но это уж будет зависеть от общего состояния. Ну, ты понимаешь, да? — она усмехнулась, словно вспоминая что-то. — Вот уже третий год подряд одинаковый сценарий. Но не волнуйся, будет весело. — Третий год? — Артур недоверчиво поднял бровь. — И вы каждую пятницу так отмечаете? — В смысле? — Эржебет захлопала глазами, недоумевая. — Ну, у вас такое веселье каждую пятницу, что ли? Я просто не вижу повода, чтобы так широко расходиться. Эржебет продолжала моргать и смотрела на Артура невидящим взглядом. — Ты серьезно? — Что? Она закрыла лицо руками и засмеялась. Артур совсем ничего не понимал и просто смотрел на нее, ожидая хоть какого-нибудь объяснения. Перестав смеяться, она выдохнула и откинула волосы с лица. — Я пришла к тебе, чтобы удостовериться, что Альфред все-таки не струсил пригласить тебя, а оно вот что на самом деле оказалось, — она остановилась и пронзительным взором заглянула ему прямо в глаза. — Ты, правда, забыл, что у него сегодня день рождения? А ведь у него для тебя был сюрприз. Артур вмиг застыл и похолодел. Четвертое. Июля. У него даже не стояло напоминание, и ни в одном календаре не было красной отметки. Чувство вины завязалось узлом в его груди, и тело онемело от окатившей его волны стыда. Он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Альфреда, но его рабочее место было пустым. — А где же он? — тихим голосом спросил Артур, не глядя на Эржебет. — Так уехал же пораньше домой. Чтобы все подготовить. Артур замолчал и все так же не отводил взгляда от стола, за которым обычно работал Джонс. Эржебет немного подождала, но потом вздохнула и поднялась. — Ладно, я лучше тебя оставлю, но если что, то я рядом, — напоследок она сочувственно дотронулась до его плеча, после чего ушла. Но для Артура остались незамеченными и ее слова, и касание. Он не мог поверить, что он действительно сделал это. Он действительно забыл о дне рождения Альфреда Ф. Джонса.

***

Артур сидел в вагоне метро, и его взгляд отчаянно плавал по лицам и предметам, окружавшим его, не останавливаясь ни на чем; так же плавали и его мысли. В его голове закрутился целый вихрь, и время от времени мелькали какие-то расплывчатые образы, но в целом ничего нельзя было разобрать. В одну секунду он думал одновременно о том, как он мог забыть, почему Альфред ничего не сказал ему, и что ему делать теперь, но в следующую секунду он уже не думал ни о чем, жертвуя себя потоку судьбы, которая должна была решить все за него. Артур ушел с работы раньше времени и теперь ехал к Альфреду домой. В его голове просто не могло уложиться, как вообще можно было умудриться забыть о таком событии, как годовщина появления на свет одного из самых шумных людей, которых ему доводилось встречать. И это притом, что всю прошлую неделю Альфред только и делал, что трещал во все концы об этой приближающейся пятнице, но в последние дни он как-то замолчал, и, видимо, поэтому Артур и забыл. Точнее, он не забыл потому, что Альфред ему не напомнил лишний раз. Он забыл, потому что не думал о нем и теперь не мог винить в этом Альфреда, да и вообще никого не мог винить, кроме самого себя. В этот момент Артур вспомнил их разговор за обедом, и просто провалиться сквозь землю показалось ему мало. По-хорошему он должен был исчезнуть из этого мира навсегда и унести все воспоминания о себе, чтобы никто даже не знал, что был на свете такой человек – Артур Керкленд. Может, этим он загладит свою вину перед Альфредом. Он протяжно вздохнул и попытался вспомнить, чем же он таким занимался, что смогло отвлечь его от события такого масштаба. И вспомнил только одно: он работал. Он вспомнил и то, что даже когда Альфред ранее рядом с ним радостно щебетал о предстоящем празднике, в мыслях он все равно возвращался к