Молчание-золото

Приятно порой провести день за чтением какой-нибудь хорошей книги, особенно, когда на дворе поздняя осень, улица утопает в упавших листьях, а на календаре долгожданная суббота – время, которое можно без зазрения совести посвятить самому себе. В доме относительно тихо, шумят только работающая посудомоечная машина и кофеварка, но киллер к этому звуку так привык, что и не замечает. Чем же ещё можно разбавить свой досуг? Если бы он жил один, то наверняка сходил бы в театр или на выставку, побыл бы почётным гостем на каком-нибудь званом ужине или выбрался бы в парк. Но дело в том, что с недавних пор этот загородный дом населяют не только звуки и телевизионные голоса, но и … Услышав шаги, мужчина на мгновение оторвался от чтения и улыбнулся. Кто-то иной. — Реборн… Итальянец чуть повернул голову. — У меня к тебе вопрос. — Какого рода? – он захлопнул книжку и положил её на стол. — От него зависит, расторгну ли я наш своеобразный пакт от ненападении… Вопрос сугубо личный, принципиальной важности. Киллер облизнулся и поджал губы, едва сдерживаясь от того, чтобы не засмеяться. — Где мои очки? – спросил его собеседник и нахмурился, сонно проводя рукой по зелёным волосам. Пришлось обернуться и смерить его довольным взглядом, что киллер и сделал, добавив ко всему этому театрально-недоумённую улыбку. — Какие очки, Верде? Учёный от злости скрипнул зубами. Реборну нравился сонный Верде, вот именно такой – с неизменной щетиной на усталом лице и в зелёном банном халате, домашний и родной. Грех не разбавить выходной день какой-нибудь шалостью в его сторону. — Это не смешно, crétin (фр. Кретин). Я ничего не вижу. Вздохнув и поднявшись из-за стола, итальянец подошёл к нему и протянул руку, чтобы погладить по щеке, но учёный быстро перехватил сей ласковый жест и сурово нахмурился. Некоторое время любовники сосредоточенно играли в гляделки. — Реборн… — Что? Я не знаю, где они. Закатив глаза, Верде простонал какое-то ругательство и страдальчески спросил, обращаясь к потолку. — За что мне это, господи? – опустив взгляд, учёный отпустил руку киллера – Чего ты добиваешься? Помявшись немного, репетитор всея Италии порылся в кармане и продемонстрировал собеседнику контейнер для линз салатового оттенка. Его улыбка стала ещё более самодовольной. — Сегодня выходной. Я хочу провести его с тобой дома, приготовить ужин и, наверное, полюбоваться на тебя без очков – ведь ты редко меня балуешь подобными подарками. Capito? (ит. Понял?) Верде скептически вскинул бровь и оглядел светящегося от искренности Реборна так, словно пытался поймать его на розыгрыше. Если бы взглядом можно было убить – от киллера сейчас осталось бы мокрое место. Но так сложилось, что учёный был влюблён в этого человека, только ещё не сказал ему об этом. Почему? Не было случая – каждый раз вместо романтичного «люблю» с губ срывалось яростное «ненавижу». — Я могу попросить что-нибудь взамен? Ты ведь знаешь, что без очков я, как без рук. И линзы, поверь, мне не многим помогут… Поразмыслив чуток, Реборн многозначительно вскинул бровь. — Чего ты хочешь? На этот раз довольную улыбку показал учёный, готовый в любой момент вытащить в ответ один из своих козырей. Может быть, он немного притормозит любовника. — Как-то раз я просил тебя помолчать хотя бы час. Всё хотел проверить – сможешь ли ты не издавать ни звука в течение дня?– прищурившись, учёный с удовольствием отметил, что улыбка киллера немедленно исчезла – Намёк понят? А в ответ я обещаю надеть эти линзы и порадовать тебя, так и быть. Столь странное предложение снова заставило Реборна задуматься, но перспектива поиграть в немого его не сильно испугала. Вот если бы фантазия Верде выдала что-то более изощрённое вроде платья или, скажем, костюма единорога, было бы гораздо хуже. А молчать – это пожалуйста. Проще простого. — По рукам… — выпалил итальянец сгоряча и тут же закрыл рот ладонью, показывая, что готов начать хоть сейчас. В ответ Верде принял у него из рук контейнер и скрылся на втором этаже в ванной, где без особых проблем одел многострадальные линзы и принял душ. Вряд ли репетитор видел играющую на лице учёного коварную ухмылку. В этот же день вечером он нашёл у себя в ящике стола широкий серебряный скотч, решив облегчить хлопочущему на кухне киллеру задачу. Измучив любовника вопросами и