Температура

- Билли Джо Армстронг, если Вы сейчас же не соизволите притащить свою жопу ко мне домой, я буду смертельно обижен, ясно? - и вот опять. Ни тебе здрасте, ни до свидания. Я, вроде как, вообще должен вставить ему отменных пиздюлей за то, что этот засранец позвонил мне в девять часов утра, но есть одно "но". При всем моем желании я не смогу так сделать, потому что я слишком сильно люблю этого придурка. Иногда мне кажется, что Тре уже давным-давно обо всем догадался и теперь просто совершенно наглым образом пользуется этим. Я громко и протяжно застонал, пытаясь внести в этот звук всю бренность моего бытия, перевернулся на спину и закрыл глаза одной ладонью, недовольно проговорив: - Что у тебя случилось на этот раз?! - Мне очень плохо. Его слова подействовали на меня не хуже ведра ледяной воды, выплеснутого спящему человеку в лицо. Но как только я снова приставил телефон к уху, в ответ мне раздались лишь равномерные гудки. Сон мой сняло моментально. Я резко подорвался с кровати, открыв дверцы шкафа, из которого на меня ну очень гостеприимно повалилась куча вещей. Все-таки мне пора бы уже прибраться в нем. Хотя бы немного. Не особо разбирая, что это, как это на мне смотрится, соответствует ли другой напяленной в такой же спешке вещи или нет, я надевал все, что было относительно не мятым и более менее чистым. У меня даже не было времени посмотреть в зеркало, поэтому все, о чем я думал на момент кросса по второму этажу и лестнице, это были мольбы о том, что я не напялил на себя какую-нибудь гребаную балетную пачку. О да, с моими лучшими друзьями можно ожидать действительно всего, чего угодно. Однажды эти два придурка выкрали всю мою одежду, оставив в шкафу два десятка комплектов женского нижнего белья. Вы только представьте себе фронтмена популярной панк-рок группы, пробегающего мимо кассы магазина одежды, обернутый только в желтую шторку, и хватающего первые попавшиеся штаны, выгоняя женщину, благо, успевшую одеться, из примерочной. Угу, вам смешно, а некоторым с этим, между прочим, теперь жить. Я решил перестать вдаваться в эти безумные, но яркие воспоминания, и вдавил газ в пол, наверное, нарушив уже несколько правил дорожного движения. Хорошо, что хоть в понедельник в это время большинство людей на работе, и мне особо никто не мешает на пути. Один дом, второй, третий, первый десяток, четвертый. Все однотипные и безликие, проносящиеся передо мной в жалкое мгновение. Мне вспоминается дом Тре, который должен быть уже на следующем повороте. Двухэтажный, окрашенный в какой-то кислотно-желтый с элементами рыжего, с красной крышей, синими ставнями, забором и дверью. В общем, строение, как называется, "вырви глаз". Но на фоне этих скучных построек он выглядит, как какой-то гребаный праздник жизни на фоне полной безысходности всего сущего. Последнее, кстати, явно ощущалось в хриплом голосе Тре на момент нашего разговора. И эта мысль снова заставила меня волноваться. Чтоб ее. Чтоб его, этого Райта, этого чертового засранца, с которым все просто обязано, черт возьми, быть все в порядке. Я даже убивать его буду нежнее, если так оно и окажется на самом деле. Нервные клетки, что б он знал, не восстанавливаются. Спустя две минуты я был уже около двери, зажав дверной звонок, который звенел неистово и долго, пока дверь передо мной не раскрылась от сильного дуновения ветра. Что-то не нравится мне это. Не припоминаю, чтобы Тре имел привычку не запирать входную дверь. Или... все настолько плохо, что... Нет! Сейчас не время для паники! Я обязан найти Фрэнка. Я буквально влетел в дом, бегло осмотревшись по сторонам, и помчался на второй этаж, ровно через несколько секунд с самым наиглупейшим выражением лица вернувшись обратно. И как, спрашивается, я мог не заметить копошащийся на диване кокон из одеяла до того, как распахнул дверь в комнату Тре, от чего она ударилась об стену так, что с той на пол слетела стеклянная