Лисий оружейник: Часть вторая

Я оставил своих глубоко спящих, вытраханных по полной программе, любимых мужчин в Иве, перенеся обратно Огненного под бок выпавшего из реалий Полуночника, и по зеркалам перепрыгнул в камфару, оказавшись, к своему изумлению, в детской. На широкой кровати с бортиком клубком спали две черные, упитанные, небольшие змейки и видели свои прекрасные сны. Я склонился над своими сынишками, черные тела которых на сбитых простынях были отчетливо видны, и счастливо заулыбался. Дух Камфары и дух Ивы появились тут же, почувствовав меня в спальне с малютками. Женщина схватилась за свой рот, тихо плача от счастья, а мужчина заключил меня в свои крепкие объятьях. — Я рад вас видеть в здравии, мой господин! — Тщ-щ-щ... — я приложил палец к своим губам и, выпутавшись из объятий духов деревьев, прошептал. — С детками пообщаюсь позже, но вначале... — я подмигнул игриво обоим, и те, улыбаясь, закивали, ибо понимали, что секса с беременной составляющей моего мужского гарема мне безбожно мало. Душа и Сердце спали так же, как и мои новорожденные младенцы — беспокойно Обнаженными, раскинувшись во всю ширь нашей огромной постели. Я проскользнул между ними и жарко притянул обоих к себе. Сердце распахнул глаза, резко просыпаясь, и, прежде чем закричать, утонул в моем страстном поцелуе, а потом точно так же Душа оказался заткнутым моим языком, шурующем у него во рту по самые гланды. — Тихо-тихо, это я. И не разбудите малюток. — Змей! — охнули только те в ответ, прижимаясь ко мне с двух сторон и молниеносно возбуждаясь. — Вообще-то, дух дерева поставил хорошие изоляции на все спальни, еще когда ты здесь снес яйцо, — буркнул Душа мне на ухо. — А я и не знал, — улыбнулся я своему всезнайке. — А никто не знал, этот пройдоха никому не сказал. Для того чтобы все вели себя в его дереве тихо. А когда вылупились твои сынишки, Огненный попросил его об усилении изоляции, а нам нагло заявили, что она уже стоит. Иначе бы дети великого змея росли бы в откровенном бедламе, — пояснил мне Сердце, тихо подсмеиваясь над хитрым духом огромного дерева. Я оглядел подросших наших близнецов, оценил их увеличившееся оснащение. И чего Черно-Бурому не хватало? А потом игриво спросил, оглаживая свой налившийся член: — Ну, и кто из вас первый? Первым был Сердце, он зашипел на расстроенного брата и выставил последний аргумент в свою защиту — что родился первым. С близняшками я отвел душу по полной, здесь не надо было беспокоиться о внутренних пассажирах, да и мальчики так же, как и беременная составляющая моего семейства, откровенно изголодалась. — А чего друг дружку не трахали? — усмехнулся я, вспоминая слова Огненного. — После тебя, Черно-Бурого и Огненного? Это как вкуснейшее лакомство заменить на дешевую, повседневную пищу, — теперь на мне прыгал Душа, мальчики менялись местами часто, уступая место друг другу, не суетясь и балдея от самого процесса. А я просто трахал их, откровенно наслаждаясь. — Но кушать нужно каждый день, — усмехнулся я и услышал в ответ. — Мы не так озабоченны, как ты и твои беременные мужья! Просто ушли с головой в тренировки и охрану твоих детишек, змей. Вот только эти засранцы никого к себе не подпускают, только духу Камфары разрешают себя кормить, — пожалился Сердце на свою несчастную жизнь. — Ты не переживай, змей. Животы у наших любимых росли постепенно, мы только два последних месяца без секса. А их в последнее время посещал каждый месяц сам король. Кстати… После нас ты же сходишь к нему? — очень жалостливо спросил Душа. — На Семихвостого страшно смотреть, совсем мужик осунулся и, кроме как о тебе и королевстве, ни о чем другом не думает. Ты уж будь с ним ласковым и отымей по полной программе, как и всех нас. Мы по тебе так все соскучились и истосковались, — потерся об меня Сердце. — Отымею! Только вас обработаю как надо и уйду по зеркалам к королю. Я трудился над близняшками до рассвета. И когда те, вымазанные с ног до головы в сперме, в полной истоме провалились в свои сладкие сновидения с головой, как был голым, так и шагнул в волшебные зеркала. Король был на ногах, ему никто из духов деревьев не передал эту радостную новость, видно