с притворной гордостью возвестив, что они оба успешно справляются со своими миссиями, довольный Верде ходил вокруг Реборна в новой тёмно-зелёной рубашке и брюках, одетый, как на светский раут, настойчиво стараясь отвлечь любовника от сервировки стола и обратить на себя внимание. Когда молчащий убийца повернулся к нему, мужчина почти любовно заклеил его рот полоской скотча и поцеловал в щёку. — Теперь мы квиты. Каждому своё неудобство. Верно? – многозначительно показав на свои глаза, учёны пояснил – Мне неприятно. Реборн пожал плечами и указал на стул. Между ними повисло молчание, которое вскоре прервалось издевательским смешком учёного. — Как интересно. Когда ты молчишь, у меня создаётся ощущение, что мы идеальная пара. Было любопытно взглянуть на точку кипения киллера, и Верде не боялся поэкспериментировать. Он разрешил репетитору отклеить скотч только во время ужина, и говорил не переставая, что превращало долгожданный выходной в пытку для реборновских ушей. И конечно, самой сладкой мукой оказался десерт, когда учёный беззастенчиво обнял стоящего у окна репетитора и забрался рукой ему под рубашку. — И кстати, я забыл сказать. Стонать тоже нельзя. Ты должен быть абсолютно беззвучным… — прокрался в ухо вздрогнувшего от неожиданности киллера дерзкий шёпот, и Реборн, силясь показать свою злость, больно огрел любовника локтём по рёбрам. Но, впрочем, это Верде только раззадорило. — Хорошо… — рывком прижав к себе мужчину, бывший Аркобалено Грозы усмехнулся – Тогда как тебе такая перспектива – я примотаю тебя скотчем к этой батарее и пойду спать. Вечер будет испорчен, ты будешь злиться, и мы наверняка опять поссоримся. Хочешь так? Реборн повернул в сторону любовника голову и состроил обиженную гримасу. Забавно, но именно такой взгляд пробуждал порой в учёном намёк на сострадание. Ну как можно лгать этим бесстыжим глазкам? — Ладно, к чёрту… — сорвав скотч, Верде поцеловал скривившиеся в немом ругательстве губы – Я хочу слышать твои стоны, mon cher. Но любое произнесённое тобой слово… Не успев договорить, учёный ответил на ненасытный поцелуй Реборна и подтолкнул его в сторону стоящего сбоку холодильника. Прижимая киллера к холодной дверце, он дрожащими от нетерпения руками расстегивал его рубашку, изучал его тело настойчивыми прикосновениями, шептал его имя. Всё происходящее затмило за собой спор, и о нём теперь напоминал лишь молчащий тяжело дышащий киллер. Его тело изнывало почти целый день, и не от безмолвия, как могло показаться, а только от вида ходящего по дому Верде, без очков, в линзах, просто сводящего с ума. Несмотря на некоторую сумбурность, насладиться друг другом им ничто не помешало, даже кафельный пол, на котором они оказались в последствие. Реборну было разрешено стонать и рычать, и он активно пользовался этой привилегией, отвечая на каждое немного грубоватое движение любовника. Несмотря на опасения француза, вечер не был испорчен, а даже приправлен чем-то необычным, чем-то особенным. Он даже забыл про очки, про врождённую итальянскую несдержанность и вредность, про дурацкое пари. Всё равно пылкий репетитор не выдержал и в порыве страсти начал нести какую-то несусветную чушь на своём родном языке, даже что-то кричал, зная, что в такой глуши их двоих услышат разве что только птицы. И Верде даже смог признаться итальянцу в любви, когда они просто сидели на полу, обнявшись, и с удовольствием наблюдал удивлённое лицо убийцы, искреннее и живое. — Что? Правда любишь? – мужчина улыбнулся и нервно провёл рукой по своим волосам – Забавно. — Что именно? – учёный погладил любовника по щеке и вздохнул. Да, он не надеялся на взаимность. — Если я сейчас скажу, что тоже люблю тебя, ты очень удивишься? – почти с детской непосредственностью отозвался хитрый репетитор и заглянул в глаза Верде. Они немного помолчали. — Да. Я удивлён. И даже склонен не верить тебе, но… — на лице профессора появилась добрая улыбка – Я счастлив. Правда счастлив. Они вновь поцеловались. Жарко и дерзко, словно в первый раз. — Ах да, совсем забыл… — киллер повернулся к ящику с приборами и, открыв его, достал чёрный футлярчик – Твои очки. Учёный усмехнулся и, взяв его, задумчиво оглядел. — А знаешь… — поймав недоумённый взгляд Реборна, мужчина подмигнул ему – Давай подольше поиграем в эту игру. И положил футляр обратно в ящик.