фоторамка? - Тре? - мой голос было не узнать. Такой робости я не слышал даже от целок в их первый раз, чего уж скрывать. А тут... Я быстро подошел к другу, не издававшему ни звука, кроме тихого хрипа и болезненных стонов. Я было уже приготовился к самому худшему, в разряд которого входило даже наличие в моем Фрэнки личинки Чужого. Впрочем, с моей впечатлительностью мне не стоит каждый раз устраивать себе марафон ужастиков на выходные. - Фрэнки, что с тобой? - язык мой - враг мой. Какой еще нахуй Фрэнки?! Фрэнки - это маленький, вечно ревущий, голодный и писающий в подгузники младенец, а он - Тре, черт бы меня побрал. Какой я идиот... Надеюсь, он этого не расслышал, иначе я от стыда скоро превращусь в горстку пепла. Я аккуратно распутал верх одеяла, откуда мне показалось лицо Тре, и легонько коснулся его лба и щек тыльной стороной ладони. Но, к моему удивлению, ни жара, ни холодного пота, ни вообще каких-либо признаков болезни я не заметил. Из раздумий меня буквально вышвырнул взгляд только-только открывшихся голубых глаз. Ну зачем же так пугать? - Тре, что произошло? Сейчас же назови мне причину, по которой я гнался на всей допустимой скорости своей машины, рискуя своей жизнью, а ты тут цел и невредим. Ненадолго, правда, - хмуро проговорил я, сверля Тре недовольным взглядом. Впрочем, на Фрэнка я и обижаться-то толком не умел. Но не говорить же мне, как я на самом деле чертовски рад его видеть, так ведь? - Я же сказал, что мне плохо, - тихо донеслось в ответ. Посмотрите на этого страдальца, а! Боже, зря я это сделал. Увлекшись своим недовольством, я и не заметил, что уже с минуту завороженно пялюсь в его небесные глаза. От осознания этого я едва сдерживаюсь оттого, чтобы не покраснеть до кончиков ушей, и резко роняю взгляд на пол. Фрэнк все это время смотрел на меня таким странным взглядом, и я почему-то решил, что он выражал собой именно недовольство и ничто иное. Глупо было надеяться, что осоловелость его взгляда была схожа с моей, вызванной совсем не дружескими чувствами к нему. Я уже давно потерял всякую надежду на ответные чувства. Лет восемь назад, если мне не изменяет память. - Извини, я бы не стал звать тебя по пустякам, - ага, ну конечно, заливай дальше. А кто в прошлый раз вырвал меня из кровати в два часа ночи из-за того, что его кактус на подоконнике впервые расцвел? Но я решил промолчать об этом, все еще помня о такой замечательной штуке, как инстинкт самосохранения. - Меня бьет озноб, слабость и утром была очень высокая температура, - начал перечислять Фрэнк, зарывшись в одеяло, да так, что только глаза сверкали в свете солнечных лучей. Красиво... Так, Армстронг, соберись. - Где лежит градусник? - я встал с места, начав метаться по залу в поисках градусника, как ошпаренный. Все это мне ой, как не нравилось. Во время своих энергичных поисков я время от времени бросал обеспокоенный взгляд на диван и каждый чертов раз встречался взглядами с барабанщиком, от чего мое сердце пропускало удар за ударом. Так ведь и аритмию получить недолго. Как же этот чертенок пагубно на меня действует. - Да где этот ебаный градусник?! - на десятой минуте я все-таки оставил свои попытки, устало плюхнувшись на диван, прямо возле ног Тре. Ну или одеяла, в глубинах складок которого были его ноги. Я более, чем уверен, что на тех не было носков, за что стоило бы влепить Кулу небольшой пендель. Да вот только мое извечное "но" будет против. Я легонько сжал краешек одеяла в руке, почувствовав это дурацкое волнение. Оно вечно докучало мне, если Райт находился в поле моего зрения. Взять хотя бы его частые неловкие удары головой об эти гребаные тарелки. Когда мое волнение разрастается просто в геометрической прогрессии. Так и сейчас: я сижу возле Тре, которому, возможно, сейчас очень плохо, и не могу ничего исправить, пока не найду его дурацкий градусник. - Оставь ты его. Потом найдешь, - хриплый голос Фрэнка раздался