все решили сделать сюрприз. И более того, по черным кругам, оттеняющим его прекрасные глаза, я понял, что у величества настоящая бессонница. Он уронил от моего появления чашу с вином и уставился на меня, как на привидение. На шум из противоположной комнаты вылетел заспанный Приозерный Принц. — Амида?! — прошептал король, не веря своим глазам. И когда я раскрыл свои объятья, кинулся в них, обливаясь слезами. — Живой, очнулся! Инари-сама, и такой горячий! — Так, наверное, свое семейство он уже пополной утрахал? — Приозерный тоже заулыбался, счастливо смотря, как на его глазах оживает Семихвостый. — А, змей? — А то как же, — я прижал к себе трясущегося короля и, огладив его длинные волосы, нежно поцеловал за ушком. — Они без этого меня сюда бы просто не отпустили. Король уже вовсю терся об меня и сбрасывал свою одежду, вернее срывал с мясом. И Приозерный, прекрасно понимая, что хочет Семихвостый, потянулся к выходу. — Приозерный, останься, — попросил я вкрадчиво. Я видел желание мужчины, что плескались в его черных глазах, так похожих на моего Полуночного Принца. — Нет, — покачал он головой. — Король обещал Огненному, что будет с тобой один. А я не смогу стоять в стороне, ибо уже несколько лет желаю тебя, змей, всем своим телом. — Даю слово, что ты ко мне не прикоснешься, — усмехнулся я, поворачивая попкой короля к себе и заставляя его встать с широко разведенными ногами, и, войдя на полную длину в его узкое, просто девственное отверстие, услышал откровенный стон. — Сделай своему любимому минет, — предложил я Приозерному и, видя, как тот в трансе становится на колени перед Семихвостым, задвигал усиленно бедрами, вколачивая перевозбужденную головку короля в жаркую глотку Приозерного Принца. А потом, оглаживая жаждущее, трепещущее от экстаза его тело, сделал укол чакры над копчиком его высочества. Если эта шалость прокатывала с Огненным, то должна прокатить и с королем, ведь он его отец. Тем более я ни разу не видел его в форме божества. Король затрясся передо мной от усиленной волны похоти и накатившей на него сильнейшей нирваны, его появившиеся хвосты расположились настоящим павлиньим веером вокруг нежного, трепещущего ануса, и я, улыбнувшись, отогнул их и посмотрел как Приозерный давится от того, что член короля сильно увеличился в размерах. Как и у Огненного, в божественной форме, кроме усиления чувствительности тела, у Семихвостого увеличился существенно член. А когда поток спермы короля залил всю глотку его любовника и лицо, я попросил фаворита короля — Это игра не в одни ворота! Обопрись руками о стену, Приозерный Принц, и сам прими форму божества. Фаворит все понял и, глядя на вновь налившийся член короля, сделал, как я его и просил, задирая высоко вверх все своих четыре появившихся хвоста, призывно изгибаясь в талии и показывая нам свой подрагивающий жадный вход. А я, не вынимая своего члена из царской попки, повел пошатывающегося Семихвостого в сторону его ждущего фаворита. И когда любовники состыковались, сам перешел в божественную форму. И, чувствуя, как мой увеличившийся член распирает стенки кишечника Семихвостого, усмехнулся своими ядовитыми зубами. Я боялся экспериментировать таким образом со своими любимыми и, если Огненного в его божественной форме трахал часто, то сам никогда не пробовал с ним спариваться в форме божества. Я усилием воли втянул свои ядовитые шилья, дабы не ранить короля, и, оставив только свой длинный раздвоенный язык, сделал пробный качок бедрами, вылизывая затылок и чувствительные острые ушки у Семихвостого, задавая темп зажатым у стены моим телом двум божественным мужчинам. И кто сказал, что большое количество хвостов нам помешает? Ха-ха! Ни в коем случает! В форме божества я вытрахал короля до состояния качественно выделанной шкурки, а через него и Приозерного Лиса, так сказать, по цепочке. А когда мы все трое с Семихвостым посередине валялись на их умазанной в лужах спермы кровати, король, прижимая меня к себе, жалобно прошептал: — Я полный кретин, и почему я об этом не додумался раньше? — М-м-м... О том, что трахаться в божественной форме куда интереснее или о том, что Приозерный может быть