Кто начисляет нам золото?

- Значится, гляди, дружище кот, о чём я накумекал тут, - торопливо проговорил Мипо, поудобнее устраиваясь на краю мраморной чаши фонтана. - Хочешь послушать? Гондар отвернулся от докучливого собеседника, который раздражающе колотил ногами по мрамору и ритмично шлёпал своей грязной лопатой по поверхности воды. Проклятый копатель не просто отвлекал, он производил больше шума, чем вся окрестная живность и сам фонтан, вместе взятые. - Не хочу, - свирепо буркнул охотник за головами, вытащил из-под себя ногу и отодвинулся подальше от града мерзких холодных брызг, падающих на траву с лопаты. - Мешаешь думать. Мипо сокрушённо покачал ушастой головой и упёрся лопатой в дно мраморной чаши. Наёмник в панике увидел, что свободной рукой он шарит в кармане, туго набитом осколками кристаллов. Дрянь дело! - Ладно, выслушаю, - вырвалось у Гондара. - Выслушаю! - Правда? - С одним условием. - Что за условие, дружище кот? - Ты останешься в единственном числе. Задумчиво повертев в пальцах маленький кристалл, Геомансер сунул его обратно в карман. Уже лучше. - Понимаешь, у меня может не хватить слов, чтобы говорить вслух о таких сложных вещах. Вот кто, если не ещё один я, подскажет мне нужные эпитеты и это, как их... литоты, что ли? Ну, знаешь, чтоб красивше было? А так мне будет проще говорить. Мипо? Мипо! - Не надо красивше. - Эх... Так вот, что я надумал. Понимаешь, есть два мира, этот и ещё тот, где мы с тобой родились. А всякую тутошнюю нечисть мы в счёт брать не будем, идёт? - Идёт. - И тот мир, из которого мы пришли, зависит от того мира, в котором мы находимся, сечёшь? Мы рушим их башни, и что-то на нашей родине становится лучше. Они рушат наши — и творятся всякие неприятные вещи. Короли умирают, рыба дорожает и так далее, в общем... На нашей родине действуют всякие разные законы, вроде как: ударили — дай сдачи, убивать нехорошо, не покупай ничего задёшево, потому как это точно подделка. А тут другие законы в ходу. В курсе? - В курсе. Убивать нехорошо, хм... - Ага. Ты, того, брось уже это дело. Ну что они все тебе сделали? Так вот, первый закон - в нашем мире мы могли делать, что считаем нужным, а в этом всё надо ещё раз заслужить. У нас силком отбирают умения и навыки, которые когда-то были, зато под конец боя мы раз в десять сильнее, чем... чем когда-то были. Нужно с процентами отвоевать наше мастерство назад, убивая этих чудиков, которые прут на башни каждые полминуты или около того. Вот кинь-ка свою метательную штуку, кот. - Она не полетит. Дальше давай. - А я не могу кинуть сетку. Это потому, что мы сегодня пока ни с кем не связывались. Но когда я как следует поколошмачу чудиков, я смогу её кидать. А сейчас она просто не кидается. Ну, мне вроде ничего не мешает взять да и кинуть её, но я просто не могу это сделать. Не даёт что-то... внутри. Это такое чувство... - Я знаю это чувство. Дальше давай. - Второй закон — тут нельзя умереть. Если бы нас убили где-то ещё, мы бы, конечно, умерли. Потому что не бывает такого, чтобы умершие возрождались. Кто бы тебе тогда платил за твою, это, деятельность? Вот то-то. А тут ты видишь тоннель, в конце него яркий свет, а потом ты опять на этом месте, живой и здоровый. Я тебе сейчас объясню, что вокруг тебя, когда летишь по этому тоннелю... - Мне это знакомо. Продолжай. - Торговцы, ты никогда не обращал внимания, что они не такие, как у нас? В том смысле, что они неуязвимы, ничего нельзя взять, не заплатив. Это то же самое, что и с сеткой. Вот вроде ничего не мешает стукнуть во-он того толстячка по физиономии, но рука не поднимается. Им просто никак нельзя навредить. Вокруг них огонь, например, а они продолжают стоять, все в огне. И ничего с ними не делается. Мы им обязательно должны заплатить за предметы, никак иначе победить не получится! А не побеждать нельзя, ты же знаешь. Наверное, мы избранные. Это было забавно слышать, и Гондар хрипло засмеялся, хлопнув себя по колену. - Мы не избранные. - Нет, избранные! Ты не понимаешь, что говоришь! Это место, где эти, как их, э-ле-мен-тали и полубоги складываются пополам от выстрелов старичка с самодельным ружьём! Или взять хотя бы мою лопату - ну где ещё ты завалишь лопатой эдакую жуткую тварюку? Мы все равны, а значит, одинаково важны в этом месте! - Нас взяли потому, что мы умеем сражаться. Нас наняли. Я пошёл, и мне безразлично, кто наниматель, лишь бы платили. А денег после каждого боя остаётся много. И потустороннее золото в нашем мире тратится не хуже всякого другого. - Я пошёл за этим же. Золотишко... Сколько ты не тратишь на все эти вещички, всё равно что-то остаётся. И можно купить новые башмаки, например, или еды на ужин... Но ты всё равно не прав, нас наняли не из-за того, что мы умеем сражаться. Кот! - Перестань называть меня котом. - Извини, дружище. Ты припоминаешь, когда ты в последний раз был в нашем мире? - Вчера, во время полудня. Я просто спал. Потом меня позвали. - Если закон про избранность был пятым... - Четвёртым. Хватит их считать. - Ладно, кот... ох, прости, дружище. Я же не виноват, что ты в самом деле кот. Думаю, что всё то, о чём ты говоришь, ну, что ты спал и тебя позвали, было не вчера во время