неожиданно, заставив меня вскинуть голову, выныривая из не самых радужных мыслей. - Но как же твоя температура, - попытался я возразить, и, заметив, как Фрэнк начинает постепенно выбираться из одеяла, приподнявшись на локтях, резко поднялся с места, приблизившись к Тре, чтобы осторожно положить ладонь ему на грудь, вынуждая лечь обратно. - Не надо. Лежи. Я принесу чего-нибудь от озноба, - я чувствовал ладонью тепло, исходящее от его тела, такое родное, но недоступное мне, и мне вдруг совсем расхотелось убрать руку. Продлить это редкое мгновение, прикрывшись заботой, которая, в общем, вовсе и не была наиграна. Тре слабо улыбнулся, неуверенно положив на мою руку ладонь, слегка сжимая ту в своих пальцах, и одними только губами прошептал: "спасибо". Ох Господи, что же он делает. Одно прикосновение побудило мое сердце забиться в два раза быстрее, чтобы вся кровь, верно, поскорее прилила к моим щекам. Я только кивнул, с ноющим сердцем высвободив свою руку и позорно сбежав на кухню, сказав, что мне нужно срочно найти таблетки. Но на самом деле срочнее всего здесь было смыться из зала поскорее, пока я, в силу своего вечного клейма победителя по жизни, не спалился перед ним ко всем чертям. В кухонных ящиках и шкафах встречалась, как оно обычно бывает у Тре, всякая хрень, но только не искомые мной таблетки. Даже пачки захудалого аспирина не нашлось ни в одном из десятка кухонных ящиков. Мной начало овладевать беспокойство. Только утром я был привычным всем Билли Джо Армстронгом, матерящимся, наглым, пошлым и отпетым шкодливым засранцем, а спустя какие-то полчаса в доме своего друга я превращаюсь в какое-то бесформенное нечто, из которого Тре может хоть сейчас с легкостью лепить все, что ему вздумается. Так, ты - Билли Джо, и ты должен быть мужиком, а не влюбленной мямлящей тряпкой! Эта мысль словно отрезвила меня, и я помчался в ванную на втором этаже. Если мои догадки верны - в шкафчике обязана быть аптечка. Но зная Тре, в ней также могло оказать все, что угодно. Вам это говорит человек, который всего две минуты назад нашел в одном из кухонных ящиков коллекцию стеклянных фигурок. Стеклянных. Долбаных. Фигурок. Животных. - О Джимми, пусть там будут лекарства, - я зажмурился, положив руку на крышку небольшой белой коробочки с красным крестом посередине, и с резким вздохом раскрыл ее, за чем сразу же последовал выдох, полный облегчения. Аптечка была забита всевозможными пачками с лекарствами практически доверху, пара пачек даже вывалилась на пол, как только крышка перестала преграждать им путь, а на самом дне послышался легкий треск, словно кто-то тряхнул в руке пластмассовую баночку с драже. Единственным, что по-настоящему меня заботило сейчас, был Тре, поэтому я без каких-либо прелюдий вывалил все содержимое аптечки на пол, садясь рядом с грудой самых разнообразных пачек всех цветов и размеров, и начал искать что-нибудь от озноба. Все-таки с жаром я справляюсь поэффективнее. С горем пополам, с тремя выброшенными через плечо в коридор пачками какого-то неизвестного мне препарата, спустя кошмарно долгих пять минут, но я все же откопал заветные сероватые таблетки, которые точно должны были помочь. Когда я спустился на кухню, дом снова был окутан пеленой пугающей меня тишины. Звуки копошения на диване и тихого скрипа его кожаной обивки прекратились. Я даже не знал, заснул ли Тре, в конец измотанный недугом, или же он снова придумал какую-нибудь злую шутку и просто ждет момента, когда я подойду к нему, проверить, все ли в порядке. И когда я подойду достаточно близко, наклонюсь над его лицом, он подскочит на кровати и истошно заорет, после чего я, конечно же, с не менее диким криком умудрюсь пролить все лекарство на себя. Эти и множество других, менее связных и более бредовых мыслей крутились в моей голове подобно чайной ложке, которой я в тот момент размешивал растолченную таблетку в стакане с водой. Готов поспорить, эта