работе. Артур чувствовал, что ему необходимо получить от кого-нибудь сильный удар, и в этот раз он даже не будет сопротивляться. Больше всего его удивляло, что Альфред не сделал ему никакого замечания и даже не принял обиженный вид – он сдержался, от этого Артуру стало еще хуже. Только одно слово приходило ему на ум. Предательство. По-другому он свой поступок не мог назвать никак. Но тут другая мысль ворвалась в его голову, и от нее он вздрогнул и выпрямился на своем сидении. А что, если Альфред ничего ему не сказал по этому поводу, потому что на самом деле ему было все равно, что Артур забыл? Что, если он был настолько незначительной деталью в жизни Альфреда, что его и вовсе не заботило то, что Артур забыл. Эти мысли заставили Артура углубиться в их с Альфредом отношения и взглянуть на них с другой стороны. Да, они действительно были коллегами. Но были ли они только ими? Они встречались в основном на работе, но пару вечеров уже ужинали вместе, и Альфред несколько раз подвозил его на своей машине до дома. Во время ланча они всегда разговаривали, иногда Артур даже давал Альфреду советы, если что-то тревожило его. За те семь месяцев, которые Артур работал в издательстве, Альфред стал ему не только ближе всех остальных сотрудников, но даже ближе некоторых людей, знакомых ему с детства. К тому же в последнее время ему начало казаться, что они становятся с каждым днем все ближе и ближе, словно находились на пути между дружбой и… И чем? Задев краешек этой мысли, Артур стыдливо опустил глаза и стал смотреть на свои беспокойные пальцы, которые он заламывал и переплетал друг с другом от волнения. Да, атмосфера между ними порой становилась какой-то двусмысленной. Например, на день рождения Артура Альфред преподнес ему в качестве подарка большую картину какого-то неизвестного современного художника, ради которой он сам пошел на выставку и которую сам выбрал, несмотря на то что не любил живопись. Но он сделал это, потому что знал, что Артур живопись любил. И никого из них не смутило, что на картине был изображен обнаженный мужчина. В основном, конечно, потому, что это было искусство, а в искусстве статные черноволосые обнаженные мужчины не были большой редкостью; но кроме этой причины было определенно что-то еще. Картину Артур повесил в своей спальне напротив кровати и каждый день смотрел на нее перед сном. Помимо этого были еще и некоторые детали, повторявшиеся изо дня в день. У Альфреда уже вошли в привычку пошловатые шутки на тему их удивительного сближения, постоянные подмигивания и невинные дружеские касания. По крайней мере, Артур думал, что они были дружескими. Альфред довольно часто слегка обнимал его за плечи, обычно при этом смеясь. Еще он постоянно дожидался Артура после работы, так как его рабочий день заканчивался раньше, чтобы узнать, не надо ли его подвезти. В довершение всего, из памяти Артура никак не желал выходить тот случай в лифте, когда в общей тесноте он почувствовал, что Альфред схватил его за ягодицы. Вопреки своему характеру, Артур не возмутился, но и не обратил это в шутку, а просто сделал вид, что не заметил, и они никогда об этом не говорили. Возможно, думал Артур, он просто себя накручивает, и не было ничего двусмысленного в том, насчет чего он задавался вопросом. Возможно, именно и так ведут себя настоящие друзья. Однако у Артура никогда не было друзей, которых он бы мог назвать настоящими, чтобы это проверить. От подобных воспоминаний об Альфреде, ему становилось тепло, и на лице невольно появлялась улыбка. Этот человек действительно был ему очень дорог. Он не знал, как Альфред сможет его простить, но ему бы очень хотелось, чтобы он сделал это. Потому что Артур понял, что больше всего на свете не хотелось его терять.