влегкую третьим рядом с нами? — усмехнулся я, нежась в теплых объятьях короля. — И то, и другое! Ведь божественную форму мы принимали только для людей. Не спорю, в виде зверей оборотни лисы часто спариваются, но в форме божеств… Мне просто это не приходило в голову! Ну а то, что Приозерный теперь полностью счастлив, занимаясь любовью с нами, это полностью твоя заслуга, спасибо тебе, надоумил, — протянул Семихвостый и посмотрел с любовью на блаженно спящего под его боком фаворита. – Давно я не баловал его сексом. Некогда было, да и сам он до сих пор еще слаб. — Ничего, восстановится, — улыбнулся я, а потом добавил. — А потом ты уломаешь своего сына, и он разрешит тебе и Приозерному заниматься со мной сексом по полной программе. Ведь ты, Семихвостый, кого угодно уломаешь: упертости и ума тебе не занимать. Я сел на ложе и, видя, как засыпает король после хорошего секса, накрыл обоих мужчин покрывалом, забив на все лужи спермы. Ничего, проспятся и все потом уберут. Я был уже у зеркала, когда в дом Семихвостого вошла королева: она замерла, увидев обнаженного меня рядом с зеркалом, а потом радостно заулыбалась. — Змей... Инари-сама, как я рада! А Семихвостый? — Спит, моя госпожа. Я укатал их обоих, уж простите, — покаялся я, улыбаясь в ответ. — Боюсь, что сегодня им будет не до политики нашего королевства. — Это хорошо, а то, почитай, все эти пять месяцев Семихвостый не смыкал глаз. Все себя винил, что отпустил тебя одного на решающий бой. Хоть сейчас отоспится, — а потом игриво подмигнула. — Беги к своим детишкам! Поди не терпится. А я оповещу все наше королевство радостной вестью, что змей проснулся! Я улыбнулся в ответ этой мудрой женщине, которая по-своему любила своего официального мужа, и нырнул в гладь зеркала, выкованного еще моим дедом. Теперь после исполнения моего долга перед всеми моими любимыми, я решил пообщаться со своими первенцами. Может, хоть меня подпустят к себе мои змеистые малыши? Или так же будут шипеть, как и на всех других их окружающих мужчин и скалить зубки... Детки лежали, обнявшись клубком черных, лоснящихся чешуей тел и змеиными глазками внимательно отслеживали все движения присутствующих в их детской двух духов деревьев. Смотрелось это смешно, представьте: черный клубок, из которого таращатся две пары золотых, немигающих глазищ с вертикальными зрачками. Я выскочил из зеркала и вопросительно посмотрел на духа Камфары. — Ваши мелкие еще спят, — ответил мне мужчина. — И старшие тоже, — поддакнула дева Ивы. — И давно они так, в чешуе? — спросил я у духов деревьев и подошел к кроватке со своими пошепетывающими змеенышами. — Почитай, как вылупились. Увидели толпу народа и из милых мальчиков превратились в двух толстых змеек. — Ясненько! Ну что, маленькие, вот я и вернулся к вам! — я без страха протянул руку к открытым пастям, вооруженными ядовитыми зубами. — Змей, осторожно. Они здорово кусаются! — предупредил дух Камфары и обомлел, видя, как мои детишки поскользили к моей протянутой руке. — Я же их мамочка, чего же они будут кусаться? — усмехнулся я, давая малышам изучить руку своими юркими язычками и по ней заползти ко мне на грудь. — А Огненного поцапали, да так, что Хотею пришлось готовить противоядие. Пришлось силком у малюток сцеживать яд. Было столько мороки, — покачала дух Ивы своими красивыми волосами. — Ну, маленькие? И чего вы тут без меня устроили? — усмехнулся я, гладя толстеньких и упитанных змеек, которые откровенно терлись о мои руки. — Может, примите нормальный вид, снимите свою оборону? И перестанете морочить всем голову? Малыши тут же обратились в двух упитанных красивых мальчиков и повисли на мне с криками. — Мамочка вернулась! — Не бросай нас больше! — Я вас и не бросал, просто отдыхал после боя. Знакомьтесь, это дух Камфары, он приглядывал за вами, пока вы развивались в яйце. А это его возлюбленная — дух Ивы. Малыши затравлено глянули синими глазами на обоих, но когда к ним потянулись любящие руки, вновь зашипели, вмиг отращивая себе ядовитые зубки и меняя радужку глаз на расплавленное золото. — Ну-ну... Никто вам здесь не сделает больно, вас так все любят и берегут. — Вообще-то, это нормальная