серая дрянь отвратительна не только на вид, но и на вкус. Я поднес кружку к лицу, принюхавшись к ее содержимому, и, честное слово, меня действительно чуть не стошнило в нее. Эти таблетки горькие, а значит: мне придется немного побороться. Как бы этот упрямый осел меня ногой не лягнул. Уж очень он не любит лечиться. Так что их наличие в его доме меня несказанно удивило. В духе Тре было бы наполнить аптечку конфетами или цветными кнопками для пробковых досок, но уж никак не целой горой таблеток. Кто знает. Может быть, тут постарался Майк? Я крепко сжал кружку в руке, приготовившись к отражению любых атак со стороны парня, но когда я вошел в зал, Райт даже не посмотрел в мою сторону, хотя он уже явно не спал. Одеяло бесформенным комком валялось на полу, а сам Тре лежал, практически свесившись с края дивана, так, что его правая рука уже наполовину касалась пола, а левая нога наоборот, была ловко закинута на спинку дивана. Не спится, видимо. Фрэнк приподнял голову, услышав мой громкий вздох, и опасливо взглянул на кружку в моей руке. Что ж, фаталити вот-вот начнется. Игра будет называться чем-то вроде: "попытка заставить Тре проглотить лекарство: борьба за выживание". У тебя катастрофически мало HP и полностью отсутствует мана, а в первом и одновременно последнем ее эпизоде тебе придется сразу сражаться с боссом. Никогда особо не любил такие игры. Я ухмыльнулся неуместности своих размышлений, что Фрэнк принял, конечно же, враждебно, и начал отталкиваться ногами от дивана, двигаясь на самый его край, подальше от меня. И откуда столько прыти в болеющем человеке? - Тре, прекрати это ребячество, - я грозно посмотрел на испуганного Фрэнка, и это, на мое удивление, подействовало. Райт замер в том же положении, думаю, еще из-за того, что отступать уже просто было некуда. В тот момент я чувствовал себя хищником, загнавшим беспомощную жертву в смертельную ловушку. Потому что Тре сейчас выглядел так, словно я не лекарство ему предлагаю, а какой-то цианистый калий в кружке. - На, выпей. Полегчает, - я медленно присел на диван, протянув руку с зажатой в ней кружкой Кулу. Он мог бы сейчас всего навсего просто несильно пнуть по моей руке ногой, чтобы все содержимое кружки попросту выплеснулось на диван, но вместо этого он, видимо, решил меня удивить. Тре страдальчески вздохнул, слезая с подлокотника дивана, чтобы пододвинуться к протянутой ему кружке. Я сейчас, наверное, выглядел как ребенок, впервые побывавший в зоопарке. Потому что подняв взгляд и увидев мою физиономию, Тре прыснул. А я даже не смог возмутиться, продолжая с приоткрытым от шока ртом наблюдать за тем, как Райт впервые, черт возьми, в своей жизни принимает лекарство по собственной воле. Надо потом обязательно поведать об этом чуде Майку. Если Фрэнк, конечно, после подобных представлений не избавляется от свидетелей. Я чуть было не подскочил на диване от неожиданности, когда барабанщик взялся за мою руку обеими ладонями, немного отпив отвратительного лекарства из кружки. - Боже, какая дрянь, - Фрэнк забавно скривился, начав отплевываться, и обиженно посмотрел на меня, перебравшись обратно на самый край дивана. Хэй, разве это я виноват, что лекарство так отвратительно на вкус?! Но я не намерен отступать, дружище. Билли Джо Армстронг никогда не проигрывает! Райту явно надоело моститься на подлокотнике, поэтому он просто сел в самом краю дивана, что было мне только на руку. Я перебрался на его сторону, нагло сев прямо напротив Тре, тем самым преградив ему путь, и уверенно заглянул ему в глаза, четко проговорив: - Выпей это чертово лекарство. - Тебе надо, ты и пои, - буркнул Фрэнк, показушно открыв рот и высунув язык, словно на каком-то приеме у лора. - Ну ок, - честно сказать, меня такой расклад нисколечко не смутил. Своего я добьюсь любым путем. Наклонившись, я обвил шею Тре одной рукой, приставив к его губам кружку с лекарством. Наверное, я все-таки