полудня. Это было очень давно, просто ты этого не помнишь. И у тебя не получится вспомнить. - По-твоему, у меня плохая память? - У тебя отличная память. Я вот что показать тебе хотел. У меня при себе было яблоко, взял в дороге погрызть, оно закатилось в уголок сумки. Я помню, как я это самое яблоко срывал с ветки, и было это вчера, после обеда. Час назад я вспомнил, что забыл про яблоко, и нашарил то, что от него осталось. Яблоко сгнило до самой сердцевинки, смотри, чуешь, какой от него запах? Воняло бы ещё больше, но оно успело засохнуть. Значит, оно валялось там оченно долго. Мы не свободные наёмники, дружище. Мы именно что избранные. Я даже не знаю, попадаем ли мы назад в наш немного изменившийся мир после очередного чертовски трудного боя, или нам это только снится. А может быть, нам показывают эти картинки, чтобы мы не свихнулись? Боль-то тут вполне настоящая, и умираешь ты по-настоящему. - Выкинь эту гадость. - И я, когда пытался подсчитать, сколько тут всего необычного, заметил ещё одно. Вот это самое золото, о котором я говорил. Оно из ниоткуда набивается в твой кошелёк, будто его туда подбросили, и испаряется оттуда ужасно быстро. Ты ведь не успеваешь тратить всё золото, правильно? Сколько-то остаётся. Сколько-то золота — это шестьсот двадцать пять золотых монет. Не больше и не меньше. Всегда ровно шестьсот двадцать пять монет. Странно же, правда? У меня столько же. Вот в этом золоте-то и кроется весь секрет этого места, я сейчас подробнее скажу, если не забуду. Это арена для боёв, тут даже две стороны... подскажи словечко, кот. - Симметричны. - Вот, тут даже стороны... одинаковы, и речка делит всё ровно надвое, и башенки у них стоят точно так, как и у нас. Это место для нас, для десяти избранных, отвели, ясно, как пить дать, и мы тоже избраны, и это тоже понятно, и каждое наше действие что-то там меняет, и всё это очень похоже не на бои, потому что никто по-настоящему умереть не может, а на какую-то игру, будто в карты или в кости. Фух! Будто бы мы играем по чужим правилам. Тогда все эти бессмертные торговцы, опять же, становятся кем-то вроде судей. Я их спрашивал об этом — они молчком, только знай загибают, не хотите ли что приобрести. - Не всё ли равно, что тут происходит? Мне платят за то, что я убиваю людей. Я трачу заработок во внешнем мире. Зачем копать глубже? - Да не знаю я, есть ли этот внешний мир! Вот этот фонтан есть, я его трогаю, а внешний мир остался только в памяти. Я его потрогать не могу! Я только примерно знаю, что в нём. И помню свою прошлую жизнь. И штука-то в чём, дружище кот, это самое золото является ключом к пониманию происходящего, эко я загнул! Всю эту игру для нас устроил кто-то сверху. И он может менять нашу память и направлять наши действия. И это именно ему ты платишь, когда выкупаешься обратно в мясорубку за заработанное здесь золото. Никто не помнит, как он выглядит. Я этого не помню, хотя до боли во всех пяти своих головах пытался припомнить. Мы только помним, что мы отдали ему золото, но кому? И если уж говорить про ключ, то дело в том, что нам не платят, вот это я и понял в самом конце! Всё это что-то вроде очков, правил игры, понимаешь? Мы играем, а не воюем, и от наших действий зависит судьба всего нашего мира, о котором мы помним и в который нас, я очень хочу верить, всё-таки возвращают! Но судьба вот этого мира, не нашего, и судьба разных его обитателей зависит уже от мира ещё выше этого, ещё более далёкого от нас! И я понятия не имею, что в нём, в этом третьем мире, но я думаю, что наши добро и зло, наши свет и тьма в нём не имеют никакого значения, и что те, кто его населяют, знают настолько больше самого умного существа из собравшихся здесь, насколько мы представить не можем! Он кричал что-то ещё, речь становилась всё более путаной и бессвязной. Гондар уже не слушал — из этого разговора нельзя было вынести ничего толкового, а говорить собеседник всё равно не перестал бы. Когда Мипо, распалившись, замахал руками, потерял равновесие и грохнулся в фонтан, облив Гондара, охотник только усмехнулся. Нет, этот парень, подумал охотник за головами, положительно забавное существо, хоть и несёт глупости. Бывают напарники намного хуже. Безмолвные порождения стихий, жуткие ядовитые создания, психи, призраки и нежить... Этого ещё не очень тяжело терпеть. Неудобно, правда, что его слишком много. Даже когда он только один. Интересно, копатель в самом деле настоящий псих или просто не в меру нервный? - Ты всерьёз? Ты действительно веришь в то, что мне тут рассказал? - Не знаю, дружище кот, не могу сказать. Иногда нам, то бишь, мне и остальным мне, кажется как раз то, что я тут выпалил. Иногда кто-то из нас думает по-другому, но такое бывает нечасто. Просто мне нужно было кому-то это сказать, пока не перестало казаться. Так легче жить, если есть, кому тебя выслушать. Яблоко ведь всё-таки сгнило. Яблоки, золото, торговцы и прочая чёртова хрень — вся в одном месте, так выматывает. Всё так странно тут. Гондар встал с земли и брезгливо отряхнул с себя воду. - А я даже не пытался рассказать об этом чуть-чуть больше, подробнее... - Когда тебя слушаешь, Мипо, не страдаешь ни от чего другого.