Смертные боги

Дождь тихо шуршал за окном, город медленно погружался в сумерки. Лайт лежал на кровати, слушая, но думая о своем. Он устал от собственных мыслей и хотел поскорее стать богом нового мира, но, видимо, мир никак не хотел этого. Старым миром, как ему казалось, правило лживое правосудие, правосудие L. Лайту вечные поединки с Рюзаки напоминали что-то смутно-знакомое, но нельзя было вспомнить. Иссиня-черная ночь проникла в комнату, а может, это Рюк распахнул крылья. Он стоял в углу и, сверкая красными глазами, посмеивался. - Что смешного, Рюк? – тихо спросил Лайт, приоткрыв глаза и сев на кровати. Скрипнула дверь, и полоска света легла на пол, словно ковровая дорожка. Большей неожиданностью было увидеть Рюзаки, державшего руки в карманах штанов. Он пронизал Лайта взглядом. - Что-то случилось? – спросил он как можно спокойнее. Последнее время он только и думал, как не выдать себя, что сказать, как посмотреть. Поистине божественная выдержка. - Ничего особенного, - ответил Рюзаки, заходя в комнату и прикрывая за собой дверь. В комнате вновь стало темно. Капли дождя глухо стучали по оконному стеклу, едва слышно шуршала одежда детектива, смех Рюка, как отдаленный раскат грома угасающей грозы, прокатился по комнате. Лайт молча смотрел на Рюзаки. Тот подошел к кровати и забрался на неё с ногами, подбираясь ближе к подозреваемому. Большим пальцем он дотронулся до своей нижней губы, не сводя пытливого взгляда с Лайта. Он ожидал чего-то действительно интересного. - Рюзаки… что-то случилось? – спокойно спросил Лайт. - Я думаю… - ответил он. Рюзаки мягко опустил руку на постель между ног хозяина комнаты и приблизился к его лицу, внимательно всматриваясь в глаза. Лайт не шелохнулся, он даже в таком положении ставил себя выше L. - Я последние несколько часов вообще не думаю, - сказал Лайт, поняв, что продолжения фразы можно не ждать. Рюзаки не ответил, а легкая улыбка, которую он пытался скрыть, тронула его губы. «Думай… думай… больше невозможно ждать. А если это шанс?» - Кира не может быть богом. Лайт опешил от этой фразы, а набросанный за секунды план вылетел из головы. Рюк снова засмеялся, а за окном прогремел раскат. Рюзаки удивленно распахнул глаза, когда Лайт, положив руки ему на плечи, опрокинул его на спину, прижав к кровати. Жгучее и требовательное прикосновение горячих губ к холодным вызвало легкую дрожь. Он вцепился тонкими пальцами в его плечи и уперся коленом в живот Лайта. Тот умело избежал последующего удара, разведя ноги Рюзаки и придавив его всем телом. - Я уже устал думать, L, Рюзаки, - шептал он, быстро целуя его губы и щеки. – Хочешь, подозревай меня вечно, хоть запри… - Ла… Лайт, не надо… - жалобно простонал он, уже жалея, что вошел в его комнату один. Такая близость была запретной для него, недостижимой. Он никогда не позволял никому прикасаться к себе. Почти никогда и почти никому. Великому L было позорно лежать настолько открытым, совершенно беззащитным. Мир свободного существования и безопасности, который он строил вокруг себя, Лайт разрушил в один момент. Дрожа всем телом, Рюзаки с трудом расцепил пальцы и прикрыл глаза, поддавшись напору и уже думая о том, как будет корить себя за эту слабость. Лайт, взяв верх в этой маленькой схватке, провел руками по его телу, оценивая. Невозможно было больше ждать, и уже не волновало, что после придется убить весь отдел расследования. Он одним рывком стащил с Рюзаки штаны с бельём и раздвинул его ноги. L пытался прикрыться руками, но попытки были тщетны. Он заерзал, надеясь на то, что сможет хотя бы уползти из этой проклятой им трижды комнаты, но Лайт вовремя перевернул его на живот, подсунув подушку. Рюзаки царапал пальцами постель и хватал покрывало, то приподнимаясь, то без сил падая обратно. По его щеке скатилась слезинка – он меньше всего желал, чтобы кто-то увидел его в таком положении. Лайт осторожно ввел в Рюзаки палец. Сам себе едва слышно усмехнувшись, он сразу же ввел второй, проскочивший почти так же легко, как и первый. - Не… не надо-о, - нечеловеческим голосом простонал Рюзаки, всё ещё пытаясь уползти и напрасно цепляясь за покрывало. - Тебе же не больно, - прошептал ему на ухо Лайт, двигая пальцами. – Я же вижу, что не больно. Он признался сам себе, что давно мечтал отыметь L не только как Кира, но и как Ягами Лайт, чтобы доказать, что лучший из них только один. Он представлял, как держал бы отрезанную голову Рюзаки, показывая её всему миру и крича, что он – бог нового мира. От таких мыслей даже возбуждение нарастало сильнее, и животные желания и инстинкты брали верх. Лайт вытащил пальцы и резко вошел в своего «друга», совершенно не опасаясь за то, что может нанести ему травмы. Рюзаки вскинул голову и раскрыл рот в немом крике, до боли вцепившись пальцами в покрывало. По его щеке прокатилась слезинка, и он перестал дергаться, чтобы не причинить себе боль. Молча отдаваться Лайту было позорно, но всемирно известный детектив впервые не мог ничего сделать. Он слышал лишь бешеное биение своего сердца и думал, что оно вот-вот остановится. - Ки… ра… Лайт перевернул его на живот и вдалбливался в его тело с остервенением. Он спокойно выдерживал этот измученный, вызывающий жалость взгляд, а рука его потянулась к подушке. - Я буду богом нового мира! – он накрыл лицо Рюзаки подушкой, с силой прижимая её. – Сдохни! Лайт с ненавистью смотрел на то, как великий L беспомощно дергается, пытаясь схватить его за горло. Рюзаки выгибался, хрипел, но не мог оттолкнуть его, причиняя себе лишь боль. Через некоторое время его руки безжизненно упали, а мышцы всего тела расслабились. Он больше не хрипел и не дергался. Лайт выждал и убрал подушку, внимательно всматриваясь в лицо задушенного. - Я наконец-то избавился от тебя, - прошептал он и рассмеялся. – Так просто! Это было так просто! Он снова стал двигать бедрами, до самого основания входя в ещё теплое тело Рюзаки, остервенело кусая его плечи и рыча от наслаждения. Лайт осознавал, что мог владеть его телом всю ночь, если только пожелает, но когда тот остынет, будет уже не так приятно. Он кончил прямо в него, наслаждаясь этим. - Что… что ты мне теперь сделаешь? – прошептал он, склоняясь к лицу Рюзаки. – Я теперь бог, а ты ничтожество. Я победил, L! Кира победил! - Лайт… - донесся до него голос только что убитого. Ничего не понимая, он огляделся, а затем посмотрел в открытые глаза Рюзаки. Тот схватил его за плечо, больно впившись пальцами, и едва заметно шевелил губами. Лайт закричал и отпрянул. Внезапно в комнате стало светло, и он ударился головой обо что-то твердое. - Лайт, с тобой все нормально? – спросил Рюзаки, стоявший перед ним в одежде. – Ты кричал во сне. - Что? – не соображал тот, оглядываясь вокруг. – Во сне? Кричал во сне… во сне… Он выдохнул, прикрыл глаза, тяжело дыша и прислушался: за окном шуршал дождь, капли глухо стучали по стеклу, а в углу тихо усмехался Рюк – всё, как обычно.