немного погорячился с выводами. Это все же немного смущает меня... Ох. Фрэнк какое-то время не двигался, просто смотря мне в глаза. Немного удивленно, немного смущенно и совсем чуть-чуть как-то по странному. Тре продолжал как завороженный пялиться на меня, и сделал то, от чего меня бросило в жар. Он накрыл мою руку ладонью, черт возьми. Такой покорности от него я в жизни своей не видел. А сейчас он как ни в чем не бывало пьет неимоверно горькую, так ненавистную ему дрянь просто потому, что ее предлагаю я. Что, черт возьми, происходит с этим сумасшедшим миром?! Было видно, что сохранять безучастное выражение лица ему сложно, но Фрэнк с завидным упрямством пил лекарство, ни на секунду не прекращая сверлить меня своим внимательным взглядом. Кисть моей руки жгло фантомным огнем, исходящим от чужой ладони. Все это было так странно для меня, так необычно, но слишком приятно. Если одно прикосновение способно сделать со мной такое, то что могло бы быть от большего? Но мне едва ли не до слез обидно оттого, что большего и быть-то не может. Спасибо Фрэнку, в который раз отвлекшему меня от глупых мыслей. Свободной рукой Тре вытащил из моей ладони кружку, поставив ее на пол рядом с диваном. Я собрался вставать, чтобы потащить Тре в его спальню и заставить хоть немного поспать, но кое-что меня остановило. Ладонь, которая до этого держала мою руку, он ее не убрал. Удивленно подняв глаза на Райта, я так и застыл, не в силах сказать хотя бы слово. Даже после этого Фрэнк не убрал ладонь. Он... Он взял меня за руку. Что происходит?! - Тре? - я медленно перевел взгляд с друга на наши сцепленные руки и обратно. Райт выглядел подозрительно серьезным и как будто бы недовольным. - Билли, это самая отвратная вещь, которую я когда-либо пробовал в своей жизни, - тихо проговорив это, Кул нахмурился, и мне стало как-то не по себе. Его фраза звучала безэмоционально и так, словно в любую секунду я мог получить от него в глаз за то, в чем я, в общем-то, и не виноват. - И... И что? - я зажмурил глаза, почувствовав, как его ладонь сжала мою руку чуть крепче обычного. Кажется, мне конец. - И поэтому за мои страдания ты тоже должен ее попробовать! Я распахнул глаза в возмущении, спеша возразить, но мои возражения испарились, не успев сорваться с губ, потому что в то же мгновение к ним прижался Фрэнк. Только спустя пару секунд я осознал связь между его фразой и его действием, но даже она не избавила меня от шока, с которым я посмотрел в голубые глаза. Тре повалил меня на спину, пользуясь моим временным замешательством, и без предупреждения ворвался своим языком в мой рот. Он целовал меня глубоко и прытко, словно любое промедление могло повлечь за собой чудовищные последствия. Может быть, он просто готовился к тому, что я оттолкну его, как только приду в себя. Но этого не случилось. Да, я наконец очнулся от недоумения, но как только мой рассудок вернул себе способность соображать, я поддался. Моя рука, все еще державшая ладонь парня, сомкнулась лишь сильнее, а вторая рука легла куда-то на спину, или на пояс, а может и вовсе на его задницу, я не придал этому ни капли значения. Я был слишком счастлив и слишком не мог поверить в происходящее, чтобы обратить внимание на что-то кроме нашего поцелуя. Мне казалось, Фрэнк был нежен и ласков со мной, казалось, будто с каждым мгновением его язык замедлял свой ход, превращая поцелуй из жаркого и страстного в тягуче-медленный и сладкий, несмотря на горечь лекарства, ощущаемого мной. Возможно, так оно и было, но внутри я каждой клеточкой мозга отказывался верить в это. Все лишнее отошло на второй план, остались лишь ощущения, неимоверный жар, я даже не знаю, чей из нас, и синева его глаз, которыми он все это время неотрывно следил, то ли за мной, а может, за моей реакцией. Если такова его месть, я согласен чувствовать вкус этой дряни на языке хоть вечность. Только... Не смей. Оторваться. От меня. Мои ноги