Поцелуй меня, я ирландец

Расхожая шутка "Не везёт? Поцелуй меня, я ирландец" на родине, понятное дело, не срабатывала. Но в качестве повода для знакомства фразу Саймон использовать любил. Когда он уехал из родной Ирландии на север, за любимую присказку можно было схлопотать в морду – или поймать поцелуй. Примерно с равными шансами. Играть Саймон любил всегда, но кости он обычно кидал не на зелёный стол, а куда-то в воздух: он играл не с людьми, а с самим собой. Или с судьбой, так, наверное, было даже красивее. Выигрыш и проигрыш не были важны, он ловил момент, в который кубик, монетка или карта падала на стол, поворачиваясь той или другой стороной, орлом или гранью. - Удачливая скотина, - говорил ему парень, чьего имени Саймон почему-то не мог вспомнить. Он помнил поцелуи, которыми этот безбашенный отмечал каждый выигрыш в покер. Он, в отличие от Саймона, играл не с судьбой, а с людьми в грязном клубе, где выигрывали и проигрывали деньги, наркоту, секс — всё, что можно было поставить на кон. Играли бы и на жизнь, если бы жизнь имела для них хоть какую-то ценность. Саймон был его личным талисманом, пока его не нашла случайная пуля в перестрелке каких-то отморозков. Саймон, уже не слишком хорошо соображавший в перерывах между дозами, просто вышел из их комнаты с отошедшими от стен обоями и пошёл искать другого претендента на свои поцелуи. Поцелуй ирландца – и станешь удачливым. Привычка вспоминать о себе как об удачливом ирландце отмерла вместе с остальными — привычкой есть, привычкой смотреть на термометр прежде, чем выйти на улицу, привычкой подмигивать себе в зеркале. Привычкой целоваться до онемевших губ. Кирен сегодня был усталым и каким-то подавленным. Он даже сел на диван ближе к Саймону, чем садился обычно, их колени почти соприкасались. Саймон смотрел на него искоса, не зная, стоит ли начинать разговор или всё-таки дать Кирену сделать первый шаг самостоятельно. Наконец Кирен глубоко вдохнул и, пристально глядя на собственные сцепленные в замок руки, спросил: - Саймон, почему я всё порчу? Саймон поперхнулся воздухом, неловко набранным в мёртвые лёгкие. Почему-то рядом с Киреном его всегда тянуло глубже дышать, как тогда, когда он был живым. - Кирен, - он потянулся к его ладоням, но вовремя остановил себя. – Что случилось? - То, что обычно случается в Рортоне. Джем из-за меня навешала кому-то в школе, и её отстранили от занятий. Джем – и из-за меня, представляешь? На Саймона он по-прежнему не смотрел. - Джем большая девочка, Кирен. Она поступила так, как считала нужным. Неужели ты сам не вступился бы за неё? - Я – другое дело. А так из-за меня всегда неприятности. - У кого? - У Джем. У мамы и папы. У… - Кирен сглотнул и продолжил тоном ниже, - у тебя. - Кажется, ты что-то путаешь, Кирен Уокер. У меня из-за тебя никаких неприятностей не было. - Неужели? – Кирен резко вскинул голову и с вызовом посмотрел ему в глаза. Саймон приподнял брови. - Ты знаешь что-то такое о моей жизни, чего не знаю я? Кирен выпрямился, но пальцы его остались тесно переплетёнными. - Я знаю, что ты остался здесь из-за меня. Этого достаточно. - То есть ты сейчас пытаешься доказать мне, что остаться здесь, с тобой – это неприятность? – брови Саймона взлетели ещё выше. Пальцы Кирена, наконец расцепившиеся, смяли диванную обивку. Саймон пристально смотрел на него, с всё так же удивлённо поднятыми бровями. Кирен вдруг рассмеялся. Не так, как смеются от радости, а так, когда пытаются выпустить напряжение, которое не может вылиться слезами. - Нет, я просто пытаюсь сказать тебе, что я неудачник, - Кирен говорил сквозь смех, но в светлых глазах Саймон видел те самые слёзы, которых не может быть у немёртвого. - Полоса неудач не превращает человека в неудачника, - сказал Саймон, с трудом удерживая руку, чтобы не вытереть незримые слёзы ладонью. - И что же мне делать с этой полосой неудач? - Поцелуй меня – я ирландец, - ответил Саймон и прикусил губу, потому что пробудившаяся живая привычка ударила под дых – и он второй раз задохнулся воздухом, который не был ему нужен. А в следующее мгновение он перестал думать о том, что задыхается, потому что Кирен просто последовал его совету.