Гореть, так дотла.

— Что? — Смеллерби едва не выронила пластиковый стаканчик с кофе, резко повернувшись к Джету. — Ну-ка, повтори, что ты сказал?.. — Я обнаружил, что Ли и Муши — люди синдиката. — Послушно повторил парень, прекрасно понимая удивление подруги. Однако, следующие её слова заставили его самого ошарашено перевести взгляд на девушку.  — Нет, нет, Джет. Я имею ввиду — нелегальное проникновение в чужой дом! Бога ради, не для того в свое время мы заплатили кучу денег, чтобы выбраться из Нижних Кварталов и отмыться от дурного запашка. И после того, как наша репутация наконец-то соответствует нашему положению, ты вляпываешься по самые уши! — Девушка в сердцах поставила стаканчик на стол, да так, что едва не залила кофе все документы. — Чем ты вообще думал?! — Это не важно! — мгновенно «завёлся» Джет, чувствуя, как в груди поднимает голову ярость. — Неужели ты не понимаешь, что у нас под носом крутится парочка из самых верхов синдиката? — Тем более было глупо забираться в их дом. Давно пятки не поджаривали? — обычно тихая и спокойная Смеллерби, сейчас больше походила на разъярённую фурию. Джет понимал её — они потеряли многих ребят, пока слепыми щенками тыкались во все углы в Нижних кварталах, но не мог признать того, что она говорила. — О, то есть ты хочешь и дальше играть в революции по вечерам, а днём делать охотничью стойку на тех, на кого тебе покажут пальцем? — Прошипел парень, поддавшись вперёд и яростно вглядываясь в глаза подруги, которая только ошарашено выдохнула в ответ. Отвернувшись к окну и опёршись внезапно ослабшими руками о подоконник, Смеллерби сжала зубы. — Джет, ты прекрасно понимаешь, что это не так. Но я не хочу вновь оказаться…там. Где «там» — уточнять не надо было. Джет помнил кривые и запутанные, как клубок ниток, улочки Нижнего квартала, лежащего восточнее основной части Нитая, ближе к старому городу, где на каждом шагу были храмы, обшарпанные и засыпанные листьями. Они с ребятами нередко прятались под полуразрушенными крышами, сбегая из приюта, и ели дешёвые булочки, на которые приходилось воровать монетки из чаш для подаяний. Полиция в Нижнем квартале за глаза звалась офисом смертников. Закон там не любили, а его защитников — убивали. Иногда целыми семьями. Из бравой команды из двадцати ребят, до Нитая дослужилась только трое. Худой молчаливый Лонгшот. Жирно подводящая глаза и скрывающая синяки от недосыпа Смеллерби. И Джет, ищейка с безупречным нюхом на Синдикат. Видимо, воспоминания о прошлом посетили друзей практически одновременно, потому как парень сразу сдал позиции, чувствуя себя неловко. Потерев шею и взъерошив волосы на затылке, он протяжно вздохнул, всем своим видом показывая, что сожалеет о том, что повысил голос. — Смелл, ты же знаешь, я совсем не это имел ввиду. Подруга так и не повернулась от окна, потемневшим взглядом скользя по далёким прохожим, деловито шагавшим по грязному асфальту. Было время обеда, и на улицах можно было потеряться в людском потоке. Джет заставил кресло на колёсиках подкатиться к нему и тихо присел на мягкое сидение, сложив руки на спинке перед собой. — Я действовал слишком поспешно. — И глупо, — наконец отмерла девушка. Смеллерби нахмурилась, машинально потёрла правый висок — и так с утра мучила мигрень, а тут ещё и друг с такими новостями. — Чего ты от меня-то хочешь? — Официальный ордер на обыск, — без обиняков заявил Джет. Подруга хмыкнула и поинтересовалась: — Ты дурак? Во-первых, сам иди и проси, а во-вторых, на каких основаниях? — Я-то могу и сам попросить, но к твоему голосу прислушиваются куда внимательнее, — проигнорировал вопрос парень. Смеллерби поджала по-мальчишески тонкие губы. — Это потому, что я никогда не делаю что-то настолько…противозаконное, что никаким значком не прикроешься. — И всё же ты меня поддержишь? — Подвёл итог Джет, подцепив чужой стаканчик и пригубив кофе. — Чёрт, опять ванильный. — Купи себе свой, — буркнула Смеллерби, усаживаясь напротив друга и подпирая голову рукой. Разговор предстоял не из лёгких, а уж зная Джета, девушка могла предположить, что закончится он ссорой. — Я не поддержу тебя и ордер просить не буду. Точка. — Что? — Парень чуть не поперхнулся. Стукнув себя пару раз по груди, он опасно-серьёзно уставился на подругу. — Я думал, мы уже пришли к согласию. — Что ж, ты ошибся, — негромко произнесла Смеллерби, стараясь не встречаться с чужим взглядом. — И тебе ордер тоже никто не даст из-за одного «хочу», а уж если обмолвишься о своих находках — значка лишишься. — Иногда делают исключения, — не отступал Джет. Смеллерби вздохнула. — Ты сам одно большое исключение. Ты совсем недавно в звании детектива, никто на твои «шалости» глаза не закроет. — И что теперь? Закрыть глаза на то, что бармен и его племянничек якшаются с верхами синдиката? — Джет нервно постукивал пальцами по столу, не давая своей злости вырваться наружу. Он понимал, что это ничего не даст, но и смириться не мог. Любой из синдиката был злом, которое нельзя щадить, это парень ещё в далёком детстве понял. — Попробуй. Иногда жить с закрытыми глазами полезно, — кивнула Смеллерби, и тут же вздрогнула от горящего взгляда друга. — Но ведь они никого не убивают, не грабят. — Пока, — усмехнулся Джет. — А потом у нас будет куча трупов на руках. — Вижу, ты не успокоишься, — Смеллбери устало вздохнула, снова массируя виски. — Что ж, тогда подберись к ним ближе, заставь раскрыться. Выведай что угодно, только законным путём. Хоть малейшая зацепка — и я буду в первых рядах, кто попросит ордер. — Ты предлагаешь мне…общаться с ними? — осторожно уточнил Джет. Девушка кивнула. — Раньше для тебя это не было проблемой. И к тому же, только так мы сможем развязать полиции руки. — Хм, ты как всегда абсолютно бессердечна, — всплеснул руками Джет, но Смеллерби этот театр не тронул. Девушка хмуро опустила глаза на бумаги перед собой, и детектив понял, что разговор окончен. Порывисто поднявшись со стула, он решительно вышел за дверь, направляясь в свой отдел. Ему придётся строить из себя пай-мальчика, продолжая общаться с теми, кто был ему не просто противен — ненавистен до дрожи. Стоя вечером у дверей «Белого лотоса» и глядя на снующего по залу Ли, Джет чувствовал, как подкатывает к горлу раздражение, заставляющее сжимать зубы. Вид Муши, то появляющегося у окна, то вновь пропадающего в тени барной стойки, будил злость, нашептывающую в самое ухо — «лжец, лжец, лжец!» Как мало, оказывается, надо человеку, чтобы переменить своё мнение о других, но Джету было достаточно знать, что перед ним — уроды из синдиката, те, кто приемлет жестокие методы, взятки, кто не чурается подсаживать людей на дешёвые наркотики, чтобы держать их на коротком поводке. Вдох. Выдох. И Джет с привычной кривоватой улыбкой заходит в зал «Белого лотоса». И никто не замечает опасный блеск в его глазах.