слегка затекли в таком неудобном положении, согнутые в коленях и придавленные чужим весом они неприятно ныли, пятки казались моей заднице, упершейся в них, не такими уж и мягкими, а потрескавшиеся губы уже пощипывало от потревоженных ранок, появившихся еще только вчера, но сейчас мне было абсолютно насрать на это. Я едва слышно постанывал в его губы, сжимал в пальцах второй руки ткань его футболки, ерзал от невероятных, приятных и волнительно новых ощущений, лениво сплетался своим языком с его, совершенно не заботясь о том, как такую реакцию может расценить этот чертов мучитель. Ты увлекся, Тре. Увлекся. Вот только чем? Нашим поцелуем или же мной? А ты ведь никогда не знаешь меры, ублюдок. Ты ведь... Ты ведь сделаешь вид, словно ничего и не было. Потому что для тебя это ничего более, чем просто игра, забава, эксперимент. Ну, или как тебе будет угодно, месть. Если в твоем понятии месть выглядит именно так, я желаю для себя самого тяжкого наказания. Нет! Нет, только не такого! Пожалуйста, вернись! Позволь мне снова попробовать горечь лекарства с твоих губ на вкус. Но ты, человек, увы, не умеющий читать мои мысли, непреклонен. Ты отстранился от меня, вместе с этим оборвав во мне какую-то нить, невидимой цепью связывающую нас друг с другом еще минуту назад. Ты слишком жесток, Фрэнк Эдвин Райт. - Я же сказал, что это гадость, - с придыханием ответил Тре, и в этот момент мне впервые в жизни по-настоящему захотелось сдохнуть. Впрочем, чего еще я мог ожидать? Была ли всему виной болезнь, затуманившая его рассудок? Хотя я не думаю, что обычная простуда способна на такое. Райт отвернулся, краснея еще больше, чем до этого. Но если раньше всему виной был наш по истине жаркий поцелуй, то сейчас Фрэнк словно... Смутился. Ну надо же, у кого-то еще остались зачатки хоть какой-то совести? - Тебе нужно поспать, - мне пришлось трижды прочистить горло, чтобы произнести эту фразу как Билли Джо, а не как курильщик с тридцатилетним стажем. Мой голос нещадно охрип, а ноги отказывались ровно держать, все еще не отошедшие от такой эмоциональной встряски. Но Тре сейчас выглядел примерно также. Правда, в отличие от меня, ему легко можно списать все на свое физическое состояние. Моему моральному состоянию, бьюсь об заклад, сейчас было в тысячу раз хуевее, чем его физическому, вот только оно здесь не в счет. Тре кивнул, не произнеся ни слова. Взял меня за руку, все еще пребывая в полном молчании. Повел за собой в комнату, не проронив ни звука. И только у самой кровати, как-то даже заторможенно укладываясь в нее, будто желая растянуть время перед чем-то важным, тем, на что он так долго не мог решиться, он сказал: - Останься со мной. Если я мог невзначай проронить вам что-то вроде "теперь в этой жизни больше ничто не сможет перевернуть мой мир с ног на голову" пять минут назад, забудьте об этом. Потому что только что случилось обратное. Одна фраза, как и когда-то один звонок, одно прикосновение, один поцелуй, доказала, что это возможно. Фраза, произнесенная не как просьба, а как приказ. Тихий, мягкий, с отчетливой каплей искреннего желания, но не просящий, а лишь ставящий перед фактом. Не могу сказать, что мне это не нравится. И нет, меня не волнует, что сейчас только два часа дня. Темные шторки решат проблему с настойчивым вниманием солнечных лучей к нашим персонам. - Хорошо, - мыслями я был далеко от этой комнатки, делая все на автомате. Я подошел к окну, зашторив его отточенным движением, словно до этого дня делал это уже тысячу раз. Будто мы с Тре уже не в первый раз укладываемся спать... вместе. От одного этого слова мое сердце сладко заныло в предвкушении. Признаюсь, я уже во всех красках представляю, как пододвигаюсь вплотную к спящему Тре, прижавшись к нему всем телом, и как потом оправдываюсь перед ним, проснувшимся лишь на следующее утро, за это. Во сне мы неосознанно тянемся к любимым. Мне почему-то хочется озвучить эту