реакция для малышей-змеек, — хмыкнул на такую агрессию дух Камфары. — Они и меня подпускали только потому, что их яйцо развивалось в моем энергетическом поле. Не волнуйся, змей, теперь ты с ними, и они постепенно придут в себя и научатся доверять другим. Уж больно сильно в их змеиной крови прописано, как их род истребляли все, кому не лень. Вы их лучше выгуляйте на свежем воздухе, ведь столько месяцев сами проспали, и малыши еще ни разу не были под открытым небом. А у нас и одежка для них готова. Королева, мать Огненного, расстаралась. Я одел своих малышей, которые так и продолжали липнуть ко мне. На вид мальчикам было далеко за годик, я бы сказал даже за три. — Ага! Они у вас очень взрослые, мы и не рассмотрели их шибко. Они тут же перекинулись в звериный облик, — угадал мои мысли дух Камфары. Я и сам оделся в теплую бобровую шубу и, взяв малышей на руки, перепрыгнул по зеркалам в Иву. И, посмотрев, как спят мои беременные «женушки», вышел погулять в столь славный зимний денек. — Мама, холодно! — зашипел один мальчик. — Ничего страшного. Просто это снег, — я поставил обоих на ножки и подтолкнул в спинки. — Походите немного. Нужно привыкать к своим ножкам. А не только ползать в виде змей. — Мама, но нам так удобнее! — пропищал второй, а я задумался, ведь как-то необходимо назвать своих мальчиков. Но малыши были как две капли воды, и не отличишь особо. Только по аромату чакры: от одного пахло более холодно, а от второго теплым, нежным светом. — И как интересно Огненный вас назвал? — я задумчиво посмотрел на мальчишек. — Никак, он только шипел, что мы были куда милее в виде маленького яичка, и обзывал нас гаденышами. Он нас не любит! — пропищал тот, что был теплее. — Он ваш отец, не стоит так о нем плохо думать! И потом, зачем вы его покусали? Это весьма опасно, так как ваша слюна ядовита, — покачал я головой. Вообще, чувство, что это мои дети, было странным и двояким, я никак не мог себе представить, что из того небольшого яичка, что вышло из меня, вылупились два совершенно уже сформировавшихся ребенка со своим внутренним миром, и мало того — способных уже говорить и самостоятельно мыслить. У кузни резвился котик, одетый в теплую шубку. Он глянул на нас испуганно, не веря глазам. Но тут из пристроя вышел озабоченный Хотей и, увидев меня, бросился ко мне, радостно крича: — Змей! Инари-сама и великий Будда вместе взятые. Вы живы! При этом произошло следующее: котик зашипел на моих мальчиков–змеек, а те, отрастив тут же ядовитые зубы, не дали монаху приблизиться ко мне. — Он наша мама! — Знаю, — монах остановился в паре шагов от меня, пытаясь успокоить моих деток. Котик тоже оказался рядом, тут же вставая между моими сынишками и Хотеем, разводя широко руки. — Ты дурак? Он же одержимый змеем! Ему незачем бояться нас, — прошипел тот, что был холоден как лед, и я подумал его назвать «Ледяным Змеем». — И что? Вы сами дураки и к тому же жутко ядовиты! — Черныш сам умел шипеть не хуже кобры. — Ледяной Змей, прекрати! И ты, Светлый, тоже. — Ледяной? — переспросил один. — Светлый? — удивился другой. — Да, я так чувствую вас. От твоей энергии исходит ледяной холод, а от твоей теплый свет. Так что ты будешь Ледяным Змеем, а ты — Светлым Змеем. Разве плохо? — предположил я и почувствовал, как на мне снова повисли с двух сторон, радостно пища. — Наша любимая мамочка различает нас! А все остальные — нет. — А вы им позволили себя различить? — наехал я на своих мальцов, а потом подтолкнул к притихшему котику. — Попробуйте поиграть вместе, и никаких взаимных ругачек и ядовитых зубов, — пригрозил я пальцем всем троим. — А я пока побеседую с монахом Хотеем. И помните, я слежу за вами! — А он тебя точно не укусит? — переспросил котик своего любимого монаха, косясь на меня. — Совсем дурак, да? На одержимых змеями мамин яд не действует, — прошептал Светлый, а потом тихо спросил. — А как играть со снегом? Научишь?.. Мы с Хотеем сели на сваленное дерево рядом с угасшим кострищем и наблюдали, как котик пробует приноровиться к маленьким змейкам. — Такое чувство, что им как минимум лет шесть, — хмыкнул Хотей, — хотя внешне не более трех, в крайнем случае четырех. — Я