Испорченные игрушки Бога

Легкая, ненавязчивая мелодия разливается по всей квартире, даруя недолгий покой, в котором так нуждаются люди, живущие в одной из трех комнат. А если точнее, то, к сожалению, в нем неистово нуждаюсь только я. И, возможно, самую малость, малышка Лиззи, моя самая маленькая соседка. Не более. Всем остальным ближе громкая музыка и вульгарный вид. Забавно, что из пяти сожителей меня понимает только десятилетняя девочка, которая до сих пор играет в куклы. Даже моя дорогая Шерилин не сторонница тишины и покоя, из-за чего жизнь протекает сумбурно и не по моим правилам. Последняя часть любимой пьесы и я зажмуриваю глаза, ожидая радостных воплей моей подруги. Шумная, немного глупая и с капелькой вульгарности — вот живое воплощение девушки моей мечты. Шерилин, мое личное озеро разврата и пошлости, любви и нежности, дурного юмора и высокого наигранного самомнения. Если бы я мог выбрать любого человека, с которым смогу прожить жизнь, то это в любом случае была бы она. Меня привлекает в ней все, что отталкивает других: далеко нескромная одежда, вечные замашки, слишком огромные рот, громкий голос и смех, схожий с ржанием коня. Для кого-то это недостатки, но в ней это все сочеталось так гармонично, будто она самая правильная женщина из всех. Даже ее неумение вести себя в обществе приводило меня в восторг. К тому же, мог бы я рассчитывать на лучшее? Нет ни статной осанки, ни дорогущей машины, ни тем более денег на эту самую машину или хотя бы на собственную квартиру. За что она меня любит? Думаю, ей нравилось как я охотно играл роль чего-то более стоящего. Еще ее, скорее всего, забавляла мое умение быть надменным, не имея за плечами даже высшего образование. Или ей нравилось, как я строил из себя гения, поправляя ее чуть ли не в каждом слове и делая замечание по поводу шуток, при этом тихо смеясь в кулак. Откуда я могу знать, что нашла она во мне или, как ей станет известно, что влюбило меня в нее? Мы жили в квартире с четырьмя чужими людьми, делили с ними крышу и телевизор. Так же, в плохо обставленной квартире, недавно поселились тараканы. Я — неудачливый музыкант, которого постиг крах сразу же в начале карьеры, она — дочь известного бизнесмена, который умерев, завещал все ее мачехе. Другие люди называют нас несчастными, но это не так. Мы просто испорченные игрушки Бога, который не пожелал следить за нами и дальше. Мы просто немного неправильные для этого общества зазнаек и реалистов. - Тебе понравилось? - длинные руки аккуратно обвили меня за шею и прижали затылком к упругой груди. - Это было лучше, чем в прошлой раз, - блаженно прикрыв глаза, я подставил голову под незатейливые ласки мягких рук. - Я могла бы стать известной пианисткой, не правда ли? - она начала «посыпать» мое лицо легкими, невесомыми поцелуями. - Не думаю, ты играешь недурно, но все же у тебя нет таланта. - Терпеть тебя не могу, - Шерилин крепче прижала меня к себе, обдавая горячим дыханием ухо. - А меня тошнит оттого, как ты играешь, - вырвавшись из ее объятий, я вскочил на ноги, посматривая на китайские наручные часы. - Куда-то собираешься? - она развалилась на скрипучем диване, смотря на меня чуть прищуренными зелеными глазами, как у кошки. - Неужели, опять к своему? Как его там? - Нет, с «как его там» мы расстались. - Вот и отлично, мне казалось, что он метит на мое место, - я наклонился к ней, целуя широкий лоб. - Ты непривычно проницательна, - притянув меня к себя за ворот футболки, она коснулась губами моего рта. - Я в бар, надеюсь не вернусь. - Вот и отлично, ко мне как раз должен прийти Лиам. - Тогда поменяй после белье и передавай Лиаму «привет», давно мы с ним не виделись, надо будет устроить мальчишник, - лениво повертевшись на кровати, Шерилин нехотя встала и поцеловала меня в щеку, как образцовая жена. - До завтра, - она хлопнула меня по плечу и снова «упала» на кровать. Я вышел из квартиры и выбежал на свежий воздух. На улицу уже опустилась ночь, но в нашем доме у всех явно был безвременный праздник. Во дворе слышались пьяные песни и разговоры джентльменов, и глупый смех дам. Кто бы мог подумать, что раскрасневшиеся от спирта морды когда-нибудь будет приятно видеть? Все люди мира, которые живут в предрассудке, что любитель выпивать не может приносить счастья и гармонию, а женщина возраста сорок плюс не сможет доставить удовольствия видом необъятных форм, облаченных в подростковое, облегающее платье, глупы. Я живу в этом доме год и скажу честно — это лучше, чем если бы здесь жили борцы за ЗОЖ или ярые противники геев. От них было бы куда больше шума, чем от мирных дядек и теток, которые просто мечтают стать капельку моложе и забыть свою несчастную жизнь. Мы все здесь испорченные игрушки Всевышнего. На улице легкий мороз, а у меня нет куртки. Точнее, у