Детективное агентство "Лунная призма"

      Вслед за Миленой Хотару вошла из ровно освещенного пустого длинного коридора в мягкую полутьму тесной квартиры, разбавленную только бледно-голубыми бликами букв с большого настенного экрана. Буквы выстраивались в ровные колонки и ползли вверх со средней скоростью чтения. Легкий, едва уловимый ухом, шум присутствия свидетельствовал о том, что темная комната была не пуста.       - Я вернулась с гостями, - промурлыкала Милли в темноту.       Вспыхнувший на пятачке, служившем прихожей, свет сгустил темноту в тесной комнате. Милли выскользнула из легких, на высоченном каблуке, сандалий и бросила их тут же как есть. Хотару свои черные ботиночки поставила аккуратно у стеночки.       - Очень хорошо, - откликнулись из комнаты.       Парень выступил из темноты на свет бесшумно, будто вынырнул из тихой воды. Хотару даже остолбенела на миг, окунувшись в его лучистый ясный взгляд. У неё даже голова закружилась, потому что в этом добром взгляде было узнавание - кто она, откуда тут взялась и зачем пришла в этот незнакомый ей и не очень понятный мир из своего уютного роскошного мирка. В этом взгляде было понимание и одобрение, и умом Хотару не могла бы понять, откуда у неё возникла уверенность в этом.       - Где ты подобрала этого милого котенка?       - Где подобрала, там больше нет, - отшутилась Милена, проходя в комнату. - Мы с Хотару работаем вместе. Хару, можно я включу свет?       Хотару задержалась в прихожей, стесняясь проходить мимо Хару. Она бы даже отступила бы назад, если бы было куда отступать. Но отвести от него взгляд было трудно. Он казался сгустком противоречий, загадкой, которую можно было бы разгадывать бесконечно. Его лицо с правильными чертами, изящные музыкальные руки, высокий сильный голос могли бы принадлежать равно и девушке и юноше, но это были бы совершенно разные люди. Он был светел обликом, но спокойствие его внешних черт было обманчиво, Хотару угадывала в нем буйный темперамент, свойственный больше темноволосым людям. Её не могли обмануть ни его мягкая улыбка, ни смешливые лучики у глаз, внутри угадывался стальной характер и непреклонная воля.       За его спиной вспыхнул свет, ласковые руки легли на плечи.       - Харука, не соблазняй маленькую леди так откровенно, её сердечко уже занято и совсем не тобой.       - Правда? - В его шутливом тоне не было ни сожаления, ни насмешки. Он чуть шевельнул бровью и с улыбкой отвернулся. - Проходи, Хотару. Надеюсь, тебе у нас понравится.       Ох, ей сразу у них понравилось. Несмотря на непривычную тесноту - три шага в одном направлении, пять - в другом, да её гардероб был больше этой комнаты, которая, кажется, назначалась быть гостиной. Окон не было тоже, и Хотару, кажется, догадывалась, почему. Зато в этой маленькой гостиной был диван с подлокотниками, несколько старинных картин и пианино.       Милли перехватила удивленно-восторженный взгляд гостьи и улыбнулась. Хару погасил настенный экран, завершив на сегодня свою часть работы.       - Мой брат говорит, что живая музыка - это самая дорогая роскошь в наши дни.       - Он прав. Если хочешь, мы тебе сыграем. Мы всегда играем в это время.       Хотару устроилась с ногами на диване и обняла подушечку с вышитой розой. Милена вынула из футляра скрипку, Хару сел за пианино, и с первых же тактов Хотару поняла, что вряд ли когда-нибудь станет счастливее, чем сейчас, в этой небогатой комнатке, глядя на этих двоих, дышащих музыкой и любовью. От сполохов чувств снова закружилась голова и защемило сердце, и слезы застили глаза, а в горле появился комок.       Через несколько минут Милена вдруг оборвала мелодию.       - Тебе нехорошо?       Ей было нехорошо, это правда. И комок в горле был не от чувств. И даже головокружение. Дело в том, что организм маленькой принцессы оказался совершенно не приспособлен к плебейской синтетической пище, и хотя девочка мужественно проглотила почти всю безвкусную размазню, что была у неё на тарелке, но её желудок был категорически с этим не согласен и прощать предательства не собирался. Остаток вечера был смазан стыдом и болью. Её провожали до уборной, караулили у двери, и обратно в комнату несли уже на руках. Ей давали какие-то лекарства, уложили в удобную постель, положили на лоб компресс... Потом она то погружалась в неприятную темноту, полную колючих мурашек, то выныривала в приглушенный шепот. Милена и Хару говорили о ней... кажется... о конкурентах «Немезиса», о каком-то альфа и бета-Цефее, о маргиналах... Но веки были так тяжелы, а руки так слабы, что Хотару снова засыпала, чтоб проснуться через какое-то время и снова уснуть.       - Ты так нежно заботишься об этой девочке. Быть может, тебе стоит подумать о своем ребенке?       Тихий смех Милли, тень от руки.       - Если я захочу ребенка, я обращусь к твоему брату.       Минута тишины - и холодный ответ:       - У меня нет брата.       Сон…