вообще не знаю, нормально ли это для оборотней змей, которые к тому же наполовину царственные лисы, — охнул я в ответ. — Судя по твоему цветущему виду, Оружейник, ты отымел все свое семейство и не на раз, — рассмеялся Хотей. — И не только семейство, но и короля тоже, — улыбнулся я прозорливому послушнику. — Но тебе, как медику, виднее в каком я состоянии. — Я наблюдал за тобой с Ёсё все пять месяцев, пока ты был в коме. Твои мужья и любовники ни на секунду тебя не оставляли. Все время грели, меняясь местами, — поведал мне задумчивый Хотей. — М-м-м, а я вижу, что ты остался с котенком? — Да, он меня очень любит, — улыбнулись ласково, смотря, как трое детей пытаются из снега сделать настоящий замок. — Надеюсь, не как отца? — Нет, больше как брата, правда, у него уже проявляется сексуальный интерес ко мне. Во всяком случае, когда мы вместе моемся, он сравнивает наши гениталии. А еще спрашивал, почему ваши любовники все парни и живут вместе семьей. А его новая мама — «Черно-Бурый», беременный мужчина. И разве такое бывает? Я уже голову сломал на том, чтобы объяснить юноше все устройство вашего ебнутого семейства, — усмехнулся криво Хотей. — Представляю... Бедный ты, бедный. Меня больше интересует, какой пол будет у Черныша, если он влюбится в тебя, — рассмеялся я и услышал предполагаемое. — А то не понятно? Мужской, конечно, я баб не переношу вообще, — скривил лицо Хотей, полыхая щеками. — А чего в кузне живете, а не у Ёсё? — Так распорядился Семихвостый. Чтобы кто-то из нас с сэннином был всегда рядом с тобой безвылазно, да и малыш пока несовершеннолетний остался здесь, под покровительством семьи царственных лисиц. Ну а когда котик станет взрослым, сам выберет свой путь. Возглавит ли новое возрожденное государство котов или уйдет путешествовать по миру со мной. — А герой Ямато? — рассмеялся я. — Все еще кукует у Ёсё? — Сбежал он под шумок от Юки-Онны! Слышал, что с ним наш знакомый тануки, видно решили вдвоем попутешествовать по Японии, людей попугать, себя показать. Он с этим третьим принцем в последнее время уж больно снюхался. А я остался с котенком, привязался я к нему, да и он ко мне всей душой прикипел. Если уж путешествовать, то с любимым, а не одному. Я обнял Хотея и, опаляя жаром своего дыхания щеку, прошептал на его ушко: — Я рад за тебя, Хотей! Ты, наконец-то, нашел того, кто тебя полюбил как брата. Надеюсь, он полюбит тебя и как мужчину. Хотей предано положил мне голову на плечо и, смотря, как змейки разбабахивают построенный котенком замок, прошептал: — Я тоже надеюсь на это, змей. Очень надеюсь. Я наблюдал, как мальчики трепыхаются в снегу, доламывая белоснежный замок и с улюлюканьем гоняют смеющегося котика вокруг нашей Ивы. Чувствовал, что все мои любимые спят в этот момент в теплых кроватках, и слушал краем уха о грандиозных планах Хотея на его личную жизнь, а еще информацию о том, что сегодня придет его учитель сэннин Ёсё. Ибо Огненный, кроме старика, никого к себе не подпускает, а беременных, тем более мужчин, необходимо проверять каждую неделю. И еще какой я был красивый даже в виде огромной белоснежной змеи, и как трепетно со мной все обращались. И мне было очень тепло на душе от осознания всей той благости, что окружала меня. В этот миг я точно знал, что мои первенцы-змейки уживутся со всем моим ненормальным семейством и найдут общий язык с будущими своими мужьями — Душой и Сердцем. Ибо только близняшки смогут понять других близняшек. Огненный и Черно-Бурый разродятся нашими щеночками. И что рожать они будут точно враз и в один день, а роды пройдут хоть и хлопотно, но успешно. Еще я пока не знал, какая судьба будет у второго плода Фазы Полной Луны, но будущее покажет и поставит все на свои места. Конечно, войны не кончатся и поползновения на наше королевство тоже. Но это было не главное. Главное — я был в этой картине со своими любимыми мужчинами и детишками. Рядом, вместе, в огромной любящей друг друга семье. Тем более та панорама, которую я видел своими глазами, лежащая передо мной, была сказочно прекрасной и желанной. Но это начало уже совсем другой истории, мои друзья. Так что, до свиданья! Конец этой части.