***

Артур позвонил в дверь, и у него сразу же сбилось дыхание. Он пытался ровно и уверенно стоять на ногах, хотя его колени заметно подрагивали, а биение пульса громко отдавалось в висках. Чтобы не выглядеть так, будто у него начался нервный тик, он стал переступать с ноги на ногу, но потом понял, что это выглядит ничуть не лучше. Минута, которая потребовалась Альфреду, чтобы открыть дверь, показалась ему самой длинной и напряженной среди всех минут, которые ему приходилось проживать со времен колледжа. Однако когда дверь открылась, Артур подумал, что совсем не против того, чтобы постоять снаружи еще чуть-чуть. За это короткое «чуть-чуть» он мог бы, например, подумать, что скажет Альфреду, раз не подумал об этом ни разу за всю дорогу к нему. — О, эм, привет, — Альфред выглядел очень удивленным. По крайней мере, так звучал его голос, потому что Артур не мог видеть его лица, так как стыдливо опустил глаза и смотрел на пол. — Ты рано, у меня еще ничего не готово на самом деле. — Ты не назначал время, — просто ответил Артур. — И правда, — Альфред усмехнулся и пропустил Артура в квартиру. — Заходи, раз так, как раз поможешь мне. Артур послушно вошел и стал разуваться, а Альфред пошел внутрь квартиры, не дожидаясь его. — Сейчас только семь, все начнут подходить к девяти, — громко сказал он. — Значит, у нас есть два часа? — проследовав за Альфредом, тихо сказал Артур, надеясь, что он не услышит. Но, к несчастью или к радости, он услышал. — Два часа на что? — обернулся Альфред и пристально на него взглянул. Под этим взглядом Артур замялся и начал оглядываться вокруг. Он не мог понять, понимает ли Альфред или нет, зачем он пришел, но вел он себя без сомнения необычно. Они оба вели себя необычно в тот момент, если на то пошло. — Послушай, я просто хотел кое-что сказать, — неуверенно начал он. — Пожалуйста, давай сядем, мне нужно успокоиться. Альфред провел его в большую и светлую гостиную с простой однотонной мебелью, стенами и легкими занавесками на окнах. На стенах висело множество больших плакатов в стиле ретро, и на один такой Артур и засмотрелся, сев на мягкий бежевый диван. Он делал вид, что совсем не замечает того, что Альфред все еще так же пристально смотрит на него. Так прошла минута или две, они оба молчали. Обычно Альфред всегда делал все возможное, чтобы избегать такого неловкого молчания: начинал рассказывать очередную историю, которых у него, кажется, были тысячи, предлагал сыграть в игру или сразу же придумывал новую тему для разговора, лишь бы не было молчания. Но в этот раз он, видимо, сам чувствовал, что ему говорить совсем не нужно. У Артура не было сомнений — он все понял. — Я хотел извиниться, — наконец начал Артур, оторвав взгляд от пинаповской девушки на плакате. Альфред хмыкнул и откинулся на спинку кресла, в котором сидел, словно призывая его таким образом продолжать. — Ты знаешь сам, за что. Извинения не входили в перечень тех вещей, которые Артур делал хорошо, и он как-то признался в этом Альфреду. И, видимо, этот факт отложился у того в голове, раз он подвергал его такому испытанию. Своим молчанием Альфред вынуждал его продолжать говорить и выдавливать из себя все новые слова извинения. Это был далеко не первый раз, когда Артуру приходилось жалеть о своей искренности. Он прямо видел это в глазах Альфреда — то, как ему хотелось его немного помучить. — Я не знаю, сможешь ли ты меня извинить, но знай, что мне неимоверно стыдно. Я не удивлюсь, если ты после такого не захочешь больше знать меня, и я думаю, что оправдания в данной ситуации совершенно бесполезны. И если я могу каким-нибудь образом искупить свою вину, — Артур замялся после этих слов, ожидая, что Альфред как-нибудь его прервет, но тот продолжал молчать. — То я готов сделать все, что угодно. Он закончил говорить, но в гостиной было все так же тихо. Артур нутром чувствовал, как Альфред буквально сверлит его взглядом, но его голова была опущена, чтобы этого взгляда не видеть. — Артур, — услышал он спокойный негромкий голос. — Посмотри на меня. Артуру пришлось поднять голову, иначе он бы не был верен словам, которые только что произнес. В лице Альфреда, с которым он встретился, было что-то насмешливое, словно он находил забавной всю эту ситуацию. — Не драматизируй, я не хочу переставать общаться с тобой, просто хочу спросить. Почему ты забыл? Артур просто уже не мог чувствовать себя более неуютно. — Я… Он не мог ничего ответить, ведь никакой весомой причины и не было. А сказать что-то вроде “просто забыл” ему