меня нет денег на куртку. Но до бара не далеко, я знаю, ведь каждый раз ищу там нового партнера. Или просто сижу с моим лучшим другом, Лиамом, который, к счастью, щедр и не прочь заплатить за мою скромную персону раз другой. В моем любимом баре намного теплее, чем на улице. Или дело в душевной теплоте всех присутствующий, или в сломанной вентиляция и насмерть закрытых окон. Это место часто привлекает «новичков» своей яркой, многообещающей вывеской. К сожалению, большая часть расстраивается стоит только переступить за порог и не у видеть ничего, кроме едкого дыма, или вместо обещающийся в вывеске «живой музыки», услышать пение пьяных в хлам здоровых мужиков. А может дело в потертой мебели и на половину разбитой барной стойке. Кто их знает этих правильных придир из внешнего, непонятного никому из нас мира? Наша вселенная испорченных игрушек не любит кассы выше нашего, поэтому «праведники» здесь долго не задерживаются. Но я люблю «ловить» в этом баре случайных путников, которые не знают о том, что испорченность передается любыми путями. В моих правилах не было сразу же садится за барную стойку или к кому-нибудь за столик. Сначала я всегда стоял в стороне, возле стены, рассматривая «рыбу». А что? Все мои любовники очень напоминали золотую рыбку: исполняли желание, глупо открывали рот и считали себя самыми умными и воспитанными, хоть и забывали об этом через каждые три секунды. Сегодня бар не был богат посторонними, как впрочем и всегда, но моей взгляд зацепился за светловолосую, сутулую форель. Прилизанный, милый, невинный и с добрыми глазами. Что может быть лучше? Если кто-нибудь скажет, что я подонок, то я не соглашусь. Люди должны понимать для чего им заказывают выпить или приглашают прогуляться для ближайшего мотеля. - Добрый вечер, - я слегка улыбнулся, когда голубые глаз с невинным восторгом взглянули на меня. Дурно приходить в такие заведения, таким очаровательным джентльменам. - Здравствуйте, - приятный голос отлично сочетается со светлой наружностью пай-мальчика. - Меня зовут Зейн, а Вас? - Найл, но думаю, Вы явно пришли не за моим именем, - он печально улыбается и опускает взгляд на ровную поверхность. - Я не раз видел, как Вы, сэр, уводили от сюда парней. И не думаю, что вы шли пить чай. Скорее всего, в моем взгляде читалось восхищение. Так тонко на мою блудливость не указывала даже стеснительная мать. И как я раньше мог не замечать столь светлый образ менее глупого, чем все мои «возлюбленные»? - Найл — «победитель», не так ли? - он окинул меня смешливым взглядом и вяло кивнул. - Только не думай, что я поведусь на эту фигню. - Я и не думаю, навряд ли ты будешь со мной спать, если ранее уже узрел мои грехи. - И даже не попытаешься? - он смотрел на меня с хитрым прищуром и легкой полуулыбкой на губах, в то время как я лениво рассматривал напитки на полках, даже не поворачивая голову в сторону собеседника. - Я мог бы, но думаю даже моя дорогая жена была бы против столь опрометчивого поступка, - после моих слов послышался тихий смешок и недовольное цоканье. - Знаете, с виду Вы истинный джентльмен, но стоит узнать Вас капельку лучше и открывается тот факт, что вы не смущаясь изменяете свой жене. Неужели, Вам не стыдно говорить об этом постороннему человеку? Я ведь могу составить о Вас дурное мнение, - Найл не мог стереть улыбки, произнося каждое слово. То ли его забавляла столь напыщенная в наше время речь, то ли его смешил я и мои действия. Мне было все равно. Я давно перестал заботиться о мнении окружающих. - Я изменяю своей жене лишь физически, так же как и она мне. Поэтому нас не беспокоят столь мелкие измены друг друга. - Означает ли это, что вы не скрываете своих похождений? - теперь он выглядел удивленным и стал больше походить на рыбу. Но хоть что-то его теперь его объединяет с моими прошлыми любовниками. - Так точно, - от шока его глаза стали в два раза больше, и теперь улыбаться мог я. - Скажу больше, моя любимая женушка спит с моим лучшим и единственным другом. - Сколько же лет вашей жене, что она согласилась на такие безобразные отношения? - в его тоне слышалось возмущение и даже некая неприязнь. - В ее глазах 37, а с виду 25, - я окинул возмущенного Найла чуть надменным взглядом и тут же снова отвернулся к полкам с напитками. - Но не думаю, что выражение «она согласилась» будет уместно. Мы решили это вместе, и я никого не уговаривал, мы просто сделали вывод, что низкие, похотливые отношения не для нас. Наша любовь слишком чиста для какого-то там секса. - Вздор, люди живущие вместе занимаются не сексом, а любовью, - теперь пришла моя очередь возмущаться. - Да что вы говорите, а как же все эти унизительные словечки уместные в занятие «любовью»? Наподобие, «соси», «сучка», «шлюшка» и так далее. - Во-первых, так не всегда, во-вторых, где уверенность, что Ваша дама сердца не изменит Вам духовно? - он вопросительно приподнял брови, искривив губы в насмешке. - Слыхал «Как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно в ней ездить?»