мысль вслух, но я одергиваю себя, понимая, что у меня есть только один шанс, который проебать я просто не в праве. Поэтому я покорно жду, пока Фрэнк, стянув с себя совсем не предназначенные для сна джинсы, надев какие-нибудь пижамные штаны, наверное, для того, чтобы заботливо не смущать меня видом себя в одних лишь боксерах, как бы я не был против на самом деле, ляжет в кровать. Так оно и произошло. Еще некоторое время я простоял у зашторенного окна, неуверенный даже в том, что мне стоило бы уже повернуться к кровати лицом. Утром все было иначе. Но этот поцелуй, он... Он просто изменил меня. Один лишь поцелуй, который я так хочу повторить. - Би? Я вздрагиваю, потому что ты еще никогда не звал меня так, оставаясь со мной наедине. Би - это как Фрэнки, то, что должно нести в себе исключительно шутливую и дружескую форму. Но в этой обстановке оба имени звучат не так, как обычно. Я бы даже сказал "интимно". И вот это пугает меня не меньше затянувшегося молчания. Я сглотнул, промямлив, кажется, "сейчас", и медленным шагом добрел до кровати. Райт уже лежал, отвернувшись к стене, и я мысленно поблагодарил его за это. Знал ли я тогда, устраиваясь на самом краю второй половинки кровати, что спустя час легкий скрип за моей спиной послужит сигналом тому, что меня так внезапно заключат в свои объятья? Нет, конечно. Я просто подумал, что это всего лишь сон. Так же, как и последовавший за этим поцелуй в шею. Прикосновение обжигающе горячих губ к моей шее вызвало лишь задержку дыхания и ускорение моего сердцебиения. Я думал, что это один из моих снов, наполненных мечтами о несбыточном. Позже я понял, как же чудовищно я ошибался. Сколько времени мы проспали, я не знал. Меня, по сути, должна была волновать лишь единственная вещь. Почему мне так жарко и так трудно дышать? Разлепив глаза, первым, что я увидел, было зашторенное окно, поэтому определить время суток было проблематично. То ли утро следующего дня, то ли день, но сквозь плотную синюю ткань все же был заметен солнечный свет, безуспешно пытавшийся проникнуть в комнату барабанщика. Я попытался встать, и точно в тот же момент я осознал, в чем дело. И от этого самого осознания у меня просто напросто перехватило дыхание. - Во сне мы неосознанно тянемся к любимым, - все-таки прошептал я, повернувшись лицом к тому, кто обнимал меня всю эту ночь. Я смотрел в его глаза, и в мою голову лезли лишь глупые сравнения их с небом, ничего более. Я был просто счастлив, что прекрасно выражала собой улыбка на моем лице, такая же, как и у Тре. А Фрэнк был... Вот ведь хитрый засранец. Да он же абсолютно здоров! - Ты знаешь, что тебе нужно было идти в актеры, а не в барабанщики? - едва слышно прошептал я, ласково проведя по его щеке тыльной стороной ладони, больше не стесняясь своего влюбленного взгляда. Райт ухмыльнулся, убрав с моей спины вторую руку, и так же, как и вчера, накрыл ей мою ладонь, счастливо прикрывая глаза. - Ты сказал мне вчера, что у тебя была температура, - я постарался вложить в свой голос как можно больше осуждения, но мне было лень даже шевелить языком. Я просто растворялся в нежности его объятий, забив обо всем, простив все обиды, ведь сейчас я наконец счастлив. - Ну да. Так оно и было, - а в уверенном, чуть оскорбленном на мое заявление голосе ни капли вчерашней хрипотцы. Наглый, хитрый, любимый актеришка. Прижавшись к его груди, я был в шаге от того, чтобы снова заснуть. Но оставался вопрос, на который мне просто необходимо было узнать ответ. - И какая же температура у тебя была, позволь спросить, - пробубнив это на уровне его ключиц, в которые я уткнулся носом, я все же позволил себе закрыть глаза. - Тридцать шесть и шесть, - щекой я почувствовал легкую вибрацию, прошедшую по его грудной клетке от смеха, и мне вдруг самому захотелось смеяться. - Придурок, - все-таки найдя в себе силы улыбнуться, ответил я, и уснул, как только его губы коснулись моей макушки.