не хватало совести. — А я скажу тебе, почему, Артур. Каждый раз, когда мы с тобой разговариваем, я говорю тебе, что ты должен быть менее зациклен на своей работе. Ты постоянно думаешь о ней и считаешь, что это незаметно, но нет! Это — заметно! Потому что это каждый долбанный раз видно на твоем лице. Когда я говорил тебе о вечеринке, то видел, что ты совсем меня не слышишь, но решил забить и посмотреть, что из этого выйдет. И вот, что вышло! Ты забыл! Забыл, потому что превращаешься в чертового трудоголика! Никто не сделает твое дело лучше тебя, перестань за него так держаться. Ты работаешь усерднее всех в этом проклятом офисе, но тебе все мало! На твоем месте я бы серьезно задумался. Артур был ошарашен. Резкие слова Альфреда сыпались на его голову градом. Было неприятно, однако, задумавшись и переосмыслив свое поведение за последний месяц или больше, он пришел к выводу, что Альфред был прав в своих заявлениях. Да, он был чертовски прав, к тому же ведь Артур об этом же думал, пока ехал в метро. Виной всему была даже не работа, как он думал, а его к ней отношение. — Да, все верно, — Артур сдавленно кивнул. — Но это не отменяет моей мольбы о том, чтобы ты меня простил. Пойми, у меня никогда такого не было, чтобы я привязывался к человеку настолько сильно, что готов просить прощения на коленях. Больше всего я не хочу терять такого друга, как ты. После этих слов что-то неприятное зашевелилось в груди Артура. Он незаметно вздохнул и удивился тому, каким эмоциональным его делало присутствие рядом Альфреда. — Друга? — нахмурившись, спросил Альфред. — Но ты мне не друг, Артур. Артур не мог и не смог бы никогда описать словами те эмоции, которые прошли сквозь него после этих слов. В какой-то момент ему показалось, что на всей планете вмиг разбилось все стекло, и этот звук оглушил его. Сердце пропустило удар, и он, сам того не зная, перестал дышать. Вся эта катастрофа прокатилась по его душе меньше, чем за минуту, и он, в какой-то мере придя в себя, смог найти силы выдавить из себя кое-какие слова. — Ох. Ну что ж. Тогда я, наверное… Ему хотелось сказать, что он хотел идти, и даже показалось, что он закончил фразу, но тут рядом с ним на диван мягко опустился Альфред. Он ласково улыбнулся и приобнял Артура за плечи. — Ты не можешь мне быть другом, Артур. Потому что я люблю тебя. Артур вздрогнул, и по его телу словно пробежала судорога. Он смотрел на Альфреда, раскрыв рот, не в силах произнести ни слова. — Да. И на самом-то деле мне плевать, что ты забыл о моем дне рождения, хотя я говорил о нем тысячу раз на прошлой неделе. Просто я боялся, что ты не придешь на вечеринку, потому что я хотел признаться на ней. Так вот, на что намекала Эржбет. — Ты серьезно все это? — дрожащим голосом спросил Артур. — Абсолютно! Я не настолько ужасен, чтобы так зло шутить. Ужасен, конечно, но не настолько, — Альфред широко улыбнулся и прижал его к своей груди, обняв. — Я и не думал, что ты можешь быть такой прелестью. Он засмеялся и получил в ответ толчок в бок. — Я был так тронут, когда ты сказал, что я тебе дорог. Но, неужели, я действительно тебе только друг? Артур замялся, уткнувшись носом в его футболку, которая пахла головокружительно вкусно. Он был бы рад, если бы этим объятиям не было конца. — Не знаю. Я почти не думал об этом. Просто мне было приятно находиться рядом с тобой. Без преувеличений, это было лучшее время в моей жизни, честно. — Что ж, — усмехнулся Альфред. — Если ты дашь мне шанс, то я могу сделать твою жизнь еще лучше. Много вопросов родилось после этих слов в голове Артура, но он выбрал из них нужный: — Какой шанс? — Ммм. Я думаю, шанс стать твоим благоверным и показать, что такое на самом деле счастливая жизнь. — Однако, какие слова ты знаешь. — Я выучил его специально, чтобы произвести на тебя впечатление. Это похвально, разве нет? Артур тихо засмеялся. — Что, нет? Как мне тогда тебя убедить? К тому же, не забывай, что ты до сих пор должен мне за то, что забыл о моем празднике. Кстати, что ты принес мне в качестве подарка? Артур только икнул в ответ. Он выбрался из объятий Альфреда и, держа того за руки, посмотрел прямо в его глаза. — Я думаю, у меня есть два часа для того, чтобы извиниться, а у тебя — чтобы убедить меня. Артур смущенно улыбнулся, а Альфред подумал, что четвертое июля всегда было удачным днем, и этот год не был исключением. — Знаешь, я знаю целую кучу вещей, которые лучше чем работа. — Только не доведи до того, чтобы меня уволили, — и Артур снова прильнул в его объятия.