? - отрицательно машет головой. - Это Конфуций. - Что ж, тогда: «Разврат происходит не от чего иного, как от недостатка любви». - Златоуст, не так ли? - он кивает и делает небольшой глоток из стакана. Я поворачиваюсь всем корпусом к нему и пододвигаюсь поближе, наклоняясь к самому уху. - Думаю, наш спор бесполезен. Ты будешь обвинять меня в неправильном образе жизни, а я искать глупые и никчемные оправдания, хоть и понимая, что смысл моих слов никогда не дойдет до тебя. - Потому что я глуп? - он разворачивается ко мне, смотря в глаза пронзительным взглядом. Он недоволен, капельку зол и, наверняка, разочарован. - Потому что ты не вышел из строя, как я или моя дорогая жена. - А что для тебя значит «выйти из строя»? - я отпрянул от него и выпрямился, смотря с высока надменным взглядом. - Это значит сломаться, стать не нужным. Это случается в одно мгновенье, когда не замечая теряешь самое дорогое — себя. Потеря эта равносильна всемирному бедствию, которое заметно только для одного человека. Но сколько боли несет то, что незаметно внешнему глазу? Это даже не сравнить с ударом тупым предметом, это нечто более сильное, что не понятно никому. «Выйти из строя» - это как осознать, что твоя жизнь никчемное дерьмо, над которым ты не властен. И это тот самый момент, когда признаешься себе, что не сможешь с этим справиться, потому что ты слаб и потерян. Что этот мир для человека, который не может больше видеть ничего, кроме зла и пошлости? Как можно быть «здоровым», зная, что твоя душа давным-давно разорвана на меленькие, никому не нужные клочки? «Выйти из строя» - это признание себе, что ты больше не та красивая игрушка, которой может играть Бог. Он не отрывал от меня взгляда и молчал. Рядом слышалось пение пьяных мужиков, неприличный смех и громкие некультурные выкрикивания. Но все это было неважно. Сейчас, когда его глаза смотрели на меня с жалостью, словно я побитая собака, мне резко стало все равно. Будто все, что беспокоило ранее испарилось. Вся боль испытываемая раньше стала бессмысленной. Словно кто-то нажал кнопку «стоп» во мне. Просто все остановилось. В одно мгновенье. Как когда-то сломали меня — быстро и незаметно. - Ты не прав. Ты сам придумал это все. В твоих словах столько же правды, сколько лжи. Да, возможно, мы игрушки Бога, да, наверное, некоторых из нас забыли. Но все остальное твоя фантазия. Твоя жизнь стала дерьмом, только потому что ты счел, что так будет лучше. Ты мог все изменить, но ничего не сделал. Просто подался порыву слабость. Но я не сужу тебя. Я такой же неудачник, которого покалечила жизнь. Но знаешь в чем правда? Ты не вышел из строя, - он наклонился ко мне, словно хотел сообщить страшную тайну, - ты просто осознал, что мы, люди, в большей своей части откровенное дерьмо, и не смог с эти смериться, поэтому и придумал это глупое выражение «выйти из строя». На самом деле тебе просто страшно, что плохие люди делают что-то по собственной воли, приятней считать, что они просто «сломанные» или «испорченные». Ведь во всем виноват Бог. Он ведь ненавидит нас всех. Не так ли? - в его взгляде читалось отвращение. К чему? Я не знаю. Возможно, ко мне, возможно к словам, а, может быть, и просто к жизни. Но это было то, что я мог бы запомнить на всю жизнь. В этом взгляде было нечто больше, чем те заурядные, приземленные эмоции, которые испытывает обычный человек. Словно этот мелкий паренек смог достать из себя все чувства и показать их мне одним взглядом. - А может дело в том, что мы сами ненавидим себя? Винить Бога проще, чем обвинить человека. Не дожидаясь ответа или какой-либо реакции, он встал со стула внимательно посмотрел на меня. Он снова глупо и невинно улыбался, снова его взгляд был открытым, но только сейчас я смог разглядеть фальшь. Казалось, что та искренность исчезла навсегда. - Я все же считаю ваши отношения неправильными, но это не мое дело. Каждый имеет право на свой выбор и свою жизнь. А мне пора. - Просто так уйдешь? - он окинул меня беглым взглядом и кивнул. - Да, ты прав, это было бы не комильфо, - приблизившись к моему лицу он коснулся своим ртом моих губ. Это было не похоже на поцелуи с временными любовниками или на то, что я испытывал рядом с Шерилин. Это был мой первый прощальный поцелуй с человеком, которого я не знал и двух часов. Это было нежно и так правильно, словно с меня смылся весь тот слой грязи, который казалось прирос ко мне. Вся пошлость, неправильность и порочность отлипли от моего тела, благодаря, лишь одному прощальному поцелую, с человеком который сумел удивить меня и которого я никогда больше не увижу.